Алексей Пехов - Ветер полыни

Последние слова она выкрикнула.

– Проклятье! – с чувством сказал я, жалея, что затеял этот разговор и, подойдя к ней, обнял. – Прости. Не стоило мне…

– Я должна рассказать. Хоть кому-то, – прошептала она, вцепившись мне в плечи так, что это причиняло боль. – Слишком долго держала в себе. Ты выслушаешь?

– Конечно. Они отказались от тебя?

– Родители? – поняла она. – Нет, что ты. Когда толпа раззадорила себя настолько, что набралась храбрости придти, отец не дал меня в обиду. Они убили его. Со страху, я думаю. А затем всех других. Мать и старшую сестру. И братишку. До сих пор думаю – его-то за что? Он ведь только родился. Я с младшей сестренкой пыталась убежать, но нас без труда догнали. Что могли сделать две девчонки против здоровых озверевших мужиков? Литу убили сразу. А меня побоялись, – ее голос ожесточился. – Старухи запугали, что проклятье Бездны тогда падет на всю деревню.

– И что они сделали? – спросил я и затаил дыхание, испугавшись ответа.

– Всего лишь избили, – ровным голосом ответила она. – Сломали ребра и обе руки. Скоты, которых мой отец считал друзьями. Я едва помню, как они оттащили меня к лесу, а когда подвесили к дереву – потеряла сознание от боли. Очнулась, когда их и след простыл. Тут же вновь впала в забытье. Потом помню глубокую ночь. Было больно и ужасно страшно. Очень хотелось пить. И я вновь потеряла сознание. Такой меня и нашла почувствовавшая «искру» Гинора. Она не только спасла меня, но выходила и начала учить Дару. Конечно, не сразу, но однажды такой день настал. Она разожгла меня и попыталась дать все, что смогла. Следующие годы я изучала магию в самом сердце Рейнварра. В какой-то момент Гинора рассказала мне, кто она, но мне уже было все равно. Она была моей единственной семьей и наставницей. Я не боялась.

– Не думал, что в одной из Восьми вдруг проснется доброта к сироте.

– Не поднимай ее уж слишком высоко. Она не скрывала того, что взяла меня к себе только из-за моей «искры». Жить ей оставалось не так много, и Лиса не желала, чтобы весь ее опыт и знания исчезли вместе с ней. Я стала тем сосудом и той надеждой, которые давали Холере хоть какую-то цель. Возможность оставить бесценный Дар для других. Даже спустя века она грезила о том, что однажды кто-нибудь из моих учеников создаст серую школу, где обе стороны Дара будут сплетены воедино. Но за всю свою жизнь я так и не смогла найти человека со свободной «искрой».

– Ты закончила обучение?

– Нет, – Ласка выскользнула из моих объятий и подошла к дальнему от нас портрету. Я остался на месте. – Мне дали все, что успели. И могу сказать, что за шесть лет, проведенных вместе с Проклятой, я получила гораздо больше, чем Ходящие в Радужной долине за пятнадцать.

– Почему ты не завершила начатое?

– Моя учительница умерла, когда мне исполнилось девятнадцать. Ее «искра» погасла.

– Мне жаль, – я не знал, почему это сказал, но мне действительно было жалко, что так получилось.

– Пустое, – тихо проговорила она, продолжая смотреть на картину. – И я, и она знали, что рано или поздно это случится. Когда Гиноры не стало, я оказалась предоставлена сама себе. Находиться там – не могла. Остальное ты знаешь. Большой мир, город, ты… Наверное, надо было раньше рассказать. Еще в Песьей Травке, но… нам было так хорошо вместе. Я ужасно боялась, что после этого разговора ты…

– Перестань, – мягко сказал я. – Мы уже обсудили это. Я не собираюсь шарахаться от тебя.

– Иди сюда, – попросила она. – Я познакомлю тебя со всей Восьмеркой. Полотна писали еще до Темного мятежа. Расскажу, что говорила мне Гинора.

Я подошел к первому портрету. С него смотрела молодая женщина. Немного раскосые карие глаза, в которых отражалось пламя свечи, идеально прямой нос, полноватые губы, золотистая кожа и две черные тяжелые косы, уложенные вокруг головы в сложную прическу. Однажды я уже встречался с этой дамой. И даже едва не отправил ее в Бездну.

– Тиа ал'Ланкарра. Тиф, – негромко сказала Лаэн. – Ученица, а затем и убийца, Сориты. Изначально, она не была среди заговорщиков, но владеть темной «искрой» ее научил Ретар. Говорят, они были любовниками. Когда начался мятеж, она была вместе с Матерью в зале с подснежниками. От Лихорадки Дочь Ночи знала, что должно произойти, но так и не предупредила Ходящую. Колебалась. А когда пришли Митифа и Ретар, ей пришлось выбирать. Сорита без труда скрутила Корь, но когда в бой вступил Альбинос, Тиа перестала колебаться и ударила главе Башни в спину. Возможно, если бы Митифа тогда справилась с Матерью, мир никогда бы не узнал госпожу ал'Ланкарра так, как знает ее теперь.

– Подлая девочка, – хмыкнул я, впрочем, не испытывая от ее поступка никакого негодования. На ее месте я бы поступил точно таким же образом. Судя по всему, Сорита была дрянью, и получила то, что заслужила – удар в спину.

– Тиф талантлива, опасна, злопамятна, порой жестока, но с ней можно договориться. Остальные ее не слишком-то жалуют, и, думаю, давно бы избавились, если бы не боялись не справиться. Южанка из той породы волчиц, что могут убить, даже будучи смертельно ранеными. Я не знаю, почему она взяла такое прозвище – Тиф. Возможно, посчитала, что оно похоже на ее имя. Для нас Убийца Сориты – самый опасный враг. Если не считать Цейры Асани.

На следующем портрете миловидная девушка, по внешнему виду ровесница Тиф, смущенно улыбалась художнику. Великолепная грива черных волос и глаза запуганной всеми волками мира овечки. На бледных щеках горел яркий румянец смущения.

– Кто эта тихоня? – не удержался я.

– Эта, с твоего позволения, «тихоня», никто иная, как Митифа Данами. Она же Корь. Именно благодаря ей в Империю нагрянули нынешние гости. До Темного мятежа – ученица Проказы делала только то, что скажет ей Тальки. Она всегда предпочитала держаться в тени покровительницы и не высовываться в первые ряды. По потенциалу – самая слабая из Проклятых. Во время Войны Некромантов лишь один раз проявила себя в полной мере – отлично порезвилась с воспитанниками первой ступени в Радужной долине. Убила всех детей. Явно с испуга. Поэтому и получила имя – Корь.

Теперь девица не казалась мне такой уж милой.

– Но в боях Митифа участия практически не принимала. Больше помогала Тальки. Поддерживала ее и служила ширмой для всяких делишек. С другими Проклятыми старается не связываться. Понимает, что силенками не вышла. Тиф ее люто ненавидит и не трогает лишь потому, что тогда придется иметь дело с Тальки.

– Что за кошка между ними пробежала?

– Насколько я знаю, Митифа во время Войны Некромантов попала впросак у Альсгары, когда войска Проклятых пытались штурмовать город. Тиф и Лихорадка были ближе всех, попытались исправить положение, и в итоге Ходящим удалось отправить Ретара в Бездну. Дочь Ночи считает, что если бы не Корь, ее любовник никогда бы не погиб.