Дэвид Эддингс - Обретение чуда

Гарион только сейчас осознал, что сдерживает дыхание, потрясённый величием рассказа. Он слушал и слушал, как Торак украл Око, а другие бога пошли на него войной, как Око отплатило похитителю, испепелив левую сторону лица и лишив глаза и левой руки.

Старик остановился передохнуть и потянулся к кружке. Тётя Пол, по-прежнему стягивая на груди накидку, принесла ему ещё одну; движения её были величественны, глаза горели.

— Никогда ещё не слышал, чтобы так рассказывали, — тихо пробормотал Дерник.

— Это «Книга олорнов». И рассказывают её только в присутствии королей, — также тихо ответил Крэлто. — Я знал когда-то человека, который слушал её при королевском дворе в Сендаре; он кое-что запомнил, но целиком я сам слышу впервые.

Рассказ продолжался; старик вспоминал, как две тысячи лет назад чародей Белгарат повёл Чирека с тремя сыновьями вернуть Око, о том, что было дальше: укрепление западных границ против нашествия войск Торака, прощание с землёй богов, приказавших Райве охранять Око в своей крепости на Острове Ветров, создание огромного меча, в рукоятку которого и было вделано Око. Пока волшебная драгоценность оставалась на месте, а потомки Райве правили островом, Торак не мог победить Потом Белгарат послал любимую дочь к Райве, чтобы та стала матерью королей, а другая дочь осталась с ним, изучила искусство волхования, потому что была отмечена тайным знаком чародеев.

Голос рассказчика понизился почти до шёпота:

— И Белгарат вместе с дочерью, чародейкой Полгарой, творили заклинания, чтобы отпугнуть Торака. И некоторые люди говорят, что они и поныне оберегают земли от пришествия злого бога и так будет до конца дней, ведь древнее пророчество гласит, искалеченный Торак однажды поднимется против королевств Запада, чтобы потребовать обратно Око, доставшееся ему когда-то дорогой ценой, и начнётся поединок между Тораком и потомком Райве, и в битве этой решится судьба мира.

Старик замолчал; плащ соскользнул с плеч, знаменуя окончание рассказа.

Долгое время никто не осмеливался заговорить, слышались только слабое потрескивание дров в очаге да бесконечная песня кузнечиков и лягушек в тёплой летней ночи.

Наконец Фолдор, откашлявшись, поднялся.

— Вы оказали нам сегодня великую честь, мой добрый друг, — сказал он прерывающимся от волнения голосом. — Эту историю рассказывают только королям, а не простым смертным, как мы.

Старик ухмыльнулся, глаза весело заискрились.

— Последнее время я что-то не встречаюсь с королями, дружище Фолдор. Они, видно, слишком заняты, чтобы слушать древние сказки, а историю нужно время от времени рассказывать, чтобы она не забылась, а кроме того, кто знает в наше время, где может скрываться король?!

Все рассмеялись и начали расходиться — становилось поздно, а завтра многим нужно было вставать с первыми лучами солнца.

— Не поможешь донести фонарь туда, где я обычно сплю? — спросил сказочник у Гариона.

— С радостью, а ответил мальчик, вскакивая и спеша на кухню.

Сняв с крюка квадратный стеклянный светильник, зажёг свечу, укреплённую внутри, и возвратился в зал.

Фолдор о чём-то беседовал со стариком, а когда отвернулся, Гарион заметил странные взгляды, которыми обменялись сказочник и тётя Пол, всё ещё неподвижно стоявшая в глубине зала.

— Ну что, готов, малыш? — спросил старик, завидев Гариона.

— Как только скажете, — отозвался тот; оба направились к выходу.

— Но ведь история не закончена? — спросил Гарион, сгорая от любопытства. — Почему ты остановился и не рассказал, чем кончилась встреча Торака и райвенского короля?

— Это уже другая история, — пояснил старик.

— Расскажешь когда-нибудь? — настаивал мальчик. Старик засмеялся.

— Торак и райвенский король ещё не встретились, рассказывать пока не о чем, разве что… дождаться этого события.

— Но ведь это всего-навсего сказка, не правда ли? — возразил Гарион.

— Ты думаешь?

Вынув бутылку вина из-под туники, старик жадно припал к горлышку.

— Кто сказал, что это сказка, а не правда, скрытая в легенде?

— Нет, всё это вымысел, — упрямо повторил Гарион, чувствуя себя таким же практичным и твердолобым, как любой коренной сендар. — Как это может быть правдой — ведь чародею Белгарату теперь уже… даже трудно сказать, сколько лет; люди же так долго не живут.

— Семь тысяч лет, — вздохнул старик.

— Что?

— Чародею Белгарату семь тысяч лет. Может, немного больше.

— Это невозможно, — решил Гарион.

— Неужели? Сколько тебе лет?

— Девять будет в следующем месяце.

— И за девять лет ты понял и узнал, что возможно, а что нет? Ты необыкновенный мальчик, Гарион.

Гарион залился краской.

— Ну, — начал он, внезапно потеряв уверенность в себе, — самый старый человек, известный мне, — это Велдрик, работник на ферме Милдрина. Дерник говорит, ему уже девяносто и он старше всех в здешней местности.

— И местность эта, конечно, очень велика, — серьёзно вставил старик.

— А тебе сколько лет? — спросил Гарион, не желая сдаваться.

— Довольно много, малыш, — ответил старик.

— Всё равно это не правда, — заупрямился Гарион.

— Многие хорошие и честные люди сказали бы то же самое, — кивнул сказочник, глядя на звёзды, — добрые люди, которые проживут жизнь, веря только тому, что видят сами; тому, до чего можно дотронуться рукой! Но ведь существует и мир за пределами нашего сознания, мир, живущий по своим собственным законам, и то, что нельзя видеть и ощущать в нашем обычном существовании, вполне возможно там; иногда границы между этими двумя мирами исчезают… Кто же может правдиво сказать, что возможно, а что нет?

— Думаю, я бы предпочёл жить в обыкновенном мире, — покачал головой Гарион, — другой слишком сложен для меня.

— Не всегда у нас есть возможность выбора, Гарион, — ответил сказочник. — Но не слишком удивляйся, если в этом другом мире когда-нибудь придётся именно тебе сделать то, что должно быть сделано, — совершить великое и благородное деяние.

— Мне? — недоверчиво охнул Гарион.

— Случались вещи и более необычные. А теперь иди в постель, малыш. Я ещё немного погляжу на звёзды. Это мои старые друзья.

— Звёзды? — переспросил Гарион, невольно задирая голову. — Только не обижайся на меня, но ты очень странный старик.

— Совершенно верно, — согласился рассказчик. — Самый странный из всех, встреченных тобой.

— Но ты мне всё равно нравишься, — поспешно вставил Гарион, не желая его оскорбить.

— Это для меня поистине утешение, малыш, — объявил старик. — А теперь спать! Твоя тётя Пол будет волноваться.

Позже, ночью, Гариона снова мучили кошмары. Тёмная фигура изуродованного Торака маячила во тьме, чудовища преследовали мальчика на извилистых дорожках в лесу, где возможное и невозможное сливалось и сплеталось, а другой мир протягивал объятия, чтобы окутать его.