Оксана Панкеева - Путь, выбирающий нас

– У нас такого не случится, Повелитель своих вампиров кормит, и на сторону они не летают… А если бы того парня не убили, чтобы бы вы делали?

Макс вздохнул:

– Не знаю, что сказало бы по этому поводу наше начальство. Но мое личное мнение… Вить, человек умер. И делать с ним нужно то же, что с любым нормальным покойником. Оплакать и похоронить. То, что приходит к тебе пообщаться, – это уже не твой приятель. Это существо Повелителя. Если сейчас он еще в шоке от своего состояния и помнит себя прежнего, то со временем остынет. Привыкнет пить кровь и служить хозяину, отрешится от прежних привязанностей, а в один прекрасный день, возможно, сдаст Повелителю всю вашу лавочку.

– Возможно? – До чего же люди любят хвататься за призрак надежды… – Не точно? А это как-то можно определить или скорректировать? От чего это может зависеть?

– Степень свободы воли, которую сохраняет вампир, зависит от множества факторов. Например, твой приятель крещеный?

– Да он индус…

– Индуист, мусульманин или буддист? Впрочем, я не очень разбираюсь в вампирах и их отношениях с восточными религиями, так что это вряд ли поможет. Сделай проще. Во-первых, попроси его рассказать тебе о секретном проекте Повелителя и увидишь, насколько он предан хозяину. Во-вторых, посоветуй как-то вырваться домой, сходить к духовным наставникам и спросить совета у них. Только пусть поест перед поездкой! А на всякий случай… смотайся на своем байке в ближайший лес и вырежи крепкий кол из хорошей осины. Рано или поздно он тебе понадобится.

– А никак нельзя… отыграть обратно? Дэн сказал, в шархийской магии такого способа нет. Может, ваши дельтовские некроманты как-то умеют исправлять свои действия?

– Витя, – вздохнул Макс, – не надо путать сказки о чудесах с реальной магией. Никакая магия не способна оживлять мертвых. Еще раз тебе повторяю: человек умер. Ты разговаривал с трупом. Все, что можно с этим трупом сделать, это перевести в естественное состояние, то бишь упокоить, и тут уже не имеет значения – магией или осиной. Если тебе претит кидаться на бывшего друга с колом, я могу достать тебе соответствующий одноразовый артефакт, но результат будет тот же. И это лучшее, что ты можешь для человека сделать. Знаешь, бессмертие, конечно, штука соблазнительная, но ТАКОЕ бессмертие… Честно, я бы не согласился. А ты?

Витька невесело усмехнулся:

– Дэн то же самое сказал. Жалко.

– Сожалеть об ушедших друзьях свойственно всем нам. Лишь бы это естественное человеческое чувство не довело тебя до беды. Ни ты, ни я, никакой другой маг не в силах предсказать, когда твой друг-вампир избавится от всего человеческого и что он сделает раньше – выдаст хозяину вашу лавочку или решит подзакусить лично тобой. Как ни цинично это звучит, самым правильным было бы упокоить его при первой же встрече.

– Я понял. – Витька печально кивнул, но следовать полезному совету явно не собирался и, чтобы Макс не принялся настаивать и уговаривать, с некоторой торопливостью выбрался из-за стола. – Спасибо за совет, я побегу.

– А в лес поедешь?

– Обязательно. И колышек запасу. Но в дело его пускать пока не стану. Понаблюдаю сначала. Кстати, что это на тебе надето?

– Как и на тебе, – пояснил Макс. – Рабочий костюм. Я на днях к работе приступаю, надо вспомнить, как мантию носят.

– Это у вас маги такое приталенное носят? Все? И мужики тоже?

– Мантия – стандартная одежда мага любого пола, – чуть заметно усмехнулся агент Рельмо. – Но приталенные, конечно, носят не все.

– А в чем разница?

Макс улыбнулся шире:

– В наличии или отсутствии талии.

Он хотел еще добавить, что эти мантии принято регулярно стирать, но придержал язык. Не время сейчас провоцировать коллегу и ссориться с ним. Витька и его индус-вампир могут еще ой как пригодиться.

Товарищ Торо встретил Кантора так, будто все эти две луны только его ждал. Усмехнулся, хлопнул по плечу, пощупал дыры на куртке и поинтересовался, когда это Кантор успел подраться и как его здоровье.

– Вопреки всему, – ухмыльнулся в ответ Кантор. – Не знаю, кому я успел насолить всего за пару дней, но вчера меня хотели похитить, а сегодня – зарезать. Так что если тебе не нужен бесхозный труп и скандал в обители, дешевле выйдет поскорее меня отсюда спровадить.

– Ой напугал, – скептически хмыкнул святой отец. – Прежде всего надо как следует покушать. Потом – посидеть в одиночестве и подумать над своей непутевой жизнью. Потом – исповедаться. Это необходимо, чтобы портал сработал правильно, нужно определенным образом настроиться, войти с ним в эмоциональный контакт. Да и очередь, как я тебе уже говорил, на луну вперед.

– Покушать – это тоже обязательно для настройки? – поддел товарища Кантор. – А очередь у вас совсем ничем непоколебима, или для паломников, которые хорошо жертвуют на храм, делаются исключения?

– Делаются, – серьезно кивнул Торо. – Если у тебя есть что пожертвовать, этот вопрос можно решить. А вот исповедь – это обязательно.

Похоже, зря Кантор считал утреннее недоразумение в конюшне главной неприятностью на сегодня…

– Для всех? Послушай, я ведь посторонний человек для вашей религии, и ваши обряды мне чужды, и копаться в своей прошлой жизни мне очень неприятно, не говоря уж о том, чтобы кому-то это вслух рассказывать.

– Не кому-то, а мне. Что тебя смущает? Все, что говорится на исповеди, остается между тобой и священником. Если тебе есть что скрывать, это все останется в тайне так же верно, как если бы ты говорил с каменным изваянием.

Кантор многозначительно хмыкнул, давая понять, как относится к подобным заверениям. Святой отец хитро прищурился:

– А ты думал, за что я в свое время в лагеря попал?

– Думал, ваш орден чего-то с правящим не поделил, – честно признался Кантор.

– Да нет, за это самое. За тайну исповеди.

Кантор давно знал, что Торо тоже сидел, но никогда не мог совместить в своем воображении этого обжору и лагерные харчи. А уж о том, чтобы товарищ сознательно согласился на голодное существование из идейных соображений, и вовсе не мог помыслить. Но какое бы уважение ни вызывал у него морально устойчивый священник, перспектива выворачивать перед кем-то свою потрепанную душу была Кантору отвратительна. О чем он тут же честно сообщил.

– Знаешь что, – невозмутимо ответствовал Торо, выслушав это в высшей мере разумное объяснение, – не морочь мне голову всякой фигней. Сначала пойдем покушаем, а потом сам разберешься – то ли ты хочешь войти в портал, то ли желаешь остаться при своих тайнах, за которые ты так боишься и которые никому, кроме тебя, не нужны.

Намек был более чем ясен и третьего варианта не оставлял.

Весь остаток дня Кантор думал.