Лоис Буджолд - Проклятие Шалиона

— Итак, Кэсерил, — начал он, — я вижу, вы пользуетесь доверием и авторитетом у принцессы Исель.

— Должность её секретаря это предполагает. А должность её наставника предполагает в ещё большей степени. Я очень серьёзно отношусь к своей работе.

— Это неудивительно — вы ко всему относитесь очень серьёзно. Слишком много положительных качеств, сосредоточенных в одном человеке, могут подвести его, знаете ли.

Кэсерил пожал плечами. Дондо уселся поудобнее, вытянув ноги и скрестив их в щиколотках, словно приготовившись к долгой доверительной беседе.

— Что касается принцессы, — он махнул рукой в сторону жилых помещений замка, — мне кажется, девушке её возраста уже пора интересоваться мужчинами, однако я нахожу её странно холодной. Подобные ей кобылки прямо-таки созданы для любви — у неё прекрасные, столь притягательные для мужчин широкие бёдра. — Дондо сделал недвусмысленный жест руками. — Надо надеяться, она не получила по наследству тех… гм… странностей, коим подвержена её бедная мать.

Кэсерил решил не развивать эту тему и ограничился лишь неопределённым хмыканьем.

— Надо надеяться. Хотя, может, дело вовсе не в этом? Может, кто-то чересчур серьёзный настраивает её против меня?

— Двор полон сплетен. И сплетников.

— Конечно. Да, кстати, Кэсерил, а как вы говорите с принцессой обо мне?

— С осторожностью.

Дондо откинулся назад и скрестил на груди руки.

— Хорошо. Это хорошо. — Он немного помолчал. — Однако я, пожалуй, предпочёл бы, чтобы вы говорили обо мне с теплотой. Да, с теплотой… так было бы гораздо лучше.

Кэсерил облизнул пересохшие губы.

— Исель — очень умная и чувствительная девушка. Она чрезвычайно тонко чувствует фальшь. Лучше оставить всё как есть.

Дондо хмыкнул.

— Ага! Вот оно! Я так и думал, что вы всё ещё точите на меня зуб после той дьявольской дурацкой шутки безумного Олуса.

Кэсерил покачал головой.

— Нет. Всё забыто, милорд. — Близость Дондо, его странный, особенный запах вызвали в памяти Кэсерила чувство отчаяния, лязг металла о металл и последовавший за этим тяжёлый удар по шее… — Это было так давно.

— Ох, до чего же мне нравятся люди с короткой памятью! Хотя… мне кажется, что вы всё-таки относитесь ко мне холодно. Полагаю, вы так же бедны, как и раньше? Некоторые люди, сколько бы ни старались, не могут научиться выживать в этом мире. — С этими словами Дондо принялся с усилием стаскивать кольцо с толстого влажного пальца. Это было тонкое золотое колечко, украшенное крупным, красиво огранённым зелёным камнем. Джиронал протянул подарок Кэсерилу. — Пусть это согреет ваше сердце. И язык.

Кэсерил не шевельнулся.

— Всё, что мне нужно, я получаю от принцессы, милорд.

— Ах, конечно. — Чёрные брови Дондо сошлись у переносицы, глаза сверкнули из-под прищуренных век. — Ваше положение, должно быть, предоставляет вам достаточно возможностей набить карман.

Кэсерил стиснул зубы, пытаясь подавить рвущуюся наружу ярость.

— Если вы отказываетесь верить в мою честность, милорд, то можете принять во внимание будущее принцессы Исель и поверить в то, что разум, которым одарили меня боги, всё ещё при мне. Сегодня у неё небольшие владения, а завтра это может быть целая провинция или даже королевство.

— Ах вот как! Неужели? — и Дондо как-то странно оскалился, а потом громко рассмеялся. — О бедняга Кэсерил! Когда человек отказывается от синицы в руке ради журавля в небе, он может в конечном счёте остаться вообще без ничего. И это умно, по-вашему? — и он положил кольцо на скамью между ними.

Кэсерил развёл руками и, покачав головой, положил их обратно на колени, давая понять, что отказывается от подарка.

— Приберегите свои сокровища, милорд, чтобы купить себе кого подешевле. Уверен, у вас уже есть кто-нибудь на примете.

Дондо забрал кольцо, хмуро поглядывая на Кэсерила.

— Вы ничуть не изменились. Такой же щепетильный ханжа, как и раньше. Вы очень похожи на этого дурака ди Санду. Хотя чему удивляться — вас наняла одна и та же старуха из Валенды. — Он встал и направился через двор ко входу в замок, на ходу натягивая кольцо обратно на палец. Двое молодцев с любопытством зыркнули на Кэсерила и последовали за хозяином.

Кэсерил, вздохнув, подумал, не купил ли он одно мгновение торжества слишком дорогой ценой. Может, было бы мудрее принять взятку, успокоив этим лорда Дондо. Пусть бы пребывал себе в счастливой уверенности, что ему удалось купить очередного жадного, легко управляемого глупца. Ощутив неимоверную усталость, он поднялся на ноги и побрёл к себе. Когда Кэсерил наконец добрался до спальни и вставил ключ в замочную скважину, мимо, отчаянно зевая, прошёл ди Санда. Они приветствовали друг друга довольно дружелюбно.

— Погодите минутку, ди Санда.

Ди Санда обернулся, удивлённо глядя через плечо.

— Да, кастиллар?

— Вы ведь хорошо запираете свою дверь и всё время носите ключ с собой?

Брови секретаря принца поползли вверх, и он повернулся лицом к Кэсерилу.

— У меня есть сундук с надёжным замком, в котором я храню все ценные вещи.

— Этого мало. Необходимо запирать дверь.

— Даже если там нечего взять? У меня не так много собственности, которую…

— Нет, не в том дело. Туда, где нечего красть, могут что-нибудь подложить.

Рот ди Санды приоткрылся; мгновение он стоял, не сводя с Кэсерила расширенных глаз.

— Ох, — наконец выдохнул он. И медленно кивнул — почти поклонился — своему коллеге. — Благодарю вас, кастиллар. Я не подумал об этом.

Кэсерил кивнул в ответ и вошёл в спальню.

Кэсерил сидел у себя в спальне при свете свечей с томиком браджарской поэзии — романом в стихах под названием «Легенда зелёного дерева» — и вздыхал от удовольствия.

Библиотека Зангра была знаменита во времена Фонсы Мудрого, но в дальнейшем ни её пополнению, ни уже имевшимся в ней сокровищам не уделялось должного внимания — эта покрытая слоем пыли книга не покидала своей полки с тех самых пор, как на престол вступил рей Иас. Какая роскошь — при достаточном количестве свечей, поздней ночью наслаждаться радующими сердце изысканными рифмами несравненного Бихара! И лёгкое чувство вины — затраты на хорошие восковые свечи в хозяйстве Исель несколько возрастут. Строки молниями пронзали разум и эхом отражались в душе. Кэсерил послюнил палец и перевернул страницу.

Однако не только стансы Бихара порождали эхо и грозовые эффекты. Кэсерил поднял глаза, когда с верхнего этажа до него донеслись приглушённые топот, сдавленный смех, голоса и ещё какие-то непонятные звуки, проникавшие через толстый потолок. Ну, слава богам, за временем отхода ко сну в покоях принцессы следила Нан ди Врит. Он снова углубился в символы и иносказания поэтической теологии, не обращая внимания на шум, и читал до тех пор, пока до слуха его не долетел пронзительный поросячий визг.