Татьяна Талова - Звезда-полынь

— Кто таков? — спрашивает Гордей.

— Шут! — говорю спокойно. — Лицедей! Смотри, царь-батюшка, всех людей твоих заставил поверить в безумство свое.

Сощурил царь глаза, засмеялся, рукой махнул.

— Хорош! Только грязен. Пойдешь ко мне в скоморохи?

— Вот еще не хватало! — вырвалось, не сдержался. Царь брови сдвинул грозно — я наутек, издалека уже прокричал:

— Не мое это дело, царь-батюшка! Я еще на воле погуляю, народ посмешу!

А за воротами меня уже Лют ждет идолом каменным.

— Ну что, — спрашиваю, тулуп тяжелый да жаркий стягивая, — поговорил?

— Поговорил, — кивает друг. — Сказал, что против ее воли не пойду. Если не мил, сегодня же из города уеду.

— Ну, это ты погорячился. А она что?

— Улыбнулась, — солнышком засиял грозный богатырь. — Сказала, что с ней никогда такого… никогда так… что она…

— Это можешь не говорить, — остановил я, а то Лют так до вечера заикаться будет. — Значит, все хорошо?

— Значит… Только батюшка ее против будет.

— Из-за Кощея?

— Да… Яр, а Яр! А ведь Марья и тайком уйти согласная!

Только вздохнул я. Поворчал:

— Вот так и сворачивают с тропы добра да света добры молодцы…

— Да ведь любовь… Яр, разве это дело не доброе? Хотя я и сам могу…

— Конечно! Сам! Ага…

— Согласен, друже? — веселится Лют.

— Должен будешь…

Ладно, чего уж там, хватит воров ловить, пора и самому что-нибудь своровать. Царевну там, например, вместе с другом умыкнуть. А то все либо герой, либо бродяга — надоело!

Как собрались мы темной глухой ноченькой, да с Кощеевым воином, да царевну Марьюшку красть…

Леший, не так порядочные сказания начинаются!

Кому там царевну уже обещали — это не суть, Лют-то все равно посильней самого сильного из здешних будет. Марья, умница, окно открыла, светец зажгла и оделась, ждать села. Мимо стражи пробрались — половина спала после пьянки знатной, что на играх еще началась. С бабкой Зореславой еще вечером попрощались, чтоб не заподозрила чего (отговорку-то придумали, почему на ночь глядя едем, что надо "чтоб солнце в глаза не светило", мудрецы), я коня и волка за стеной городской оставил в месте условленном. Марья вниз веревку из простыней скинула. Ишь ты, а я все — мышка да мышка! И впрямь чувства с людьми чудеса творят! Веревка коротковата оказалась, да Лют, конечно, словил.

Дальше совсем просто было — Марье плащ дали, через город к дальним воротам прошли, где стражи всего четыре человека стояло. Оглушили дубиной, засовы отворили — и прочь.

— Погоня будет, — говорит Марья невпопад, назад, на Карочун оглядываясь.

— А то как же без того…

— Светояр! — разглядела в темноте царевна. — Ужель ты теперь тоже к Кощею подался?

— Тьфу на… В смысле, нет, царевна.

— Спасибо, Светояр…

Улыбнулся я криво, в сторону посмотрел. Приятно. И другу помог и царевне радость.

— Лют, родной мой, едем-то куда? — спрашивает Марья. — Я так думаю, что батюшка сначала серчать будет, а потом смирится, ведь не первая уже я из дома сбегаю. Переждать только надо.

— Везет твоему батюшке на дочерей, одна другой смелее, — улыбается Лют. И вправду — Марья вот, к примеру, даже волка не испугалась, спокойно так сидит, только за Люта держится. — А Светояр сказал, что царь Гордей сперва клич пустит по земле, чтоб поднимались добры молодцы на поиски царевны, а потом…

— А потом за ним пошлет, — смеется Марья. — Он всегда так делает.

— Вот-вот. А поедем, Марьюшка, в царство Кощеево. Дом там у меня.

Вот ведь. Даже дом, оказывается, у Люта есть. Я сколько царю служил, в общей избе дружинной жил. Не сказать, чтоб плохо, да и не держало ничто, когда по дорогам мыкался, а все ж защемило сердце.

— С сестрой-то, с Еленой, смогу повидаться?

— Конечно. Авось, царь Гордей и подобреет, связи какие с Кощеем наладит — как никак, а уже две дочери будут жить-поживать в Кощеевой земле! И ты, Светояр, не откажи в милости — гостем в моем доме будь!

И Марьюшка кивает.

— Я б с удовольствием, — говорю, — только Ясногорку пора искать. Ты, Марья, не знаешь, кто б это сестру твою увести смог?

— Не знаю… Я ж ее не видела даже. Появилась, батюшка сказал, поздним вечером, не пойми откуда. Поговорили они о чем-то, а наутро Ясногорки в горнице, где спала, не оказалось.

Час от часу не легче. Прямо "пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что".

— А! След колдовской остался, — вспомнила Марья. — Видишь, Ясногорки поздновато спохватились — три раза будить приходили, голос отвечал — мол, сплю, устала сильно с дороги, позже выйду. Потом уж батюшка неладное заподозрил, дверь выломить приказал, а Ясногорки нет, только в углу плюнуто и тот плевок разговаривает Ясногоркиным голосом.

— Опять на колдуна какого-то нарвались, — вздыхаю я. — Так, кто у нас есть? Кощей отпадает, Баба-Яга, стало быть, тоже… Хотя их много, вдруг какая-то пакостить вздумала?..

— Еще Ворон Воронович есть! — подсказывает Лют. — И Финист Ясный Сокол. Эти могли прилететь-улететь, чтоб никто не заметил.

— Ага, — киваю, — а Ясногорку они в клюве утащили, не иначе! Хотя кто их знает, кудесников… Еще кто?

Призадумался Лют, головой качает:

— Не знаю, Яр… Вот Кощей может знать, он со всей этой братией лучше знаком.

— А сказать мне, Гордееву дружиннику, скажет?

— Если его делам не помешает, то скажет. Тем более, я сам спрашивать буду.

— Ты ж в ссоре с ним.

— Да наверняка ищет уже, — пожимает плечами Лют, — вон, как тебя царь Гордей… Так что придется тебе, Яр, все равно с нами ехать!

— А как сестру мою найдешь, — добавляет Марьюшка, — так пир свадебный устроим — хочу, чтоб вся семья была… Верно, Лют?

— Верно. Заодно батюшку твоего с Кощеем замирить может получится. А ты, Яр, дружкой на свадьбе сядешь! — Лют даже брови нахмурил — для убедительности. — И чтоб я никаких отказов…

— Да откажешься тут, как же… Ой, веди, Лютич, в царство Кощеево. А Ясногорку я найду, Марьюшка, ты не тревожься…

Хорошо на воле!

Солнце над головой сияет, неподалеку коровы пасутся, пастушок на свирели поигрывает, над лугом запах наиприятнейший летает, сон из последних сил цепляется… На траве девица спит. Ой, бойтесь, парни, таких девиц! С виду ничего себе, вполне обычная такая, а внутри — ведьма самая настоящая, из тех, что в лесах глухих живут и честный люд к ним с большой опаской обращается! И в случае с этой девицей слово «ведьма» значение имело в первую очередь прямое.

Поднялась девица, по сторонам посмотрела. Быстро ветры ее умчали, только на второй раз сил вряд ли хватит — тут все же ступа нужна, с метлой желательно. На крайний случай просто метла сойдет, но второй раз ветра призвать — нет уж, и так больше дня проспала, едва успела глаза от себя отвести — мало ли что, а так пастух ее утром даже не заметил, и все коровы стороной обходили.