Надежда Тутова - Уж замуж невтерпеж

Эльф долго приходил в себя, всё тревожно оглядывался на дверь, будто та собиралась превратиться в огнедышащего дракона. Однако из драконов, точнее их подобия, да и то по мнению людей, была лишь я, а бросаться на Эфиана я не собиралась. Как и с Фларимоном, мы долго молчали, не зная с чего начать разговор. Первым решился Эфиан, и его вопрос меня не то чтобы удивил, а…

— Почему ты не сказала, что замужем за Фларимоном? — огорошил меня Эфиан.

Э… выходит, Фларимон все-таки рассказал. Но не всем?

— А… ты… Ты сказал бы? — отвечаю вопросом, глядя прямо в сине-карие глаза эльфа.

Эфиан нахмурил брови, что-то прикидывая в голове, потом со вздохом признался:

— Вряд ли.

И что я могла еще сказать?

— Знаешь, я догадывался, что ты не просто так решила путешествовать с нами. Не знаю каким образом, но ты поняла, что мы практически следуем за принцем. Старшим принцем, если быть точным. И я предположил, что ты где-то встретилась с Фларимоном и влюбилась в него (ой, а вот об этом не надо!), поэтому теперь пытаешься его найти. Но жена… Когда вы только успели? — Эфиан не столько объяснял свои рассуждения мне, сколько себе, так чего отвечать, тем более что отвечать не хочется.

Хм, а вот спросить кое-что не мешало бы.

— Эфиан… Как меня спасли? — задаю вопрос и почему-то замираю от страха.

— А Сирин разве не рассказывала? — ехидно улыбается эльф, словно ставя мне в вину общение с Благочестивой.

И что? С одной стороны, помешать ей приходить я не могу, с другой — и не хочу, иначе кто новости рассказывать будет? Но если честно, я пыталась узнать о своем спасении у Сирин. Всего однажды сумев прорваться сквозь поток слов, спросила напрямую. А в ответ получила кучу ахов-охов и пару невразумительных фраз: «Сперва все так сияло, что глаза слепило. Потом свет исчез, а ты… в груди… А потом я потеряла сознание от чувств, даже шишку на голове набила — все по вине этих… Могли бы и подхватить!» Мне почему-то кажется, Сирин потеряла сознание совсем по иной причине. По той же причине и шишка появилась: интересно, чем ее Эфиан приложил — камнем, эфесом меча или собственных сил хватило?

— Не рассказывала, — честно отвечаю эльфу, но был бы и он честен в ответ.

— Ну… тогда и я рассказывать не буду. Лучше у Фларимона спроси, — подмигнул Эфиан и, пожелав здоровья, покинул комнату — его опять спас эльфийский слух: очередной посетительницей оказалась Кимиэль, которую он, мягко говоря, побаивался.

А может… хм, любил?

Как я уже говорила, рана на груди практически исчезла, да и весь процесс выздоровления шел на удивление быстро. Была причиной тому моя вторая ипостась пиктоли, а может и кровь Фларимона, исполняющая желания, — не знаю. А узнать все случая не подворачивалось.

Дни не тянулись за днями все по той же причине — я очень быстро поправлялась. На пятый день прибывший доктор разрешил мне вставать, ходить по комнате, но не более — его беспокоило, что все происходит слишком быстро. Меня бы тоже беспокоило, если б не знала истинных причин, ну, во всяком случае, того, что меня спасли.

А поговорить с Фларимоном все не удавалось. В первый раз (относительно первый, конечно) помешала княженка, соизволившая посетить несчастную больную, то бишь меня. И именно в тот момент, когда Фларимон был в моей комнате… Речи девушка (к моему огромному сожалению и некоторой доли страха — красивая!) вела правильные, соответствующие моменту, но даже глухой мог почувствовать, сколь искренними они были. Да Сирин и то лучше убеждала Чеславу взять с собой близнецов! Фларимон только недовольно хмурился и смотрел в окно, делая вид, что княженки в комнате нет. Кстати, девица лично мне не представилась, а остальные имени ее не называли. Неудобно даже получается: уже неделю (если не больше) живу в замке, в бывшей комнате княгини, а имен хозяев не знаю, только фамилию. Подозрительно знакомую, между прочим.

Во второй раз была Кимиэль. Она, не слушая возражений, отправила Фларимона отдохнуть (угум, я же говорила, он почти все время проводил со мной, когда только спать и есть умудряется, или он не ест и не спит?). После чего принялась меня воспитывать: нечего нос вешать, нельзя в молчанку с собственным мужем играть (так, о браке и Кимиэль знает), и что я себя явно недооцениваю. Остановить эти нравоучительные речи удалось только вопросом о моем спасении. Однако Кими (будущая повелительница, махнув рукой на этикет, сама предложила так ее называть) повторила предложение Эфиана.

— У Сирин можешь не спрашивать — вряд ли ей позволили что-то важное увидеть. Эфиан не ответит, поскольку не его тайна и не он дело делал. Жармю… Отмолчится по тем же причинам, что и Эфиан. Остается только Фларимон. Но не все на свете полезно знать, иногда тайна предпочтительней, — закончила советом свою речь Кими и, заставив выпить очередной травяной отвар, отправила в постель. — Силы зря не трать, к балу лучше береги их.

К балу? Какому еще балу?

В третий, а может и четвертый раз (ну сбилась я со счету, что поделать?) помехой стал визит владельца замка, так гостеприимно приютившего нас, особенно меня — князя М и йхо Жд а нича, крупного седовласого мужчину, с пышными усами и прозорливыми карими глазами. Давнего знакомого папа… Точнее они вместе в ордене, гм, служили.

— Ой, да как же ты выросла! — все восторгался дядя Мий, как мы его с Саргой называли. — Красавицей стала, вся в матушку. Только глаза папкины и остались! Я тогда говорил Мелегиту: ухо востро держи, да глаз не смыкай — Эредет такой красавицей станет, что и украсть могут!

— Вы… знакомы? — сумел вклиниться Фларимон, недоуменно поглядывая то на меня, то на князя.

— А то! Это ведь дочка моего старого друга Мелегита — графа Онтэсского! — радостно подтвердил дядя Мий.

— Графа Онтэсского? Бывшего главы ордена Золотого Дракона? — почему-то севшим голосом уточнил супруг.

Получив еще один утвердительный и не менее радостный ответ, Фларимон едва не потерял сознание, после чего по стеночке практически прополз к двери. Дверь не хлопнула, нет, он ее очень-очень осторожно прикрыл. И что это с ним, испугался?

— Чего это он? — князь, как и я, недоумевал.

— Ну… Папа испугался, — решилась предположить я.

— Так он… э-э… не знаком? — удивился дядя Мий.

Не могла же я соврать? Только утвердительно кивнуть.

— Таки украли! — почему-то довольно усмехнулся князь, подкручивая усы. — А вот как близнецы растут? А Сарга что, в Академию небось просится? А матушка как поживает? — дядя Мий буквально завалил меня вопросами…

Стою у окна и бездумно смотрю на фруктовый сад, распростершийся у замка. Не совсем бездумно, конечно. Просто мысли разные бродят в голове: путаются, сталкиваются, мешаются, мельтешат, на чем-то одном сосредоточиться не могу. Вот и смотрю на сад. От золотой роскоши листвы почти ничего не осталось. Осеннее солнце багряным окрашивает голые ветви, причудливые тени бегут по дорожкам, паутиной приближающихся холодов охватывая мир. Покой, почти сон. Того и гляди — снег пойдет. Все верно, год ведь на исходе, скоро зима. Удивительно, как это теплынь в Аломе задержалась. У нас, в Солонцах, еще тепло, листопад только набирает силу, укутывая землю в пестрое одеяло. Эх, вряд ли застану праздник Осени дома, точнее явно не попаду домой к этому времени: еще ехать в Старый Лес надо. А с Фларимоном я и не поговорила даже…