Линн Флевеллинг - Возвращение королевы

Холодный ночной ветер изменил направление, бросив в глаза Мэти едкий дым костра старого Теолина. Молодой колдун моргнул, но продолжал неподвижно сидеть на корточках; накидка из оленьей шкуры укрывала его, как маленькая хижина. Приближалась решающая минута, требующая его терпения и внимания.

Старый колдун самозабвенно напевал, практически не открывая рта, снова и снова нагревая свой нож и острым его концом и лезвием вырезая кольца тайного сложного орнамента, уже покрывшего большую часть длинной деревянной трубки. Теолин был древним стариком. Сморщенная коричневая кожа висела на его тощем теле, как ветхая одежда, под ней можно было пересчитать все кости. Колдовские символы на его лице и теле с трудом читались — так сильно исказило их время. Жидкие пряди спутанных пожелтевших волос падали на плечи. За многие годы неустанных трудов узловатые пальцы колдуна покрылись черными пятнами, но оставались такими же ловкими и подвижными.

Прежний оо-лу Мэти треснул однажды морозной ночью, во время последнего зимнего солнцестояния, после того как он выгнал желчные камни у одного старика. Он потратил несколько месяцев на поиски подходящей ветки дерева билди, чтобы сделать новый оо-лу. Деревья билди не были редкостью, но оказалось не просто отыскать тонкий ствол или большую ветку, которые были бы изнутри выедены муравьями, да еще и нужного размера, чтобы будущий инструмент издавал правильный звук. «Длиной до твоего подбородка и шириной в четыре пальца» — так его учили, такую ветку Мэти и искал.

В горах вокруг своей деревни он нашел много разных веток: узловатых, треснувших, с дырами, прогрызенными сбоку. Большие черные муравьи, добиравшиеся до соков дерева, были весьма трудолюбивыми, но не слишком сообразительными мастерами.

Наконец Мэти нашел подходящую ветку и срезал ее для своего поющего посоха. Но колдун не должен сам делать свой инструмент, даже если обладает умением, — это плохая примета. Нужно получить его из рук другого колдуна, заслужив это право. Поэтому Мэти, привязав ветку на спину, поверх накидки из оленьей кожи, шел по снегу три дня и три ночи, чтобы принести ее Теолину.

Этот старик был лучшим мастером оо-лу на восточных склонах гор. Уже три поколения колдунов приходили к нему с просьбой изготовить поющий посох, но далеко не каждый раз он соглашался выполнить заказ.

На изготовление оо-лу требовалось несколько недель. И все это время Мэти должен был рубить дрова, готовить еду и вообще делать все, что понадобится, пока Теолин работал над посохом.

Сначала Теолин ободрал с ветки кору и с помощью горячих углей выжег оставшихся внутри муравьев. Когда посох полностью очистился изнутри, старый колдун отошел подальше, чтобы испытать его звук. Довольные услышанным, они с Мэти целую неделю отдыхали и обменивались чарами и заклинаниями, пока пустотелая ветка сохла, вися под стропилами рядом с дымовым отверстием хижины Теолина.

Высохла она отлично — не треснула и не покоробилась. Теолин отпилил концы ветки под прямым углом, а потом втирал в дерево пчелиный воск до тех пор, пока оно не заблестело. Теперь оставалось подождать два дня — до полнолуния.

И вот сегодня пора пришла.

Днем Мэти расчистил снег перед хижиной и вытащил наружу старую львиную шкуру, на которой должен был сидеть Теолин. Он развел большой костер, заготовил достаточно дров и присел на корточки, чтобы следить за огнем.

Теолин уселся перед костром, завернувшись в побитую молью медвежью шкуру, и принялся за работу. С помощью раскаленного ножа он наносил на дерево магические кольца. Мэти, подкармливая огонь, восхищенно следил за Теолином, изумляясь тому, как рисунок словно сам собой вытекал из-под кончика ножа мастера, будто старик писал чернилами на пергаменте. И гадал, сумеет ли когда-нибудь он сам с такой же легкостью чертить ножом таинственные знаки, делая оо-лу для других.

Белый лик Великой Матери поднялся высоко в небо, лодыжки Мэти болели от долгого сидения на корточках, но оо-лу был уже почти готов.

Вырезав последнее кольцо, Теолин погрузил тот конец посоха, в который полагалось дуть, в маленький горшочек с растопленным воском, потом, сняв с посоха комок мягкого воска, покатал его в ладонях, превратив в тонкую колбаску, и вложил в навощенный конец посоха. Прищурившись, посмотрел на Мэти, оценивая размер его рта, и вминал воск в отверстие до тех пор, пока оно не стало шириной примерно в два пальца.

Наконец, довольный своей работой, он беззубо усмехнулся Мэти.

— Готов узнать его имя?

Сердце Мэти забилось быстрее, когда он встал и выпрямил затекшие ноги. Его последний посох, Лунный плуг, служил ему семь лет. За это время Мэти стал мужчиной и целителем. Отмеченный знаком Лунного плуга, он породил множество чудесных детишек в женских утробах в дни празднеств Великой Матери. Его сыновья и дочери рассеялись по трем долинам, и кое-кто из самых старших уже проявлял колдовской дар.

Когда Лунный плуг треснул, завершился и этот этап жизни Мэти. Ему исполнилось двадцать три лета, и сейчас должно было открыться его будущее.

Достав свой собственный нож, Мэти надрезал правую ладонь и протянул руку к отверстию оо-лу, который держал Теолин. Несколько капель его крови упали внутрь, пока Мэти начитывал чары предъявления права на посох. Черные узоры колдовских меток на его лице, руках и груди словно ожили, Мэти ощущал щекотку, как будто по нему бегали сотни пауков. Потом он сунул руку в огонь, но не почувствовал жара. Выпрямившись, он обошел костер и посмотрел в глаза старому колдуну.

— Я готов.

Держа посох вертикально, Теолин напел слова благословения и бросил посох Мэти.

Мэти неловко поймал его обожженной рукой, схватив чуть ниже середины. Хотя палка и была пустотелой, весила она немало. Она чуть не перевернулась в его руке; и если бы она упала, Мэти пришлось бы сжечь этот посох и начать все сначала. Но он сумел удержать его и держал, стиснув зубы, пока все колдовские знаки на его руках не растаяли. Он переложил посох в левую руку и внимательно осмотрел его. На поверхности дерева светился черный отпечаток его обожженной ладони.