Светлана Велесова - Боги тоже не люди

— Бесполезно Барух. Мы из королевского рода. На нас магия не действует… никакая, даже Высшая.

Барух погасил заклинание.

— И ты позволишь ему здесь остаться?

— Он имеет на это право.

Зарим расслабился и убрал кинжалы. Слово Айка было словом старшего в клане, так как парень принадлежал к старшей ветви рода, а значит, любой его приказ или незначительная просьба были сродни нерушимому закону, преступить который смерти подобно.

— Что остальным скажем? — Раздраженно спросил Барух. Его уже если честно начинали доставать оборотни со своими заскоками.

— То же, что Зарим сказал нам. Двуликие девять дней пребывают в трауре. На десятый хоронят сородичей. И сорок дней оплакивают. Эния приняла дар двуликой. Вышла замуж за оборотня. Ее душа при жизни и тело после смерти принадлежит клану, так что у Ройка и Элеоноры нет на нее никаких прав. И если Зарим хочет скорбеть, то мы будем скорбеть.

— Я хочу забрать ее домой. — Тихо но твердо, чтобы никто не усомнился в его решении произнес Зарим.

— Как пожелаешь. — Айк даже бровью не повел, на столь странное заявление. Воля скорбящего была священна, и оттесняла на второй план слово старшего. Правильно Барух, не понимаешь, не лезь или сделай на крайний случай умное лицо, чтобы не выглядеть глупо и тем самым не оскорблять присутствующих.

— К тебе домой.

Айк дрогнул, не удержав контроль над эмоциями. А на мага без улыбки вообще не глянешь. Он видимо решил, что они все тут психи и вел себя соответствующе.

— В Мирру? — Уточнил Айк.

— Да. — Зарим оглянулся на Энию, и его губы тронула едва заметная улыбка. — Все началось именно там. Пусть там и закончится.

— Все началось, гораздо раньше. В тот день, когда я повстречал Гэриса.

Зарим посмотрел на племянника, и в его взоре появилась мягкая укоризна.

— Для тебя Аликай. Для меня все началось в Мирре.

Его слова словно увесистая оплеуха ударили по самолюбию Аликая, заставив прикусить язык на полуслове. Он столько времени провел с Энией бок о бок, что привык воспринимать девушку как продолжение самого себя. Она была рядом когда они ложились спать во время всех своих скитаний по миру. И она была первой кого он видел проснувшись по утру. Это он заботился о ней, словно о младшей сестренке, учил в меру своих сил и терпения. Смеялся вместе с ней, и злился на невыносимый характер девчонки, способный и святого довести до белого коленья. И все же она была с ним. До тех пор пока он сам своими руками не отдал ее Зариму, связав их против воли узами брака. Это было его право как старшего по крови по отношению к дяде. И он без зазрения совести воспользовался своим правом, побоявшись брать на себя всю ответственность не только за жизнь девушки, но и за спасение мира. Так почему теперь, когда Зарим заявляет о своем праве на нее, он не хочет уступить? Ведь Эния мертва. Так пусть же муж получит ее после смерти, если не смог при жизни. А ведь он любит ее. Любит по настоящему. Так сильно как он сам не смог бы ее любить.

— Когда ты хочешь забрать ее? — Это все, что Айк мог теперь узнать.

— Сейчас. Пока никто больше не явился, поведать мне о том, как я неправ. Барух, будь добр, открой портал. Айк укажет координаты.

Пока Айк передавал магу мыслеобраз своего дома, Зарим завернул Энию в покрывало и взял на руки, в который раз поразившись тому, какая она маленькая, и как мало весит. Зато душа у нее была огромная. И с лихвой возмещала мелкий рост и мышиный вес. Барух открыл портал, и тут Зарим вспомнил, что забыл кое-что.

— Погоди. Аликай, впусти пантер, а то мне голову оторвет, если посмею уйти без них.

Айк впустил в комнату парней из охраны. Он догадывался, почему дед до сих пор не снял со своего сына ошейник наблюдения, благодаря которому Зарим был связан с пантерами невидимыми магическими поводами. Ализир боялся суицида с его стороны. Вот только Аликай подозревал, что у Зарима не самоубийство на уме, а что-то другое. И это не давало ему покоя. Первыми в портал вошли телохранители. За ними исчез Зарим. Айк, подумал, подумал и шагнул следом, уверенный, что Барух объяснит оставшимся все как надо.

Дом встречал их непривычной тишиной. Была середина дня, но ни слуг, ни родителей не было слышно. Айк не стал идти следом за дядей и отправился прямиком на поиски отца с матерью. Те обещали оставаться в Мирре, до его возвращения. И он надеялся, что они до сих пор здесь. В одном из коридоров он столкнулся со служанкой, та с ведрами и тряпками спешила начать уборку в одной из комнат. Завидев господина, девушка вскрикнула от удивления, выронила ведра, присела в приветствии, и понеслась по дому, крича радостную весть, что хозяин вернулся.

Айк скривился, понимая, что сейчас будет. И точно. Со всех дверей, из всех коридоров посыпались слуги, даже управляющий нашелся, и не мне менее радостно, чем его подчиненные приветствовал Аликая.

— Великая радость пришла в дом, Тер Аликай вернулся. Я мигом прикажу устроить пир по такому случаю.

— Тер Риза. Все отменить. Никаких пиров и прочих увеселений. До моих особых распоряжений. Где Тер Алишер и Тери Ивали?

— Изволят отдыхать. У них вчера были гости.

— Мы уже не спим.

В конце коридора показался Алишер в тапках и домашнем халате. Из-за его спины, такая же заспанная, и не менее счастливая выглядывала Ивали. Айк шагнул к ним, и остановился, не зная с чего начать разговор, как поведать о том, что случилось. И как объяснить, что отнюдь не радостную весть он принес в дом. Мать все поняла по его глазам. Мгновение спустя, понял Алишер.

— Кто? — Выдавил он из сжавшегося в предчувствии беды горла.

— Эния.

Ивали зарыдала в голос. Женщины подхватили плач. И понеслась траурная весть по всему дому, заставляя всех, кто знал девушку при жизни горевать после ее смерти.

Только к ночи Аликаю удалось навести в доме хоть какое-то подобие порядка. Раздав каждому слуге лично заданий на две недели вперед, и чтобы быть уверенным, что все будет сделано как надо, приказал управляющему денно и нощно следить за выполнением каждого его приказа, уставший как…. Нет, он никогда более ни в словах, ни в мыслях не произнесет этого слова. Он просто устал. И вымотался до предела. Не один Зарим провел бессонную ночь. Никто не спал. Всем было тяжело и каждый винил себя в ее смерти. И возможно он винил себя более других. Ведь клялся Богу, что убережет. И слова не сдержал, покрыв себя несмываемым позором. И каждую минуту ждал, что вот-вот Боги покарают его за нарушенную клятву.

Оказавшись в дверях собственной спальни, Айк встал на пороге и так и не вошел. Проклятая память услужливо выдала воспоминания, как Эния в последнюю ночь в этом доме спала у него под боком, прижавшись к нему в поисках тепла, словно маленький котенок. А ведь она тогда его любила и не поведи он себя как последний кретин, все могло быть совсем иначе. Но он сам отказался от ее любви, разбив девушке не только сердце, но и растоптав доверчивую душу. А она, вместо того чтобы затаить злобу, нашла в себе силы понять его. Понять и простить. И от этого горе становилось еще невыносимее.