Светлана Зорина - Избранница

Через несколько дней после похорон мать Хайры Ламона окликнула Ариэну, когда та возилась в своём маленьком огороде.

— Дочка те6е полотно заказывала. Отдай мне то, что успела сделать. Я заплачу. Всё же ты работала.

— Я не успела ничего, кроме набросков, — сказала Ариэна. — Конечно, я отдам их тебе, госпожа, и не надо никакой платы. Это же сущий пустяк.

— Ты и правда даже не начинала картину? — спросила Ламона, когда Ариэна вынесла ей несколько плотных желтоватых листов, на которых чётко темнели сделанные углем рисунки.

— Ну а зачем мне тебя обманывать? — пожала плечами Ариэна.

Что она ещё могла сказать? Если бы Ламона увидела то полотно, которое Ариэна догадалась вовремя уничтожить, она бы, наверное, убила её на месте. Мать Хайры больше ничего не спросила, но по её взгляду Ариэна поняла, что та ей не верит. Разумеется, Дамара уже поделилась с ней своими соображениями. И не только с ней. Ариэна то и дело ловила на себе косые взгляды.

К счастью, у Меты и Крейна всё складывалось благополучно. В начале лета они сыграли свадьбу. Отец Меты, владелец посудной давки Арон, не поскупился. В гостиной его большого дома несколько дней подряд накрывали длинный стол, и все, кто там побывал, а побывали там почти все обитатели 3елёного Ура, видели расписанное Ариэной полотно, которое украшало стену над камином. Многие удивлялись, что Мета и Крейн так и не свозили своё счастливое полотно в Ур-Маттар, где его могла завершить мастерица из Главного Святилища. Беспечная Мета только махала рукой.

— Картина и так чудесная. И мы с Крейном обязательно будем счастливы. Аранха знает, что мы её чтим.

В отличие от Меты Тенна считала просто необходимым завершить своё счастливое полотно. Она, можно сказать, только ради этого и ездила с отцом в Ур-Маттар. Покупок они привезли совсем немного. В столице всё было дороже, а эта семья и так еле наскребла дочери на приданое.

— У нас уже почти всё готово, — сказала Тенна Ариэне. — Осталось только дождаться жениха. Он сейчас в Ур-Давире. У него там дядя живёт. Хороший ювелир. Рауд заказал ему моё свадебное ожерелье. Уж со своих-то подешевле возьмёт. Рауд обещал вернуться к Большому Полнолунию. Осталось четыре дня.

Рауд вернулся, только гораздо позже, чем обещал. Большая луна была уже на ущербе, а Тенна вся извелась от дурных предчувствий. И, как оказалось, не зря. Рауд действительно привёз ей замечательное ожерелье. А ещё пару бриллиантовых серёжек, массивный золотой браслет с рубинами, диадему с сапфировой звездой и подвеску в виде паука, вырезанного из редкого и очень дорогого чёрного камня акхарилла. Этими подарками, которые стоили примерно столько же, сколько стадо комолов в дюжину голов, Рауд пытался хотя бы отчасти загладить свою вину перед Тенной. Он больше не хотел на ней жениться. Он не хотел обманывать её всю жизнь, делая при этом несчастными сразу троих — её, себя и ту, которую полюбил по-настоящему. До этого он просто не знал, что такое любовь. Он понял, что это такое, когда встретил Элу, дочь Ахена. Слуга Ахен работал в ювелирной мастерской Иллитема, дяди Рауда. Естественно, приданого у девушки не было, но Рауд твёрдо решил остаться с ней.

Скандал был большой. Рауд едва не порвал с семьёй. Тенна грозила покончить с собой и даже два раза при всём честном народе пыталась бежать к реке. Естественно, её останавливали. Потом она заболела, и её мать каждый день причитала, что 6едняжка Тенна при смерти. Похоже, врач Кмер был другого мнения на этот счёт, но спорить с матерью больной не решился.

— Думаю, тебе больше никто не закажет счастливое полотно, — убеждённо заявила 3ия, когда Ариэна вместе с другими девушками пришла мыть и украшать святилище Аранхи накануне Праздника Трёх Лун. — На тебе проклятие. Ты расписала полотно для Тенны и Рауда, и повторилась история двадцатилетней давности. Наверное, ты способна делать только несчастливые полотна.

Ариэна знала, какую историю имеет в виду Зия. Ту, которая до сих пор не давала покоя её матери Виане. И ещё Ариэна заметила, что Рауд после возвращения из Ур-Давира как-то странно на неё поглядывает. Однажды, когда она шла на охоту, он остановил её возле ворот.

— Я только сейчас поверил, что эти счастливые полотна действительно могут приносить счастье, — признался юноша. — И только сейчас понял, почему они все тебя ненавидят — этот лживый Лой и всё это злобное, завистливое ба6ьё. Ты можешь то, чего не могут другие. Ты и есть настоящая аранхина — вроде тех, которые были в древности и о которых сохранились предания. Возможно, именно тебе я и обязан своим счастьем…

— Перестань, Рауд, — смутилась Ариэна. — О чём ты говоришь?

— Я знаю, что говорю. А ты случайно не знаешь Элу, дочь слуги Ахена? Никогда её не видела?

— Нет. Я никогда не бывала в Ур-Давире.

— А Эла сроду не покидала Ур-Давир. Им с отцом ещё повезло, что они прислуживают такому человеку, как мой дядя Иллитем. Знаешь… Это несправедливо… Эла и её отец вполне могли бы жить, как свободные люди, обеспечивая себя всем необходимым. Видите ли, они не могут зарабатывать столько, чтобы платить ежегодный налог за двоих. На себя-то они заработать могут. Себе на жизнь, я имею в виду. По-моему, человек должен обеспечивать себя и свою семью. И всё! Почему мы должны платить этот налог, содержать кого-то ещё? Честно говоря, я совсем не хочу содержать таких, как Лой. Какая нам польза от аранхитов? Знаю, что может быть за подобные речи, но, думаю, ты со мной согласна.

— Можешь не сомневаться, — усмехнулась Ариэна. — Я никогда не могла понять, почему мы должны каждый год покупать у кого-то свою свободу.

— У меня навалом друзей, который считают, что наши законы никуда не годятся, — сказал Рауд. — А уж это «Семейное право»! Мы с Элой решили не собирать ей приданое. Можно и так жить. Ариэна, а твоя мать… Она была законной супругой твоего отца?

— Да. А для того, чтобы принести ему приданое, ей пришлось продать свой дом на острове Тера. Мои родители могли бы жить, как любовники, но тогда их дети не считались бы законными. Это очень беспокоило деда, и мать решила никому не осложнять жизнь.

Законы Див-Аранхи не позволяли заключать брачный союз, пока невеста в присутствии семьи жениха и свидетелей не вручала приданое писцам-распорядителям. Приданое всегда было в денежной форме. С него взимался большой налог. Остальное молодожёны могли тратить, но только на покупку скота, недвижимости и хозяйственной утвари. Выдавая супругам деньги, писец-распорядитель дотошно записывал, сколько и на что потрачено. Такой порядок делал совершенно невозможным заключить брак с бесприданницей. Попытка подкупить распорядителей каралась таким штрафом, что на этот шаг решались немногие. Да и взятка тут требовалась приличная.