Ольга Романовская - Ледяное сердце

Скупо нарисованная Апполиной картина гибели родителей потрясала своей жестокостью и вероломством; воображение в красках рисовало последние минуты жизни Эффары Рандрин и ее супруга. Вот они, безоружные, в праздничных одеждах входят в пиршественный зал, занимают свои места, вместе с фрегойями пьют вино, обмениваются с ними подарками и ни о чем не догадываются. А потом разом меркнет свет, и былые радушные хозяева хладнокровно вонзают в гостей припрятанные под скатертями ножи. Эльф умирает быстрее, он дипломат и не умеет защищаться; его жена прожила дольше, наверное, успев отправить на тот свет парочку недругов. Но ее умения не хватило, чтобы спасти обоих, одна она, быть может, и выбралась, но не могла же Эффара бросить мужа!

Праздничный ужин окончен, и окровавленные тела сбрасывают в ров к волкам.

Бланш была права, такой смерти не пожелаешь никому!

— А как же дар, почему он не помог Вашему отцу?

— У него не было дара, — грустно покачала головой Апполина, — он не видел их души. Боги наградили его возможностью слышать и понимать. Что-то похожее на мой дар есть у князя, так что это действительно фамильное.

— А Вы так с этим и родились?

— Да, но в полной мере это проявилось только после смерти родителей. Перед тем, как навеки уйти в страну небытия, дух матери посоветовал мне не оставаться у эльфов, где уже не было так безопасно, как прежде, а перебраться к дяде, благо у него с сестрой всегда были хорошие отношения. Порой даже не знаю, что такое мой дар — благословение или проклятие, слабая попытка богов возместить мне невосполнимую потерю. Если бы мне дано было выбирать, я бы предпочла семью, а не эту бесполезную игрушку.

— Почему же бесполезную? — удивилась Зара.

— Да потому, что она ничего не значит. Власть, исключительные магические способности — это такие мелочи по сравнению с теплом родного очага, ничего, абсолютно ничего, не заменит любви родных людей. Без нее такой холод, что ночами иногда индевеет сердце.

Как и предсказывала Апполина, Рандрин появился к десерту. Стремительно распахнул дверь, небрежно скинул плащ на руки слуге и, не садясь, налил себе вина из дутого графина с узким горлышком.

— Не надо, не утруждай себя! — остановил он потянувшуюся к колокольчику племянницу. — Я сыт. Хорошо поболтали?

Апполина не ответила и, налив в блюдечко молока, пододвинула его к хорьку.

— Можешь спокойно допивать чай, я подожду.

Рэнальд присел с другой стороны стола, достал какие-то бумаги, бегло просмотрел и убрал обратно во внутренний карман. Вызвав слугу, он приказал принести перо и бумаги и, пока дочь и племянница поглощали десерт, успел набросать пару писем. Все они легли на поднос лакея, которому было велено сегодня же доставить их с нарочным адресатам.

— Документы не забыла? — вопрос был обращен к Заре.

Девушка покачала головой и, встав, попрощалась с Апполиной.

— Не против, если мы пройдемся пешком? Тут недалеко.

Заре было все равно, лишь бы они вообще куда-то дошли.

Муниципалитет Айши располагался на соседней улице, деля здание с городским судом.

Отмахнувшись от нескольких разного рода занятий личностей, толпившихся перед входом, Рандрин пропустил дочь в пропахший сургучом полумрак. Не останавливаясь, игнорируя толпившихся в приемной людей, он распахнул дверь в кабинет какого-то клерка. Один взгляд — и проситель торопливо поднялся со стула и, кланяясь, попятился обратно в приемную.

— Горе на месте?

Клерк кивнул и вслед за посетителем шмыгнул за дверь.

Присев на стул, Зара с интересом рассматривала кипы бумаг, разбросанные по столу чиновника.

Через пять минут появился невысокий лысый человек и, извиняясь, попросил их пройти к нему. А еще через десять в руках у девушки были новые, еще пахнущие чернилами документы. Гербовая бумага с красно-коричневой сургучной печатью сообщала о рождении в мае такого-то года в городе Юр Зары Рэнальд Рандрин-С'Эте; отцом значился герцог Рэнальд С'Эте, а матерью — девица Эгюль, 'неизвестного рода и происхождения'. Новая метрика, помеченная, как полученная взамен утерянной, была заверена подписью главы муниципалитета столичного города Айши и росписью родителя новорожденной герцогини.

— Довольна? — Рандрин поймал улыбку на лице дочери, бережно убравшей бумагу в кошелек на поясе.

— Разумеется, Вы сдержали обещание, сделали даже больше, чем я ожидала.

— Ты о титуле и двойной фамилии? Раз уж я официально признаю тебя дочерью, то со всеми вытекающими отсюда последствиями. Не забудь сходить к директору и попросить выдать тебе новую розетку: Эзита ты уже не будешь. Хотя, я сам схожу. Учебный год начинается завтра? — Зара кивнула. — Прекрасно, значит, завтра я нанесу неофициальный визит в твою школу. Надеюсь, ты не станешь возражать, если мы появимся там вместе? Пусть привыкают к твоему новому положению в обществе.

Посланные вперед с вещами слуги уже ушли, Бланш и Зара, одетые в форменные платья, с парой книг подмышкой, стояли в холле, вспоминая, не забыли ли они чего-нибудь наверху, когда привратник доложил:

— Сеньориты, Его сиятельство герцог ждет вас в экипаже.

Графиня Одели удивленно округлила глаза:

— Что ему нужно, Грегор?

— Да ничего особенного, Бланш, просто отец любезно согласился подвезти нас до школы, — Зара завязала ленты шляпки.

— Отец? — выронив книги, подруга прижала руки ко рту.

— Именно. У меня теперь новая фамилия — Рандрин, и, теоретически, я герцогиня.

Удобно устроившись в открытом легком экипаже, запряженном парой гнедых лошадей, Зара считала обращенные на нее удивленные взгляды. Пусть гадают, кто эта девушка рядом с Рандрином.

Эффектная группа не осталась не замеченной и сокурсниками виновницы переполоха, гуськом тянувшихся к ограде Высшей школы магического искусства. Внимание это лишь усилилось после того, как въехав во двор, повозка остановилась и, первым соскочив на брусчатку, герцог подал руку сначала Заре, а лишь затем — графине Одели.

— Благодарю, отец, дальше я пойду сама, — нарочито громко, чтобы слышали все, сказала девушка.

— Как хочешь, — усмехнулся Рэнальд. — Я зайду к директору, поговорю с ним о тебе. Тебя тут все устраивает? Комната, питание…

— Абсолютно. Я не неженка, не нужно меня так опекать.

Гордо вскинув голову, Зара под перешептывания школьников прошествовала к пансиону. Да, о ней будут говорить в ближайшие несколько дней.

— А ты тихоня, столько лет скрывала от нас правду! — к ней подбежала Ри. — Даже мне не сказала!

Уж кому-кому, а тебе бы я рассказала в последнюю очередь! Что, теперь не считаешь себя первой красавицей? Ба, а это что такое? Неужели сам лорд д'Азан? И хочется подойти, и страшно. Конечно, страшно после того, как тебя проучил Эйдан, а уж при мысли, что приставал к дочери Рандрина, и вовсе тошно становится.