Ольга Романовская - Лучезарная звезда

— Ей подсыпали яд по приказу Шелока. Но ты же знаешь, кто действительно приказал это сделать.

— Да, знаю, — сжала губы принцесса. — Эвеллан. И он за это заплатит.

Но если Беарис тень, то откуда она все это знает?

— Это было еще при мне, — ответила на неозвученный вопрос богиня. — Но, даже будучи тенью, я способна бывать в подлунном мире, еще способна, пока меня здесь держат товарищи, не давая уйти в пустоту. Но их все меньшее, а, значит, и связь с землей все тоньше.

— То есть, все боги исчезнут в никуда?

Даже души людей не пропадают бесследно, неужели боги могут?

— Таковы условия игры. Смертные боги умирают навсегда.

— Скажите, — тихо спросила принцесса, — могу ли я Вам как-нибудь помочь?

— Зажги звезду, и она сама решит, кому из погибших восстать из мертвых.

Снова заколыхались, надулись, словно паруса, занавески, и ветер унес рассыпанные по всей комнате листья на улицу.

Девушка постояла немного у окна, пристально вглядываясь в пылающие краски осени, а потом спустилась вниз.

Мальчик поджидал ее на условленном месте. Принцесса подсадила его в седло и сунула в дрожащую ладошку пару блестящих монет.

На «Олинасе» уже ставили паруса, и девушка, распрощавшись со своим маленьким провожатым, отправилась на поиски капитана.

Как и обещал Дотсеро, погода благоприятствовала плаванью, а на корабле нашлось место не только для Стеллы, но и для ее животных. Оплатив недостающую часть суммы, она перенесла вещи в каюту, оставив там Шарара, проверила, как устроили лошадь в трюме, и сошла по трапу на набережную.

Яне-сентский порт жил своей собственной, насыщенной жизнью: десятки торговых и грузовых судов покачивались на якорях у пристани, по воде то здесь, то там скользили рыбацкие лодки под грязно-белыми парусами. Чайки с пронзительным криком носились над кораблями и сновавшими по берегу матросами, грузчиками и портовыми служащими, стремительно срывались с высоты в воду и через мгновение взмывали вверх с серебристой рыбешкой в клюве.

В порт вошел тяжелый военный корабль, поблескивая двумя рядами пушечных жерл. Направленное на человека, каждое вызывало бешеное биение сердца, желание отступить на шаг, в сторону, чтобы на тебя не смотрело слепое око смерти.

Корабль пришвартовался у дальнего пирса, маленькие черные фигурки забегали туда-сюда по сходням.

Чтобы лишний раз не рисковать, принцесса вернулась на «Олинас».

Таможенный чиновник в потертом жилете в сопровождении двух солдат и мелкого портового клерка, бесцветного, как мышь, прохаживался между судами, проверяя документы команды и пассажиров; он почему-то не обратил особого внимания на «Олинас», проверив только наличие пропуска у капитана. Девушка догадывалась, что этому поспособствовал Дотсеро.

Наконец убрали трап, отдали швартовые, и корабль, вздрогнув, будто пробудившись ото сна, отчалил от дакирского берега.

Стелла равнодушно проводила глазами очертания Яне-Сенте и его угрюмой крепости — былые чувства к дакирским пейзажам исчезли, их будто смыло дождями. Когда ей надоело смотреть на холодные серые стены, она спустилась в каюту: хотелось выспаться после ночи, испорченной кошмарами.

Потерянное, казалось, душевное спокойствие возвратилось от одной мысли о том, что она плывет на родину, где все, наконец, закончится. Как угодно, но закончится, и спадет это мучительное напряжение.

Проснувшись, девушка отправилась на поиски чего-нибудь съестного. Перекусив, Стелла поднялась на палубу. Она не страдала от морской болезни, поэтому без опаски могла наблюдать за орнаментом свинцовых волн за бортом.

До самого горизонта простиралось море, уже остывшее и готовое через месяц подернуться корочкой льда, которая слепящей, режущей глаз белизной расползется от севера до дакирского побережья.

Внимание принцессы привлекла странная птица, кружившая над ее головой, но никак не решавшаяся сесть на декоративные перила кормы. Присмотревшись, девушка поняла причину ее поведения: рядом с птицей (это был ворон) парила вторая — крупная, хищная, напоминавшая коршуна.

— Что бы это могло значить? — Стелла пожалела, что под рукой у нее нет ничего, чтобы помочь ворону. Набравшись смелости, она замахнулась на коршуна рукой — он взмыл выше, но не улетел.

— Ах ты, мерзкая тварь! — Девушка подняла с палубы какой-то мелкий предмет и запустила им в птицу. Хищник пронзительно закричал и скрылся за облаками.

Ворон медленно опустился на перила и одарил ее взглядом умных, блестящих, как две бусинки, глаз. К лапке была привязана записка, Стелла осторожно отвязала ее, развернула и прочитала:

Слава Ильгрессе, ты выбралась из клубка змей, именуемого Дакирой, и уже на пути в Лиэну. Прошу тебя, не натвори глупостей и постарайся вести себя тише. Знаю, ты этого не умеешь, но все же постарайся! Обидно было бы испортить все сейчас.

Все наши усилия направлены на то, чтобы помешать Лардек навредить тебе.

О сестре ты знаешь, уверен, Беарис тебе рассказала.

Буду ждать у залива Чорни.

Подписи не было, но она и не требовалась. Выбранная на роль почтальона птица лишь подтверждала догадку о том, что отправителем письма был Мериад.

— Лети к своему хозяину, — девушка осторожно коснулась гладких перьев, — и передай, что я сделаю все так, как он хочет.

Ворон каркнул и взмахнул крыльями. Сделав несколько кругов над кораблем, он затерялся в небесной вышине.

— Как же я им нужна! — усмехнулась Стелла. — Я, обыкновенная смертная девушка со скверным характером — и вдруг стала объектом внимания богов. Они даже пишут мне письма, будто мы с ними на равных. Может, и на равных, но всего на один миг. Потом ход вещей восстановится, и я снова стану той, кто я есть на самом деле: обыкновенной смертной, а вовсе не Спасительницей.

Как ни странно, таможню на острове Рашар Стелла прошла без особых проблем: во-первых, она постаралась превратиться в серое неприметное существо, во-вторых, к острову одновременно пристали три корабля, и у таможенников просто не было времени для досконального досмотра каждого пассажира.

Принцесса уже знакомым путем поднялась к сторожевой башне, предъявила бумагу с красной печатью и расписалась в книге. «Олинас» плыл не в Сиальдар, а к северным адиласким островам, поэтому ими занялись в первую очередь: корабль не требовал тщательной проверки.

Покинув прибрежные воды безлюдного Рашара, судно взяло курс на север, оставив позади Дакиру. Отныне их государством было море.

Сиальдарский флот, которого так боялся адилаский капитан Масан, больше не показывался на глаза: у Сиальдара остался всего один свободный портовый город, и все суда были брошены на охрану залива Селан; вместо них на горизонте темнели патрулировавшие воды дакирские военные фрегаты и флейты, убаюканные волнами носители хаоса.