Ольга Романовская - Дама с единорогом

— Я, кажется, уже говорила, что не нуждаюсь в помощи, — с легким раздражением ответила девушка.

— Хотите, я подарю Вам иноходца? Вашим ножкам не престало ходить по земле.

Это предложение было опрометчиво: годового дохода от поместья хватило отцу, а затем его сыну на содержание пяти лошадей, из которых по-настоящему хороших было только две — иноходец и основной боевой конь.

— Вы переходите все границы! — возмущенно ответила баронесса и гордо отвернулась

— Смиренно прошу прощения, прекрасная сеньора, но у меня и в мыслях не было оскорбить Вас. Я обещал подарить коня самой прекрасной даме на свете.

— А вдруг Вы ее еще не встретили?

— Но я уверен, что Вы и есть та самая прекраснейшая!

— Я не впаду в соблазн гордыни и не приму подарка. — Краска снова залила лицо Жанны, и она в который раз пожалела о том, что заговорила с ним.

Баннерет же, задумчиво наблюдая за ней, подумывая о том, что пришло время жениться.

В делах сердечных Артур не был новичком и умел ценить красоту; благодаря графу Вулвергемптонскому, ему довелось быть представленным маркграфине, очаровательной Кетрин де Ландфрей, некоторое время он был даже влюблён в неё, но без взаимности. И вот, после ряда мимолётных увлечений, достойных и не достойных рыцаря, на его пути возникла баронесса Уоршел.

Увы, чувства баннерета не были бескорыстны: привлекательность юной Жанны Уоршел заключалась не только в её красоте, но и в размерах её приданого.

Нарушив затянувшееся двусмысленное молчание, Жанна ещё раз, на этот раз вежливо дала баннерету понять, что не нуждается в провожатых. Не слушая возражений и любезных предложений предоставить в её распоряжение любую из его лошадей, баронесса потребовала у стражников коня. Готовый услужить сеньоре солдат помог ей взобраться в седло видавшего виды мерина и ещё раз почтительно предложил свои услуги.

— Да не нуждается сеньора в твоей помощи, сгинь с глаз долой! — сердито буркнул Артур.

— Нет, пожалуй, проедь со мной немного, — милостиво согласилась баронесса. — Дорога нынче не безопасна…Только держи язык за зубами!

— Прощайте, сеньор! — Она обернулась к раздосадованному баннерету. — Да сопутствует Вам в пути Господь и все его ангелы!

Тронув поводья, баронесса вслед за солдатом рысью поехала вдоль Северна. Леменор для приличия проехал немного по дороге и, скрывшись из поля зрения стражников, галопом, по тропинке через выпасы, сделав крюк, вернулся к реке. Его надежды оправдались: возле мельницы баронесса Уоршел отпустила солдата. После нескольких минут пререканий Жанна отступила перед красноречивой настойчивостью баннерета. Сначала она вела себя осторожно, ограничиваясь односложными ответами, но потом, поняв, что намерения у рыцаря серьёзные и, главное, не выходят за рамки приличий, разговорилась. Ей нравилось состояние возлюбленной, ведь этот рыцарь, несомненно, был влюблен в неё, иначе зачем бы он так упорно добивался знаков её внимания?

Их неспешную беседу (так, о разных мелочах — ничего, что могло бы бросить тень на её доброе имя) нарушило вмешательство одного из спутников баннерета.

— Ещё одна, сеньор! — весело крикнул он, указав на девушку в замасленном домотканом платье, прятавшуюся за кустами боярышника. — И тоже хорошенькая.

— Пошёл ты, Метью, не мешай! — не оборачиваясь, цыкнул на него сеньор.

— Кто там? — заволновалась баронесса.

— Да мой слуга опять подцепил какую-то юбку, — сквозь зубы процедил Леменор.

Вопреки его заверениям, что это «не стоит её драгоценного внимания», Жанна все же обернулась и узнала в «хорошенькой девушке» свою служанку. Это открытие её неприятно удивило.

— С каких это пор ты стала следить за мной, Джуди? — нахмурилась она. — Тебя отец послал?

— Нет, госпожа, — запинаясь, ответила служанка. — Ваш батюшка меня не посылал…

— Так что ты тут делаешь?

— Я, госпожа, раз уж Вы уехали, тоже решилась на рынок сходить, а тут знакомый один подвернулся… Встретила я по дороге Требоди, узнала, что они найти Вас не могут…

— Погоди у меня, лгунья, дома я тебе всыплю!

Джуди велено было сесть на мула Метью, с которым она не преминула завести разговор.

— Что моя госпожа делает рядом с этим сеньором?

— Понятия не имею, ей лучше знать, — хмыкнул он.

— Так я и думала! Хороша овечка! — пробормотала Джуди и вслух возмущённо добавила: — Моя госпожа — сама добродетель, так что ты бы язык свой за зубами держал! Святой Иосиф, что же скажет барон?

— Ну, так и мой господин тоже набожен, — подмигнул ей оруженосец. — Они, кажись, спелись, и им начхать на то, что скажет достопочтенный барон.

— Значит, с тем она порвала… — пробормотала Джуди. — И к чему это приведёт?

— Только к хорошему, лапонька. Мой господин — благородный рыцарь.

— От благородных тоже дети бывают, — язвительно заметила служанка. — Я бы на её месте была осторожнее.

— А у тебя богатый опыт?

— Был кое-какой.

— Не поделишься? — подмигнул он.

— Да пошёл ты! — Джуди больно двинула ему локтем. — Всегда знала, что все парни одинаковы. Думают о себе не весть что… Решил, что тебе всё можно? Я с таким, как ты, дела не имею.

Она спрыгнула на землю и, гордо отвернувшись, зашагала рядом. Попытки Метью продолжить прерванный разговор Джуди нарочито игнорировала; его болтовня мешала ей следить за беседой баннерета и баронессы. Больше говорил Леменор, Жанна же внимательно слушала, изредка поощряя его улыбкой.

Он коснулся её руки. Девушка вздрогнула и одарила его гневным взглядом:

— Я надеялась на Вашу порядочность, но, видимо, ошиблась. Оставьте меня или я позову на помощь!

— Вы не так меня поняли, — Артур ругал себя за то, что, поддавшись минутной слабости, испортил своё будущее. — Умоляю, не уезжайте!

Но она не слушала его и, подозвав Джуди, громко заявила, что дальше желает ехать одна. Не удержавшись, служанка состроила рожу самодовольному Метью.

Чувствуя, что 400 фунтов уплывают безвозвратно, Леменор прибегнул к последнему средству — страстному признанию:

— Если Вы уедете, прекраснейшее из творений Божьих, то сделаете меня несчастнейшим из смертных. Когда я вижу Вас, радость моя столь велика, будто я узрел Бога. Вы, только Вы одна можете спасти меня от смерти. Сжальтесь же!

— Баннерет, — мягко, сменив гнев на милость сказала баронесса, — мне очень жаль, что я причиняю Вам столько страданий, но не в моей власти…

— В Вашей! — с жаром возразил баннерет. — Для меня существуете только Вы, только Ваша божественная красота, и я брошу вызов всякому, кто посмеет оспаривать её! Моё сердце навеки отдано Вам, Вам я вручаю ключи от него. Примите ли Вы их?

— Быть может, — уклончиво ответила Жанна.

— Смею ли я надеяться?