Евгения Лифантьева - Демоны прошлого

Глава 1

Из Питтима в столицу дешевле всего добираться по морю.

Вдоль западного берега Вастальского залива регулярно ходят каботажные суда. Достаточно сесть на одно из них в устье Альвы, чтобы через пару седьмиц оказаться в порту Келе. Хозяин любого каботажника не откажется заработать несколько серебряных, взяв палубного пассажира.

Конечно, до столицы можно доехать и по суше — на небольшом отдалении от берега залива идет торговый тракт. По нему возят товары менее громоздкие, но более дорогие, которыми боязно рисковать, отдавая их судьбу во власть водной стихии. Легкая карета, запряженная четверкой хороших лошадей, преодолевает расстояние от Питтима до Келе за седьмицу с небольшим. Многим, особенно тем, кто состоит на королевской службе, время весьма дорого. Поэтому тракт этот — один из самых оживленных в королевстве. И, что нужно добавить, самых безопасных и удобных. Вдоль него — множество рыбацких деревушек и небольших городков, население которых зарабатывает себе на жизнь, принимая на ночлег щедрых путников.

Но путешествие по суше обходится гораздо дороже…

Молодой некромант Арчер эт-Утус выбрал самый неожиданный маршрут, который сочетал в себе и морское путешествие, и поездку по торговому тракту.

В Питтиме ему повезло. Он купил половину каюты на небольшом суденышке "Счастливая Мариэтта", которое, кроме пассажиров, везло груз древесины. Точнее даже сказать, что судно везло древесину, а пассажира на него пустили только потому, что заболел один из помощников купца, которому принадлежали сложенные в трюме лиственничные бревна. Хозяин шхуны не упустил случая заработать лишнюю дюжину серебрушек, поэтому Арчи десять дней делил каюту с купеческим приказчиком, простоватым парнем по имени Бельвод. Иначе пришлось бы юноше ютиться на палубе, и днем, и ночью любуясь на красоты моря.

Как это часто случается, сначала молодой лесоторговец с опаской поглядывал на незнакомого некроманта. Но Арчи умел располагать к себе простых людей, и его спутник быстро перестал дичиться.

Невысокий и щуплый, с едва пробивающимися светлыми усиками, Арчер эт-Утус не вызывал у мужчин чувства зависти. "А что еще делать этому мозгляку, кроме как в умники-маги подаваться?" — думали такие крепкие ребята, как тот же Бельвод, и вскоре после знакомства переставали обращать внимания и на черную змею на запястье мага, и на упакованный в матерчатый чехол посох.

Тем более, что одевался Арчи аккуратно, но скромно, словно какой-нибудь подмастерье: коричневый длиннополый сюртук, простая белая рубаха без модных нынче кружев и рюш, короткие панталоны и круглая шапочка с соколиным перышком. Правда, ремесленники предпочитают туфли, а на Арчи были высокие сапоги из мягкой кожи. Но это и понятно: в дорогу человек собрался. В остальном же — ни дать, ни взять — подмастерье: камнерез, или стеклодув, или даже златокузнец. В общем, свой парень, работяга.

Конечно, разные ремесла приносят разный доход, но, сколько бы ни зарабатывали те же златокузнецы, все одно они кормятся своими руками, а не на чьей-то шее сидят. Примерно так рассуждали при виде молодого мага все те, кто и себя считал "работягами". Вскоре после знакомства они начисто забывали о том, что собеседник вроде бы должен якшаться со всякой нечистью. Каждый зарабатывает, как может. Не ворует же, не грабит на большой дороге…

А Арчи только улыбчиво щурился. В том, что люди относились к нему с доверием, не было никакой магии. Так, несколько приемчиков, подсмотренных у монахов из общины "серых целителей" при храме Нана Милостивца в Будилионе, где молодой некромант провел последние пять лет, да мудрые наставления доброго учителя — магмейстера Пита эт-Баради.

***

— Слушай людей да старайся понять их, — говаривал старик эт-Баради, удобно расположившись в уютном кресле после сытного обеда. — Для лекаря нет ничего важнее, чем уметь слушать. Порой недужные такую чушь несут… ан нет, подумаешь над их словами — и уже знаешь, как с болячкой справиться.

Помнится, однажды Арчи, в очередной раз выслушав рассуждения учителя, не выдержал и расхохотался:

— Это как та старая баронесса, которую вы сегодня принимали?

Пит эт-Баради кивнул:

— Да хоть бы как и она. Ты помнишь, что леди Морлез болтала?

— Как не помнить? Хорошо еще, что она спиной ко мне сидела. Я едва сдержался, чтобы не издать какой-нибудь непристойный звук. Вот был бы конфуз!

Старый некромант тоже прыснул, но быстро погасил улыбку, и, притворно-строго сдвинув брови, сказал:

— А ну-ка, повтори, что баронесса Морлез говорила!

Арчи состроил ехидную рожицу и, подражая скрипучему голосу старой леди, со стонами и подвываниями затараторил:

— И все-то болит! И кружит, проклятая, и стягивает, и выворачивает, словно фазана на вертеле! Иль как девки белье выжимают! И в спину стреляет! И шею не поверну, будто кто кол воткнул! Я уж что только ни пробовала! И мази, и притирания, и к Златонежскому Тиму Пресветлому ездила! А все едино! Ни сесть, ни нагнуться! Ходить не могу, ноги не идут, выворачивает их, стягивает, скручивает!

— И что ты думаешь по поводу этой пациентки?

Арчи пожал плечами:

— Похоже, у нее с суставами что-то, причем поражение по всему телу.

— Похоже, ты не особо-то внимательно слушал и смотрел, — уже всерьез нахмурился Пит эт-Баради. — Когда суставная гниль в теле заводится, она сначала на руки да на шею накидывается. Я не зря сказал баронессе, что у нее прическа растрепалась. Что она сделала, помнишь?

— Попросила зеркало и минут десять свои кудряшки прихорашивала.

— Ага — причем поднимала руки, не напрягаясь, и ничего ее не крутило и не выворачивало.

— Так что же за напасть? — удивился Арчи. — Ведь она же сама и из кареты вылезти не могла, гайдуки несли до гостевых палат…

— Скукой смертной эта напасть называется. Муж помер, у дочерей давно свои семьи. Живет старуха приживалкой при собственном сыне, да и тот, видать, в имении не часто появляется. И скуповат, видать… Ты заметил: не в наемной карете баронесса приехала, а собственном тарантасе, да таком ветхом, что давно на свалку пора. Был бы у нее характер посильнее, жила бы сама себе хозяйкой. А так привыкла всю жизнь при ком-то быть… Хорошо еще, что сын на материнские жалобы повелся и дал денег, чтобы той сюда, в Будилион, съездить…

— Откуда вы все это узнали, мастер? Вы же ее вроде про родню не расспрашивали, только по ее недуги, — удивился тогда Арчи.

— Так слушать надо. Помнишь, как она сказала, что после похорон мужа на месяц слегла? И про то, что чувствительная она очень, помнишь, говорила? Дескать, когда младшая дочь рожала, роды были трудные. Так наша баронесса, не имея никаких вестей, в срок, положенный, чтобы ребенку появиться, сама занедужила, а потом через пару седьмиц сын из Келе приехал да рассказал про младшего внука, что тот, дескать, чуть ни помер при родах? Значит, муж у баронессы умер, дочерей как минимум двое, причем даже у младшей дети есть, и живут и младшая дочь, и сын в Келе…