Дэвид Дархэм - Кровавое заклятие

К концу дня настроение Маэндера снова улучшилось. Он решил, что завтра начнет бой с разрушения оставшихся башен. Изменит тактику: бросит кавалерию на фланги акацийцев, а катапульты установит в центре. На армию Аливера обрушится град огня, и ей придет конец. По прошествии двух дней непрерывной резни акацийцы наверняка измучены и изрядно прорежены. Мейнцы же по-прежнему сильны и многочисленны. Третий день станет для Акаранов последним.

Однако за ночь армия Аливера каким-то образом восстановила прежнюю численность. Возможно, появились новые рекруты, которые заменили павших. Так или иначе, акацийское войско, вышедшее на поле в третий день, почти не уменьшилось.

Это было невозможно. Они не могли так быстро пополнить войска свежими силами. И все-таки факт оставался фактом. Каким-то образом разношерстная, плохо обученная толпа противостояла закаленным ветеранам… и не уменьшалась.

А огненный дождь? Он пролился именно так, как планировал Маэндер, но не произвел нужного эффекта. Не более чем в первые дни. Одна из башен после прямого попадания смоляного шара накренилась от удара, ее охватило пламя, а потом… потом огонь потух, словно его задул порыв ветра. Маэндер видел, что башня вновь встала ровно, будто ничего не случилось, хотя ее крыша обуглилась и почернела. К вечеру Маэндеру стало казаться, что он так и не сдвинулся с мертвой точки. Мейнцы давно уже должны были праздновать победу, а вместо этого топтались на месте. Если такая ситуация продлится еще немного — как бы не пришлось отступать.

Первый день слегка смутил Маэндера. Второй привел в замешательство. Третий всерьез обеспокоил. Впервые ему в голову закралась мысль, что Аливеру помогает колдовство. Он полагал, что ничего подобного давно не существует на свете, но как иначе объяснить происходящее? Да никак. Вместе с этим осознанием пришло первое сомнение. Оно появилось, словно зуд на коже, от которого не избавиться. Проходит, если почешешься, а потом возникает снова. Все это не нравилось Маэндеру. Совсем не нравилось.

Нюмреки так и не прибыли. Где их носит? В какие игры они играют? Разве что с Лигой вроде бы все в порядке. Они с готовностью помогали армии. Четыре дня назад корабли привезли большой запас смоляных шаров. Однако четыре дня — большой срок. Маэндер все чаще видел беспокойство в глазах солдат и офицеров. Прибыл человек от Хэниша: брат требовал отчета. Маэндер велел изолировать посланника в шатре и приставить к нему охрану.

Тем же вечером он принял решение: применить последнее средство, которое Хэниш велел использовать только в крайнем случае. У мейнцев было тайное оружие, подарок от союзников с той стороны Серых Валов. На сей раз не болезнь, но так же вещь, до сих пор неизвестная в Изученном Мире. Маэндер предпочел бы не раскрывать все козыри, если этого можно было избежать, но он нутром чувствовал, что тот самый «крайний случай» уже настал.

Он направил посланника к Аливеру, предлагая двухдневное перемирие. Пусть обе армии получат передышку, чтобы позаботиться о раненых и похоронить мертвых. Аливер согласился. Получив ответ принца, Маэндер тут же связался с капитанами судов, ожидающих в гавани Бокума. На борту каждого из кораблей находился ценный секретный груз.

Нам нужны антоки, сказал Маэндер. Перевезите их на берег и подготовьте.

Коринн знала, что у нее есть только один шанс поговорить с представителем Лиги. Прошлой ночью он тайно прибыл на Акацию. Она выудила эти сведения из своих служанок, ни одна из которых, разумеется, не была мейнкой. До того как Коринн с ужасом узнала о намерении Хэниша зарезать ее на алтаре, принеся в жертву предкам, она никогда не рассматривала слуг в виде источника информации. Это было неприемлемо для принцессы, казалось унижением, демонстрацией слабости. Теперь Коринн решила, что самой грандиозной демонстрацией слабости будет смерть на алтаре. И нет большего унижения, чем покорно, овечкой, идти на заклание. Коринн не желала умирать таким образом. Она вообще не желала умирать.

После той странной ночи, когда принцесса узнала истинные намерения своего любовника, она пересмотрела все прежние взгляды. До сих пор служанки представлялись ей какими-то безликими, безымянными тенями на периферии зрения. Но утром следующего дня принцесса посмотрела на них иным взглядом. Коринн украдкой разглядывала лица девушек, спрашивая себя, что им известно такого, чего не знает она. Как служанки относятся к ней? Кому они верны? Коринн начала наблюдать за ними, изучая их поведение в разных ситуациях. Старалась понять, кто из девушек расположен к ней более других, а кто с трудом скрывает неприязнь. Кто себе на уме, а кем можно манипулировать. Наконец, Коринн выбрала кандидаток и принялась неторопливо их обрабатывать.

Ее тактика сработала великолепно. Слуги были отнюдь не так беззаветно верны мейнцам, как думала Коринн до сих пор. Они будто только и ждали, когда принцесса наконец-то предложит им заговор. Многие верили, что Аливер обязательно вернется. Один из слуг сообщил ей о появлении во дворце Риалуса Нептоса. Другой рассказал о смерти Ларкена. Девушка по имени Гиллейн принесла весть о прибытии на остров сэра Дагона, и Коринн на радостях обняла ее и чмокнула в щеку. Сэр Дагон потребовал почтовую птицу, готовую к полету. Очевидно, он собирался отплыть с первым утренним рейсом, и Коринн решила не терять времени.

В сером предутреннем свете принцесса тихо выбралась из своих покоев и крадучись пошла по дворцу. Она не взяла с собой ни лампы, ни свечи; эти коридоры были знакомы Коринн с детства. Перед выходом принцесса принарядилась. На ней было шелковое светло-голубое платье — из тех, что подчеркивали красоту ее плеч и шеи и ладно облегали фигуру. В конце концов, сэр Дагон мужчина…

Коринн давно поняла, что дворец стал ее тюрьмой. Ни Хэниш, ни кто-либо другой не говорили ей ничего подобного напрямую, но она уже несколько недель не бывала на острове. Принцесса порой заикалась о прогулке, и каждый раз Хэниш ей отказывал. А глаза мейнских охранников следили за ней с особенным вниманием. Коринн наблюдала за их поведением, когда приближалась к выходам из дворца или бродила возле зала совета. Принцесса никогда не заходила достаточно далеко, чтобы охранники остановили ее, однако была уверена: Хэниш велел им не оставлять ее без внимания. Где-то поблизости существовала невидимая граница, которую Коринн было заказано переступать. При мысли об этом холодок пробегал по спине, и кожа покрывалась мурашками.

Часть нижних ярусов дворца, зарезервированных для Лиги, находилась в пределах этих границ. Очевидно, Хэниш не предполагал, что принцесса когда-нибудь пожелает иметь дело с Лигой. Мейнские стражники пропустили ее, не моргнув глазом, а вот с офицерами Иштат возникли проблемы. Коринн с большим трудом убедила их сообщить сэру Дагону о ее приходе и просьбе аудиенции. Да и то сумела добиться этого, только угрожая гневом Хэниша и намекая, что сам вождь послал ее к Дагону. В конце концов глава Лиги согласился уделить принцессе несколько минут.