Дэвид Дархэм - Кровавое заклятие

Коринн вернулась в комнату, держа в руках кружку горячего чая. Канцлер спал. Он по-прежнему сидел на стуле, но голова упала на грудь, рот был приоткрыт, Таддеус шумно дышал. Несколько секунд принцесса смотрела на него, ошеломленная внезапным чувством ностальгии, которое еще не умерло в ней до конца. Коринн сказала себе, что поступает правильно. Кто-то умрет, кто-то будет страдать, но когда все закончится, она создаст новый мир — совсем не такой, как прежний. Она сделает то, что задумала, потому что любит своих близких и желает им победы. Она откроет им глаза, чтобы они не пали жертвой собственного идеализма. Коринн сейчас действовала не против родных, а старалась помочь им.

Принцесса медленно двинулась вперед. Она шла неслышно, как тень, держа на вытянутых руках кружку с горячим чаем, и та жгла ей руки, словно расплавленный свинец.

Ужас войны потряс Дариэла до глубины души. Он не видел ничего подобного за все годы своего морского разбоя. Лишь неугасимый оптимизм и неунывающий характер помогли юноше пройти через все. К тому же с момента воссоединения с Аливером и Мэной он чувствовал себя еще более счастливым и жизнерадостным, чем прежде. Дариэл знал, что речь идет о жизни и смерти, но он был не один в этой борьбе. Родные стояли рядом с ним, плечом к плечу. Дариэл наблюдал, как сестра вела людей в битву, воздев меч, который был словно продолжением ее руки. Он видел брата, стоявшего перед кошмарным монстром. Обнаженный и беззащитный, он, однако, поверг чудовище на землю, будто герой из древней легенды. Да, брат и сестра были рядом. Дариэл более не чувствовал себя сиротой, покинутым на произвол судьбы. Он обрел семью. Скоро они одержат победу, и тогда смерти и страдания, годы изгнания, несправедливости — все останется в прошлом.

Такие мысли помогали Дариэлу на поле битвы. Они заставили его подняться после кошмарной битвы с антоками. На следующее утро он встал до рассвета, проспав чуть более двух часов. Юный принц вышел из шатра, все еще заляпанный кровью и грязью. Он был готов делать все, что мог, для раненых, умирающих и мертвых. Дариэл потратил лишь несколько секунд, чтобы плеснуть водой в лицо и оттереть грязь с рук — да и то лишь потому, что так велела Мэна. Она проверила, не ранен ли Дариэл, спросила, сколько он спал, поел ли. В конце концов, она его старшая сестра. Одна из немногих в этом мире, кто имел право задавать Дариэлу такие вопросы и требовать ответов. Когда все закончится, думал Дариэл, они сядут рядом в тишине, и он расскажет Мэне, как сильно любит ее. Он отыщет для сестры какой-нибудь подарок и расскажет, что память о ней прошла через всю его жизнь. Дариэл никогда не забывал, как добра была к нему Мэна, как всегда поддерживала и помогала ему — еще в те времена, когда оба были детьми.

Только благодаря этим мечтам и надеждам, Дариэл находил в себе силы выстоять и не расклеиться окончательно. Слишком уж много вокруг было боли и страданий. Антоки убили, ранили и покалечили так много хороших людей!.. Но Дариэл старался думать о семье и любви к близким, завернувшись в эти мысли, точно в плащ. Они помогали ему нынче утром, когда юноша проверял повязки раненых, произносил слова восхваления и ободрения, подносил чаши с водой к пересохшим губам. Он разговаривал с умирающими, уверяя, что их деяния навсегда останутся в памяти поколений, что их будут помнить и чтить, и славить — отныне и во веки веков…

Так прошло несколько часов, а потом до ушей Дариэла донеслась странная весть. Сперва слова пролетели мимо него — быстро, точно порыв ветра. Однако ветер этот сорвал с плеч юноши его защитный покров. Потребовалось некоторое время, чтобы осознать услышанное. Дариэл не поверил в это, пока не присоединился к брату и сестре. И тогда он собственными глазами увидел отряд мейнцев. Заклятые враги спокойно стояли посреди акацийского лагеря. Их было десять — высоких, белокурых, длинноволосых воинов, вооруженных только кинжалами. Они были невозмутимы, уверены в себе; казалось, мейнцев ничуть не смущали тысячи глаз, глядевших на них с неизбывной, яростной ненавистью. Маэндер Мейн… Дариэл недоумевал, зачем он явился сюда, но в тот миг, когда он увидел предводителя мейнцев, сердце захолонуло от дурного предчувствия.

Пока один из мейнских офицеров произносил слова формального представления, Маэндер лениво посматривал по сторонам с усмешкой на тонких губах, изучая Аливера и его воинов — словно никогда прежде не встречал столь забавную компанию. Он выглядел абсолютно спокойным, расслабленным, словно явился к себе домой, а не во вражеский стан. Маэндер был великолепно сложен. Стройное мускулистое гибкое тело дышало силой. Дариэл предположил, что он очень ловок и быстр, и охотно верил, что Маэндера Мейна недаром называют искусным убийцей. Однако его надменный, самодовольный взгляд привел Дариэла в бешенство.

— Принц Аливер Акаран… — начал Маэндер, когда формальности были закончены. — Или ты предпочитаешь, чтобы тебя величали Королем Снегов? Странное прозвание, должен заметить. Не вижу никаких признаков снега. Если снежинка упадет на эту горячую землю, она исчезнет в мгновение ока.

— Не мы выбираем, как другие станут нас называть, — спокойно ответил Аливер. — И не мы решаем, под каким именем останемся в истории.

— Верно подмечено, — кивнул Маэндер. — Каждый старается заслужить славное имя… но кто знает?.. Думаю, твой отец и представить не мог, что его первенец поведет за собой армию бродяг из пустынь Талая. Что старшая дочь станет любовницей проклятого оккупанта, а младшая — символом религиозной секты. Не говоря уж о том, что младший сын изберет путь обычного морского разбойника. Как бы мы ни старались управлять своей судьбой, жизнь часто преподносит нам сюрпризы. Верно?

Рассуждая, Маэндер отвлекся от Аливера и повернул голову к Мэне. Секунду он смотрел ей в лицо, потом смерил девушку взглядом с головы до ног, словно оценивая шлюху. Однако прежде чем отвести глаза, Маэндер кивнул ей — с уважением и даже, пожалуй, с почтительностью. Жест, несказанно удививший Дариэла. Сам он, впрочем, удостоился совсем другого взгляда — насмешливого, с оттенком пренебрежения. Дариэла трудно было смутить, но тут он усомнился, что сумеет ответить Маэндеру тем же. Спокойная уверенность мейнца таила в себе опасность, и Дариэл понял, что едва ли переиграет его на этом поле.

— Так что ты хочешь сказать мне? — спросил Аливер. Маэндер развел руками, словно торговец, уверяющий покупателя в своей честности.

— Хочу сделать предложение. Очень простое. Поединок, Аливер. Только ты и я. Честно. До смерти. Никто не будет вмешиваться, и каждый сможет увидеть, кто из нас лучше.

— Поединок? — переспросил Аливер. — Какой в нем смысл? Неужели ты думаешь, что я поверю, будто армия Мейна готова признать поражение в случае твоей смерти? Что Хэниш упакует вещи, покинет Акацию и вернется в Мейн? Это было бы для меня большим искушением, но мы оба знаем, что ничего подобного не случится.