Алла Собур - Землеописание

Растерянно вздыхаю. Лэ! Ведь должен же быть в этом какой-то смысл! Можно понять, хоть это и отвратительно, когда болью удерживают от бунта, но здесь… в этом просто нет необходимости!

— Не все саэ-Торгет — телепаты, — Эр практически повторяет мои недавние слова, — И тратить Ша-а-рух на рабов могут позволить себе либо сами повелители душ, либо в тех случаях, когда ошибка раба может действительно дорого стоить: например, в тех же Сотнях. Ты все ещё хочешь продолжать этот разговор, — интонации судьи, уговаривающего преступника покаяться и облегчить приговор.

Вопрос заставляет сорваться с губ усталые слова:

— «Магический ошейник — это гораздо большая жестокость, чем обычное рабство. И, хоть на первый взгляд, со стороны, боль и унижение, которыми порабощают себе подобных большая часть младших, более ужасны, но они не идут ни в какое сравнение с душевными муками прекрасно осознающего окружающее существа, не способного управлять своей волей. Один из наиболее жестоких примеров: воин, который согласно приказу убивает того, кого любит. Всей силой души он желает остановить меч, но не способен этого сделать. Лишь в бою с равным противником можно заставить себя допустить смертельную ошибку. Впрочем, подобные ситуации чаще используются как наказания. Реально же любой ошейник это прежде всего контроль. Причем, использование его может доходить до, практически, обратной ситуации. Например, такой амулет может быть просто ограничителем, защитой для недостаточно осознающего окружающий мир существа от опасных ошибок. Таких как…», — обрываю себя. Не стоит здесь звучать рассуждениям об опасности для младших многих обычных в жизни драконов амулетов. Растерянно склоняю голову.

— Восхитительно! — в голосе Эр слышится смех, — Не волнуйся, Ян, мне повезло: в Торгете подобных ошейников пока нет. И, в ближайшие тысячелетия, не предвидится. Так что приходится им пользоваться и физическими наказаниями. Да и, если появятся, не один век потребуется саэ, чтоб изменить систему.

Таких? Это каких? Способных заставить убить того, кто дорог? Позволяющих умереть лишь в схватке с равных противником? А какие тогда? Губы изгибаются в грустной усмешке: из-за своего «иммунитета» я даже не могу почувствовать чем они управляют, на что направлены. Впрочем, уже утверждение, о возможности спутать свою волю и приказ — заставляет задуматься. В «ошейниках» зельхи такого не было. Неужели все дело в разнице между магией Разума и магией Подчинения? Одна разбивает живое существо, перетягивая на себя право решать…. Но каковы тогда человечьи «ошейники»?

— Таково государство юань-ти? — звучит тихий голос. Эдар.

— Такова была империя зельхи, — чуть морщась, откликается Эр. Тэ! Похоже, Эдар продублировал вопрос через ошейник! Ттан-хе!

— Тебя действительно занимают древние легенды, — задумчиво, с полутоном вопроса, произнес воин.

— Перевожу, — чуть насмешливо откликнулся Нэри, — «И откуда у тебя столько сведений о зельхи»? В которых, кстати, большая часть разумных существ Велира вообще не верит.

— Искренне надеюсь, что их действительно больше не существует, — тихо вздыхаю. Вот только сильно сомневаюсь, что та золотая тварь, пытавшаяся на меня поохотиться была последней. А жаль, — А древними легендами ты и сам интересуешься.

— Из них можно узнать много полезного, — саэ чуть пожимает плечами.

— Верно. В том числе и то, что страна, зиждущаяся на страхе и силе, живет лишь до тех пор, пока её не заметит кто-либо более сильный, — губы против воли изгибаются в грустной усмешке.

— В Велире нет никого сильнее Торгета, — уверенно откликается саэ.

— Разве? Но даже если так было… приглядись повнимательнее к новым хозяевам Ассиды, — задумчиво склоняю голову.

— Новым хозяевам? — в голосе Эдара слышится удивление.

— Демоны, — с губ Нэрита срывается короткий ответ и в шатре разливается молчание. О чем они думают? Быть может о том, что демонам не составит труда захватить Торгет с его повсеместным контролем. В один миг.

— Это невозможно. Маги слишком разрозненны и слабы, чтоб бросить вызов ханству, — упрямо возражает саэ.

— А если демоны вырвутся из власти магов, — голос вампира напряжен. Очень. Да в чем дело! Меняю зрение…. Ттан-хе! Это ведь его «ошейник»! По тонким салатовым нитям, пронзающим ауру Эр-таан, струятся бурные потоки силы. Ттан-хе! Не сдержавшись, одним усилием мысли останавливаю пугающее движение, а из уже измененного горла вырывается рык:

— Хватит, Эдар-р-р!

— ЯН! УСПОКОЙСЯ! — в след звучит безразличный шепот вампира, холодом сковывающий сердце. И на эвел шатер наполняет тишина. Разбиваемая шепотом саэ:

— Словно огонь и лед, — насмешка в голосе воина скрывает страх, — Как вы только умудрились столько времени путешествовать вместе?

— Неужели следующим вопросом будет: «зачем он мне нужен»? — губы изгибаются в злой усмешке, но в глазах уже нет алой пелены, — Действительно хочешь проверить, хватит ли «мягкого» «ошейника», чтоб остановить меня прежде, чем я сверну тебе шею?

Вглядываюсь в полутьму шатра, скрывающего саэ. И, лишь спустя безумно долгое мгновенье слышу ответ, с какой-то странно-грустной насмешкой:

— Ты имеешь право распоряжаться моей смертью, долси Ян. Но не моей жизнью.

— Играешь в благородство, предатель? — губы Нэрита изгибаются в злой усмешке, — Не верь здесь никому, Ян. Ни мне, ни ему. А одна ты ничего не сможешь сделать. Только бежать. Не волнуйся обо мне: им не нужна моя смерть. Удерживать меня веками они не сумеют. Уходи…, - тихий, едва слышный шепот обрывается, и уже уверенный голос произносит: — Все. Больше твой щит не выдержит.

Лэ! Да о чем он? Словно… словно я, перекрыв течение Ша-а-рух, дала Нэриту несколько мгновений свободы…. И это и есть те советы, которые я так жаждала получить. Вот только сам их смысл мне совсем не нравится! И о каком щите речь?!

— Не думай, Ян. Несколько минут, — едва ли не по губам читаю слова Нэрита.

Не думать? Значит… он говорил Эдару… о ментальном щите? Интересно, но…. Похоже, сейчас время думать на языке Ассиды.

«Почему? Почему все так получилось? В Ассиде демоны, здесь — внутренняя стража. Неужели во всем Велире не осталось места, где я бы могла быть в безопасности? Нэри теперь попал в плен и, едва ли сумеет выбраться. Где Ачи и что с ним — не известно. А я сама… я… теперь просто вещь… того, кому доверяла».

Мысли с явным трудом ворочались в голове, эхом чувств разносясь по всему телу… отчаянно-беспомощно стиснутые кулаки, покорно склоненная голова. И отупляющее отвращение к самой себе. Да, искусство игры не для меня. Вообще не понимаю тех, кто меняет лица как маски. Конечно, порой это полезно, но… слишком легко в чужих образах потерять себя.