Анджей Сапковский - Владычица озера

– Слушай, в твоем мире есть чародеи? Ну, понимаешь, такие люди, которые занимаются магией. Маги. Ведуны, значит.

– Есть Мерлин. И Моргана. Но Моргана – дрянь в общем-то.

– А Мерлин?

– Так, средний.

– Знаешь, где его найти?

– А как же! В Камелоте. При дворе короля Артура. Я как раз туда направляюсь.

– И далеко это?

– Отсюда до Повисса, по реке Гафрен, потом по течению реки до Глевума к Морю Сабрины, а оттуда уж близко до равнин Теплого Края. На все вместе дней этак десять набежит.

– Далековато, однако.

– Можно, – задумался Галахад, – сократить малость, если поехать через Ким Пикка. Но это заколдованная долина. Там страшновато. Там живут Y Dynan Teg, зловредные карлики.

– А меч у тебя для чего? Для фасону?

– А что мечом супротив карлов-то сделаешь?

– Сделаешь-сделаешь, не бойся. Я – ведьмачка. Слышал когда? Э, ясное дело, не слышал. А твоих карлов я не боюсь. У меня среди краснолюдов уйма знакомых.

«Это уж точно», – подумал Галахад.

– Владычица Озера?

– Меня зовут Цири. И не называй меня Владычицей Озера. У меня это вызывает неприятные ассоциации. Неприятные и скверные. Так меня называли в Стране… Как ты назвал ту страну?

– Faerie, или, как говорят друиды, Аннуин. А саксы – Эльфланд.

– Эльфланд? – Она накинула на плечи полученный от него клетчатый пиктовский плед. – Знаешь, я бывала там. Вошла в Башню Ласточки и – трам-тарарам – оказалась среди эльфов. А они именно так меня называли – Владычица Озера. Мне вначале даже нравилось. Льстило. Пока я не поняла, что в том краю, в той башне и над тем озером никакая я не Владычица, а обыкновенная пленница.

– Уж не там ли, – не выдержал Галахад, – ты испачкала одежду кровью?

Она долго молчала. Наконец ответила:

– Нет, – и ему показалось, что голос у нее слегка дрогнул, – не там. А у тебя острый глаз. Ну что ж, от правды не убежишь, голову в песок прятать нет резону. Да, Галахад. Последнее время я пачкалась частенько. Кровью врагов, которых убивала. И кровью близких, которых пыталась спасти… И которые умирали у меня на руках… Почему ты так на меня смотришь?

– Не знаю, кто ты – богиня или смертная… Но ведь ты обретаешься на грешной земле.

– Будь добр, ближе к делу.

– Я хотел бы, – у Галахада разгорелись глаза, – услышать твою историю. Не соблаговолишь ли ты, Владычица, поведать ее?

– Слишком долго рассказывать.

– У нас есть время.

– И не очень хорошо она заканчивается.

– Не верю.

– Почему?

– Ты пела, когда купалась в озере.

– А ты наблюдателен. – Цири повернулась к нему, стиснула губы, а ее лицо вдруг сморщилось и стало совсем некрасивым. – Да, ты наблюдателен. Но очень наивен.

– Поведай мне свою историю. Пожалуйста.

– Ну что ж, – вздохнула она. – Пусть так, коли хочешь… Расскажу.

Она уселась поудобнее. Он тоже. Лошади гуляли на опушке леса, пощипывали траву.

– С начала, – попросил Галахад. – С самого начала…

– Эта история, – заговорила она после недолгого молчания, плотнее кутаясь в плед, – все больше кажется мне историей без начала. И я вовсе не уверена в том, что она закончилась. Понимаешь, в ней жутко перемешались и переплелись прошлое с будущим. Некий эльф сказал мне, что она похожа на змея, который ухватился зубами за собственный хвост. Имя этого змея тебе полезно знать – Уроборос. А то, что он грызет собственный хвост, означает, что кольцо замкнулось. В каждом миге таится прошлое, настоящее и будущее. В каждом мгновении – вечность. Понимаешь?

– Нет.

– Не беда.

Ветерок тронул парящую как котел поверхность озера, погнал по ней клочья тумана. Ритмично скрипели и потрескивали уключины, выныривающие из вод лопасти весел рассыпали градины блестящих капель. Кондвирамурса опустила руку за борт. Лодка двигалась настолько медленно, что водная гладь почти не взбурлила и не вспенилась на ее ладони.

– Ах, ах, – сказала Кондвирамурса, стараясь придать голосу побольше сарказма. – Ах, какая скорость. Прямо-таки мчимся по волнам. И от скорости аж дух захватывает и голова кругом идет.

Лодочник – невысокий, коренастый и плотный мужчина – гневно и невнятно пробормотал что-то в ответ, даже не подняв головы, покрытой седоватыми, вьющимися будто каракуль волосами. Адептке уже вконец осточертело бурчание, покашливание и хрипы, которыми невежа гребец отделывался от ее вопросов с тех самых пор, как она села в лодку.

– Осторожней, – процедила она, с трудом сохраняя спокойствие. – От такой бурной гребли можно и заболеть.

На этот раз крепыш поднял загорелое, темное как дубленая кожа лицо, что-то пробурчал, прокашлялся, движением заросшего седой щетиной подбородка указал на укрепленную на борте деревянную моталку и скрывающуюся в воде леску, натянутую движением лодки. Видимо, считая объяснение вполне достаточным и исчерпывающим, он продолжил грести в прежнем темпе. Весла вверх. Пауза. Весла в воду до половины лопасти. Долгая пауза. Протяжка. Еще более долгая пауза.

– Ага, – медленно сказала Кондвирамурса, посматривая на небо. – Понимаю. Важна блесна, которая тянется за лодкой и должна двигаться с соответствующей скоростью и на соответствующей глубине. Главное – рыболовство. На остальное начхать.

Сказанное было настолько очевидным, что мужчина даже не потрудился фыркнуть или даже просто кашлянуть в ответ.

– Кому какое дело до того, – продолжала монолог Кондвирамурса, – что я провела в пути целую ночь? Что я голодна? Что ягодицы у меня болят, а между ними свербит от жесткой скамейки? Что мне хочется писать? Нет, главное – ловля рыбы на дорожку. К тому же ловля бессмысленная, ибо никто не клюнет на блесну, которую волокут серединой плеса, да еще и на двадцатисаженной глубине.

Гребец поднял голову, зловеще глянул на Кондвирамурсу и заворчал очень – ну очень даже – ворчливо. Кондвирамурса сверкнула зубами, довольная собой. Грубиян по-прежнему греб медленно. Он был взбешен.

Адептка раскинулась на кормовой скамейке и закинула ногу на ногу. Так, чтобы в разрезе платья было видно побольше.

Мужчина забурчал, крепче стиснул на веслах узловатые пальцы, делая вид, будто глядит только на леску. Темп гребли он, ясное дело, и не думал увеличивать. Адептка, осознавши тщетность своих манипуляций, вздохнула и занялась изучением неба.