Ирина Комарова - Повелитель блох

— Может, руководители? — Джузеппе по-прежнему не шевелился, но голос подал.

— Вряд ли, —гответил ему Ганц. — Если бы это какое строительное начальство было, то они руками бы махали, орали, народ вокруг них вился бы. А эти только башками крутят.

— Может быть, конечно, что какое другое начальство воздухом подышать вышло, — с сомнением сказала Арра, — но я лучше буду пока считать, что это та самая внутренняя охрана, про которую Шкелет говорил. Понаблюдаю за ними.

— Очень верное решение. И, кстати, давай договоримся: когда вы спеленаете Ноизаила, то ты запустишь в небо какую-нибудь зелененькую фиговину, поярче. Тогда я пойму, что дело сделано и можно сматываться. Встретимся на той полянке, где я мешок спрятал.

— А если у нас ничего не получится, то фиговина будет желтая. И это будет означать, что дело не сделано, но нам пора сматываться.

— И еще один вариант, на крайний случай, — Джузеппе нашел в себе силы повернуться на бок, чтобы видеть обоих товарищей, — если мы попадем в переделку, с которой не сможем справиться, то знак будет красный. И тогда ты должен будешь бежать немедленно и не оглядываясь.

— Откуда вдруг такие пораженческие настроения, — удивилась Арра. — Ты действительно думаешь, что нам смогут противопоставить что-то настолько серьезное, что даже с нашими амулетами…

— Я ничего не думаю, — перебил ее магистр, — я просто стараюсь предусмотреть все возможные варианты.

— Очень разумный, между прочим, подход, я одобряю. Значит, зеленый, желтый, красный. — Ганц отполз от края делянки и встал. — Ну что ж, я, пожалуй, двинусь дальше. У вас есть как минимум час, пока я доберусь до своего места, так что успеете отдохнуть. — Строгая серьезность на его лице сменилась привычной улыбкой. — Арра, птичка моя, только не дай этому толстяку заснуть, потом растолкать не сумеешь.

— Какой сон, — жалобно сказал Джузеппе, — я слишком устал для этого. И есть хочется.

— Как, опять? — искренне удивился Ганц. — На рассвете пироги ели, днем подкреплялись, вечером, совсем недавно, закусывали, а ты уже снова проголодался?

— Иди отсюда, убийца, — слабо отмахнулся от него магистр. — Через час мы ждем твоего сигнала.

— Кстати, мы ведь не договорились, какой сигнал ты нам подашь? — спохватилась Арра, отвлекшаяся ради Ганца от своих наблюдений.

— А разве и так не ясно? Большая суматоха и много-много воплей — Ганц подмигнул, лихо отсалютовал остающимся, повернулся и после первых же двух шагов затерялся среди качающихся под слабым летним ветерком зеленых стеблей.

Один, без Джузеппе и Арры, он двигался намного быстрее. Не через час, а всего минут через сорок, ужом проскользнув в высокой траве, Ганц добрался до одинокой ивы, спускающей ветви до самой земли. Оказавшись в этом подобии шалаша, выпрямился, внимательно огляделся вокруг. Обширный зеленый луг с редкими одиночными ивами — родными сестрами той, в которой он прятался, и густыми зарослями кустарника чуть правее резко обрывался и начиналась стройплощадка. Некоторое время Ганц смотрел на беготню и сутолоку, царившую там, потом покачал головой:

— И какой, интересно, надо еще большей суматохи? Просто не представляю, какую неразбериху надо там устроить, чтобы ее заметили.

Сумерки сгущались, но на стройплощадке было по-прежнему светло, хотя никаких источников освещения он не заметил. По крайней мере ясно, что ждать полной темноты бессмысленно, на месте конкретного действия она все равно не наступит. Еще минут двадцать он наблюдал, прикидывая план действий. Небольшой холмик с песчаной проплешинкой у подножия, почти на полдороги до края опаленной земли, мог послужить очень удобным промежуточным прикрытием. Что ж, пожалуй, пора начинать веселье. Ганц вытащил из кармана и надел на палец амулет. Тут же, чтобы проверить его действие, подобрал с земли небольшой камушек и растер его в пыль. Пробежался пальцами по кармашкам пояса, проверил бутылочки — все в порядке.

— Приступим, пожалуй, — пробормотал он, выполз из-под ветвей ивы и метнулся к присмотренному холмику. Упал, спрятавшись в его тени, на песок, вжался в подвернувшуюся, очень удобную ямку и замер. Ни один из носившихся по стройплощадке бесов не заметил этого мгновенного броска.

— Оч-чень хорошо, — выдохнул Ганц.

Теперь он был совсем близко, по крайней мере забросить бесам бутылочку с парализующим газом проблемы не было. Вот только… показалось ему или в самом деле кто-то рядом полузадушенно пискнул? И если показалось, то кто это тогда сейчас шевельнулся, прямо под ним? Затаив дыхание, Ганц осторожно сдвинулся вбок, выползая из ямки, сунул руку в рыхлый песок и сразу наткнулся на что-то лохматое.

Бедный Шнырок! Пытаясь сочинить приемлемый вариант изложения своих последний приключений, он на собственном опыте убедился в правоте одного старого беса, который сказал ему: «Думать, парень, вредно, от этого голова болит». Обычно бесы этой хвори не подвержены — работа на свежем воздухе, никаких бытовых проблем, а думает за них начальство. При таких курортных условиях с чего это у рядового беса голова болеть будет?

Но Шнырок-то думал! Думал так, что аж рога скрипели! Да еще и не в первый раз за этот день! Это не говоря об ударе тяжелым пресс-папье и добавки арбалетной стрелой. У кого, скажите на милость, здоровья хватит — два раза подряд думать и при этом по башке регулярно получать? Понятно, что кончиться это могло только одним: тонкий организм беса не выдержал нагрузки и Шнырок просто-напросто заснул. Правда, перед этим успел в песок закопаться, так, на всякий случай. Чтобы никто не заметил.

И действительно, с Базы его никто не заметил, а вот с другой стороны… он ведь даже проснуться толком не успел, когда что-то тяжелое припечатало его сверху, поэтому и пискнул, и шевельнулся. Иначе ни за что себя не выдал, все выдержал бы. А теперь здоровенная рука тянет его из песка наружу, прямо над ним склоняется лицо… «Может, я сплю и это кошмар?» — со слабой надеждой успел подумать Шнырок. Не может же этот длинноносый голубоглазый туземец наяву его преследовать! Третий раз сегодня, появляется перед ним эта физиономия!

— Ты что здесь делаешь? — громким сердитым шепотом спросил кошмар и встряхнул его. — Внешняя охрана? Секреты? Сколько вас? Где прячутся остальные? Ну, говори!

— А-ва-ва-ав… — в ужасе пролепетал Шнырок, глазки его закатились и мохнатое тельце обмякло.

Ганц с сомнением посмотрел на потерявшего сознание беса и ткнул его пару раз пальцем. Точно, в обмороке зверушка. Он почесал в затылке. Ладно, допустим, имеются и другие охранники, все равно помешать ему они теперь просто не успеют. Тем более если они такие же вояки, как этот. А мордашка у этого мохнатика вроде знакомая, может, виделись уже сегодня9 Наверное, иначе с чего бы это он так шустро в обморок кувыркнулся.