Робин Хобб - Магия отступника

Стит скрипнул зубами и нервно свернул карту, еще сильнее загладив складки.

— Но можно ли ему доверять? — резко спросил он. — Я же говорил вам, на кону крупное состояние. И я не знаю, можем ли мы дожидаться, пока он вернется из Геттиса. Весна набирает силу с каждым днем. Когда угодно кто-то другой может найти это место и заявить на него права. И все, все пойдет прахом. Зачем вы отослали его?

Отец сложил узловатые руки на коленях и одарил Стита прояснившимся взглядом.

— Как же — чтобы помочь моей племяннице Эпини. Ярил получила от нее весточку: зима в Геттисе выдалась суровой, были стычки со спеками. Дюрил повез туда фургон с припасами. Заодно он постарается разузнать, что сталось с Неваром. Похоже, есть основания полагать, что мальчик забрался так далеко на восток и поступил там на службу в форт. Храбрый парень. Ничто не может остановить Бурвиля.

— Храбрый парень? Вы отказались от него! Он разжирел, точно свинья. Его вышвырнули из Академии, он с позором вернулся домой, и вы от него отреклись! — Стит с трудом заставил себя успокоиться, глубоко вздохнул и наклонился к отцу, изображая сочувствие к несчастному старику. — Его больше нет, лорд Бурвиль. Ваш последний оставшийся в живых сын исчез. Прискорбно, что он так вас разочаровал, но его уже нет. У вас не осталось сыновей. Вам остается надеяться лишь на то, что ваша дочь удачно выйдет замуж, останется здесь и позаботится о вас. Мой приемный сын — прекрасная для нее пара, он родом из хорошей семьи. К несчастью, мне почти нечего оставить ему в наследство. Но если бы только нам удалось установить, откуда взялся этот образец породы, мне кажется, это место заинтересовало бы нескольких других геологов. И тогда я смог бы неплохо обеспечить Колдера, а тот, в свою очередь, — вашу дочь. И мы все от этого только выиграли бы.

— Я хотел бы взглянуть на камень. — В отцовском голосе прорезалась неожиданная сила. — Я хотел бы знать, что в нем есть такого особенного. Дайте мне на него посмотреть.

— Я уже говорил вам, сэр. Он где-то затерялся. Я не могу показать его вам. Вам придется поверить мне на слово, что он содержит необычнейшее сочетание минералов. Он представляет несомненный интерес для геологов, но неспециалист не найдет в нем ничего примечательного. Ученые, изучающие происхождение земли, будут весьма заинтригованы, если увидят место, где его нашли.

В танце я покачал головой. Этот человек лгал. Камень интересовал его не как ученого. В нем было что-то иное, некая ценность, исчисляемая в деньгах. Я в этом не сомневался, хотя моих познаний в геологии не хватало, чтобы предположить, в чем тут дело. И тут, к моему смятению, отец встретился со мной взглядом. Он смотрел не сквозь меня; казалось, он действительно меня видел. И в ответ на мой жест отец медленно покачал головой.

— Нет, — заключил он, возвращаясь взглядом к Ститу, — нет, вы не сказали мне всей правды. И даже когда сержант Дюрил вернется, он вам не поможет. Не раньше чем вы будете с нами откровенны. А если мой сын жив… — его голос окреп, — если он жив, он вернется домой. И не надо дразнить меня этим бледным мальцом, словно приманкой. Он едва вырос из коротких штанишек, а моя дочь сообщила мне, что не желает торопиться с замужеством. Она сама вам об этом скажет. — Неожиданно он громко позвал: — Ярил! Ярил, я хочу тебя видеть!

На миг он сделался похож на того отца, которого я знал в детстве, а не на несчастного старика, сведенного с ума моим провалом в Академии и сокрушенного смертями близких от чумы.

Я услышал скрип отодвинутого стула, а затем торопливые шаги Ярил по коридору.

— Неважно, неважно, — торопливо забормотал Стит. — Отошлите ее прочь, она вам не нужна. Не стоит волноваться. Я всего лишь задал простой вопрос.

— Мне она нужна, — раздраженно возразил старик и вновь посмотрел прямо на меня — я мог бы поклясться, что он меня видит. — Нужна, чтобы сделать то, с чем я не могу справиться сам. На что у меня уже не хватает сил.

Произнося это, он не сводил с меня глаз, и я вдруг ощутил между нами странный обмен, как если бы магия, которой я его заразил, возвращалась обратно ко мне. Я словно становился более цельным и почти мог увидеть, как она покидает отца, позволяя ему снова сделаться собой. Как много магии я еще рассеял и среди скольких людей? Я знал, что она сильно затронула Эпини и Спинка. Карсину она вынудила прийти ко мне после смерти, чтобы попросить прощения. Ярил? Я коснулся ею Колдера, развернув его на мосту. Кого еще? Скольких? Какая-то часть меня хотела терзаться виной за содеянное. А другая легко признала, что все это совершил не я, а магия. А она вины не признает и никому не прощает.

И вновь движения далекого тела вторглись в мои мысли. Кинроув умеет выражать магию лишь в танце, и я танцевал, повинуясь его приглашению, его призыву. Я вдруг задумался, а как выражаю магию я сам, и предположил, что лучше всего мне это удается словами. Дневник, торопливо начерченная карта, даже переписка между Карсиной и Ярил, Эпини и мной. Меня коснулось отдаленное ощущение плоти. Вода, стекающая по моей шее. Кормильцы лили ее, чтобы охладить мне тело. Я чувствовал, как она плещет и капает с меня. Где-то там я испытывал жажду. Я не прервал танца, но открыл рот, и кто-то направил туда струйку воды. Оликея? Возможно.

Но сейчас я не мог думать о ней, не мог думать ни о чем, кроме латания дыр в поручениях, данных мне магией. Все, с чем не справились мои разделенные половины, теперь осталось мне. Чтобы ткать узор, нужны обе руки, а именно этим я сейчас и занимался.

Когда Ярил вошла в комнату, я понял, что должен делать. Морщинка прорезала ее лоб, и она вдруг обхватила себя руками.

— Здесь что, сквозит? — резко спросила она.

Ярил торопливо прошлась по комнате, отодвигая шторы, чтобы убедиться, что оконные створки плотно закрыты, а щеколды задвинуты. Закончив, она направилась к отцу, ее юбки шуршали, а туфельки стучали по полу. Эти обычные звуки, на которые так часто не обращают внимания, вдруг показались мне частью музыки, и я принялся танцевать вместе с ней. Когда Ярил заговорила, ее слова прозвучали как песня.

— Я здесь, отец — сказала она. — Чего тебе было нужно?

— Мне нужен ответ!

Он резко хлопнул ладонью по бедру, как если бы Ярил его обманывала, а он ее в этом упрекнул.

Дрожь, пробежавшая по телу сестренки, надрывала мне сердце. Но она заставила себя выпрямиться и встретила отцовский взгляд.

— Ответ на какой вопрос, отец? — уточнила она.

Она говорила серьезно, без дерзости. Я понял, что собственным поведением она призывает отца держаться столь же подобающим образом.

— Сын этого человека, приемный сын, этот Колдер… Ты хочешь помолвки с ним?

— Ты дал понять, что не мне следует это решать, — твердо, хотя и опустив взгляд, ответила она.