Робин Хобб - Магия отступника

— Я ее не вижу. Я ее не слышу. Я не могу к ней прикоснуться… — В голосе мальчика-солдата звучала нескрываемая тоска, и Оликея, стоявшая за его спиной, выглядела оскорбленной.

Я знал, в чем дело, хотя и не вполне понимал.

— Я сохранил эту часть. Сохранил ту часть себя, которая позволяет мне видеть и разговаривать с древесной женщиной в этом мире. Потому что… — Я замешкался в поисках объяснения и предположил: — Потому что эта часть всегда принадлежала в основном мне. Когда мальчик-солдат был с тобой, он находился в твоем мире. И мне приходилось тянуться туда, чтобы говорить с тобой из своего.

— Ты думаешь? — переспросила меня Лисана с неподдельным интересом.

Эпини обессиленно опустилась на мох и убрала пряди волос со взмокшего лица.

— Какая разница? Все пошло прахом. В этой жизни ни для кого из нас больше ничего не осталось. Неважно, кого ты любишь и в каком мире, Невар. Ни ты, ни тот, кто сейчас владеет твоим телом, не обретете радости и покоя. А я должна вернуться домой, где медленно рушится мое счастье.

— Эпини, — проговорил я быстро — прежде чем успею передумать, прежде чем Лисана успеет меня перебить. — Иди домой к Спинку. Расскажи ему правду. Я применил к нему магию. Он не совершил ничего трусливого. Я использовал его, чтобы Эмзил оказалась в безопасности.

— И он, разумеется, мне поверит, — ответила Эпини, и сквозь печаль в ее голосе явственно пробилась ирония. — И не решит, что я сошла с ума…

— Он поверит тебе, если ты предоставишь ему доказательства. — Я на миг задумался. — Попроси его отправиться на кладбище и поговорить с Кеси. Пусть спросит, не приснился ли тому странный сон утром после моей смерти. И не валялась ли моя сабля на полу, когда он проснулся. Если он не солжет, Спинк получит свои доказательства. — Я замешкался, но добавил: — Если потребуется, попроси его поговорить с разведчиком Тайбером. Он видел меня тем утром, когда я бежал. Я бы предпочел, чтобы ему не напоминали о нашей встрече, но, если у Спинка останутся сомнения, пусть спросит Тайбера.

Эпини по-прежнему тяжело дышала, так что ее плечи вздымались и опускались.

— А Эмзил? — потребовала она ответа. — Как насчет Эмзил?

— Думаю, ей лучше считать, что я мертв.

— Почему это? — возмутилась Эпини.

Я замешкался. Даже мне самому эта причина казалась порожденной тщеславием.

— Потому что она упряма. Я думаю, она может отправиться меня спасать, если вдруг решит, что я от всего отказался ради ее безопасности. Если она узнает, как сильно я люблю ее, она может рискнуть собой.

Эпини потерла глаза ладонями. Сажа и слезы смешались, покрыв ее лицо грязной маской.

— Возможно, я знаю ее в чем-то лучше, чем ты. Кроме всего прочего, она здравомыслящая женщина и ценит детей превыше всего остального в своей жизни.

Она смолкла, и я понурился. Она сказала вполне достаточно, чтобы я понял.

— Но я считаю, — добавила Эпини, — ей будет очень важно узнать, что ее любили так сильно — хотя бы единожды в жизни.

Я обдумал ее слова. Мне вспомнилось, как много значило для меня то, что прошептала мне Эмзил в ночь, когда я бежал из Геттиса. Эпини была права. О таком стоит знать, даже если ему не суждено осуществиться.

— Тогда можешь сказать и ей тоже, — уступил я. — И можешь ей сказать, что я любил ее. И все еще люблю, хотя и вынужден покинуть.

Эпини сдавленно фыркнула.

— Не только могу, но и скажу, Невар. Я не забыла, как глупо и неловко себя чувствовала, когда выяснила, сколько времени вы со Спинком скрывали от меня то, что ты в Геттисе. С Эмзил я так не поступлю!

— Я сожалею, — от всей души признал я.

Она повернулась к мальчику-солдату. Тот смотрел на нее пристально, пугающе пустым взглядом. Ему хотелось обвинить кого-нибудь в собственной неспособности увидеть древесную женщину, но он никак не мог решить, кого именно. Меня потрясло то, насколько неприятным может казаться мое собственное лицо. Злость глубже прорезала его морщины, заставив меня задуматься, не часто ли я выглядел так, сам того не подозревая. Эпини перевела глаза с него на Лисану.

— Он знает, что происходит? Что ты позволила мне поговорить с настоящим Неваром?

— Он никогда не был глуп, — пояснила Лисана с некоторой гордостью в голосе, — но, как и Невар, страдает от незавершенности. Это возможно, когда душа разделена: одна часть ее становится вспыльчивой, а другая — нерешительной. Одна часть склонна к театральным сценам, в то время как другая не показывает почти никаких чувств. Одна действует не задумываясь, другая думает, бездействуя.

Эпини переводила взгляд с меня на мальчика-солдата.

— Звучит разумно, — спокойно заметила она.

— Я знаю, что здесь происходит, — вмешался мальчик-солдат. — Только не понимаю, почему она это допустила. Постарайся извлечь из этого все, что сможешь, гернийка. Больше такого не повторится.

Он скрестил на груди руки.

— Чего ты ждешь? — встряла Оликея. — Мы потушили огонь. Тебе стоит убить эту женщину и уйти. Посмотри на нее. Она хилая. Она похожа на веревку с завязанным узлом. Как может настолько тощая женщина быть в тягости? Сделай это, и покончим с ней, мальчик-солдат. Ты попусту тратишь силы, необходимые тебе, чтобы быстроходом перенести нас этой ночью к народу.

Говорила она по-спекски. Не думаю, что Эпини поняла смысл слов, но презрение в ее голосе было невозможно ни с чем спутать. Кузина пригладила волосы и отвернулась от нее, ничего не ответив и даже словно бы не замечая ее. Не знаю только, уловила ли Оликея это гернийское оскорбление.

— Он прав, — подтвердила Лисана. — У тебя мало времени. Невар, ты попросил меня об этом. Ты обещал, что сможешь отослать ее домой. Договаривай, что ты там хотел ей сказать. Тебе давно пора отправляться.

— Отослать меня домой! — повторила Эпини, и в ее запавших глазах вспыхнули искорки гнева. — Отослать меня домой? Я что, собака, которой достаточно рявкнуть: «Домой!» — и она послушно потрусит куда велено?

— Нет! — поспешно проговорил я. — Нет. Все совсем не так. Эпини, ты должна меня выслушать. Здесь ты ничем не можешь помочь. Возвращайся домой к Спинку, Эмзил и ее детям. Сделай для них все, что сможешь, успокой их. Расскажи им правду, если считаешь, что правда их утешит. А главное, позаботься о себе и собственном ребенке. И, если получится, помоги моей сестре. Мне уже ничего не сделать для Ярил.

— Что? Что ты собираешься делать? И почему ты разговариваешь со мной таким странным образом вместо того, чтобы… Почему в твоем теле — он?

— Честно говоря, не знаю. Думаю, эта часть меня сейчас сильнее, и поэтому он поступает, как считает нужным. А я нахожусь там, где был он после того, как я одержал над ним верх.

Лисана молча кивнула.

— Невар, ты должен постараться стать сильнее! Ты должен сразиться с ним и вновь овладеть собственным телом. Возвращайся в Геттис. Посмотри на себя. Ты похудел. Теперь ты можешь стать настоящим солдатом.