Робин Хобб - Магия отступника

Дэйси недоверчиво взглянула на него.

— Как ты можешь мне это говорить? Всего три месяца назад я принесла железо в лагерь Кинроува, чтобы освободить танцоров. Ты совсем не понимаешь, почему я так поступила? Его танец убивал нас, цена оказалась слишком высока. Наши семьи и кланы распадаются. Я остановила танец, чтобы народ мог вернуться к прежней жизни. В чем был смысл этого, если я теперь скажу людям: «Вы должны не только снова покоряться призыву и танцевать до самой смерти, но еще и пожелать нести смерть захватчикам и, возможно, тоже умереть». Где мир, спокойствие и возврат к прежним порядкам, которые я им обещала?

Я едва расслышал его ответ. Три месяца назад? Мое вечное одиночество длилось всего три месяца? Я опасался, что подслушиваю военный совет. Теперь же, со всплеском надежды, понял, что они еще не напали на Геттис. Еще есть время их остановить. Как это сделать, я не знал. Но время у меня оставалось, пусть и немного.

— Прежде чем наши люди смогут вернуться к прежней жизни, — тихо и искренне убеждал ее тем временем мальчик-солдат, — мы должны избавиться от угрозы захватчиков. Так что нам придется измениться, ненадолго, придется подвергнуть этому народ. Ради его спасения.

— Ради его спасения я должна позволить Кинроуву вновь призывать наших людей, позволить вновь обратить магию против народа?

— Да, — с сожалением, но веско подтвердил мальчик-солдат.

— Ты уверен, что таков будет твой совет?

Мне померещилась в ее словах скрытая ловушка. Однако либо мальчик-солдат ее не заметил, либо его это не заботило.

— Да.

— Значит, так тому и быть.

Она неторопливо поднялась из кресла. Ее алые и синие одеяния ниспадали тяжелыми складками. Кормильцы тут же оказались рядом, готовые оказать ей любую потребную помощь.

— Принесите мои накидки, — распорядилась она. — И пусть подготовят носилки. Сегодня мы вернемся быстроходом ко мне домой. — Она обернулась к мальчику-солдату и проворчала: — Не понимаю, почему ты настаиваешь на том, чтобы жить здесь. Это только создает лишние трудности для всех — то, что ты живешь так далеко от зимних поселков.

— И все же мне следует оставаться здесь. И многие из моего клана пожелали ко мне присоединиться.

— Да. Я видела. За твоей дверью выросла вторая, меньшая деревня твоего клана. Хорошо, что они здесь. Так ты все увидишь, когда призыв падет на них.

Я разделил с мальчиком-солдатом его смятение и дурные предчувствия.

— Падет на них?

— Конечно. Я скажу Кинроуву, что он может возобновить призыв. А твой клан следующий на очереди. Ты забыл? Именно поэтому он пригласил второго великого твоего клана в свой лагерь около ярмарки. Он пошел на эту маленькую уступку. Прежде чем послать очередной призыв, он сообщает об этом великому клана. И по этой же причине там оказался Джодоли. Он согласился на это, как был вынужден соглашаться и прежде. А теперь, выходит, согласие дал и ты.

Мальчик-солдат молчал. Я ощущал его сомнения. Он не хотел, чтобы призыв пал на его клан. Он опасался, что Кинроув заберет для своей магии людей, которых он так мучительно готовил к битве. Но теперь, сказав, что тот должен получить новых танцоров, чтобы нападение оказалось успешным, мальчик-солдат никак не мог возразить. Разве он вправе заявить, что для его клана эта жертва слишком велика, но другие должны ее принести? Он прикусил нижнюю губу и решительно кивнул.

— Хорошо. Пусть Кинроув пошлет призыв. Это необходимо. Танцоры тоже воюют, по-своему. Чем скорее мы покончим с угрозой, тем раньше все воины смогут отложить оружие или прервать танец.

— Как пожелаешь, — согласилась Дэйси, словно уступая ему что-то.

Кормильцы окружили ее со всех сторон, закутывая в шерстяные накидки и тяжелый меховой плащ. Снаружи послышались голоса, и дверь неожиданно распахнулась, впустив в дом порыв ветра с дождем.

Мальчик-солдат вскрикнул от неожиданности. Дэйси рассмеялась.

— Это всего лишь дождь, великий. Если все пойдет так, как ты предлагаешь, мы встретимся со снегом и морозом западной зимы.

— Я встречусь с ними, когда придется, — парировал мальчик-солдат. — Но мне совершенно не нужен дождь прямо сейчас и в моем доме. Я достаточно скоро буду вынужден его терпеть.

— Это верно, — согласилась Дэйси.

Она надвинула на волосы тяжелый капюшон. Один из кормильцев тут же пришел ей на помощь и принялся его поправлять. Дэйси выросла в размерах и значимости. Не припомню, чтобы в лагере Кинроува у нее было столько помощников. Она направилась к выходу. Как только она вышла, мальчик-солдат нетерпеливо махнул рукой, и юноша захлопнул за ней дверь. Женщина подбросила дров в камин, чтобы восполнить потерянное тепло.

— Ты полагаешь это мудрым? — обратился к нему подрагивающий голос.

Мальчик-солдат повернулся к Оликее. Та протягивала ему кружку с горячим питьем. Ее глаза были широко распахнуты, нижняя губа тряслась, но она справилась с дрожью, поджав губы. Он взял кружку.

— А какой у меня был выбор? — с тоской пробормотал он. — Мы должны принимать тот жребий, который нам выпал. Это не навсегда. — И добавил: — А ты видела призыв прежде? Расскажи мне о нем.

Оликея помрачнела. Она ответила осторожно, куда осторожнее, чем когда-либо говорила со мной. Очевидно, ее отношения с мальчиком-солдатом изрядно отличались от прежнего едва ли не помыкания Неваром.

— Жаль, что ты не спросил меня о призыве до того, как велел Дэйси его возобновить. Я бы убедила тебя попробовать что-нибудь другое, прежде чем позволить Кинроуву снова призвать танцоров из нашего клана.

— Просто расскажи мне, как он происходит, — раздраженно отозвался он.

Его гнев скрывал потаенное опасение, что Оликея права. Замерев, я наслаждался возможностью снова понимать, что чувствует мальчик-солдат, и разделять с ним его знания. Крошечный, словно клещ, и столь же незаметный, я впился в его разум.

Оликея отвечала медленно и с неохотой.

— Призыв был частью моей жизни с тех пор, как я себя помню. Кинроув следит за очередностью. Всего кланов двенадцать, так что, если повезет, его зов падал на нас где-то раз в восемь лет или около того. Он пытался забирать людей не чаще раза в год, по его словам, но получалось куда как чаще. Танцоров должно хватать, и… — Она замешкалась, но все же с горечью договорила: — И когда люди умирают от танца, их приходится заменять.

— А что происходит при призыве? — с неловкостью спросил мальчик-солдат.

Она отвернулась.

— Никто не знает, когда это произойдет. Магия приходит к каждому. Это похоже на сонливость или голод. Она приходит и тянет, спрашивая, хочешь ли ты присоединиться к танцу. Она спрашивает у всех. Кому-то удается отказаться. В прошлый раз я сумела. Часть меня хотела идти, но большая — нет. Я не знаю почему, но мне удалось устоять. — Она замолчала, уставившись в огонь, ее глаза прищурились, а голос сделался тусклым. — Моя мать не смогла. Она оставила нас и ушла к танцорам Кинроува.