Руслан Бурбуля - Офриад, сын Спаты

Опоясавшись кожаным ремнем с висящим на нем мечом, воин оглядел своих боевых братьев. Некоторые так же, как и он, закончили облачаться в доспехи и сейчас с неодобрением косились на его шлем.

'Ну и пусть, — упрямо подумал про себя Офриад. — Еще посмотрим, кто из нас сегодня покроет свое имя славой'.

Он с надеждой посмотрел на свой остро заточенный меч. Не так давно он заказал одному из кузнецов-пэриков Аркадии новый меч. Его выковали специально по чертежу, придуманному самим Офриадом. Меч был обоюдоострым, и его острие имело форму копья. Затем, он сужался и возле рукояти, плавно переходил в полукруг. В отличие от унифицированной формы, принятой на вооружение всей Спартой, меч Офриада отличался от спартанских клинков по двум критериям. Во-первых, — он предназначался как для рубящих, так и для колющих ударов. Во-вторых, — в связи с полукруглой формой основания клинка, он прекрасно защищал кисть.

(Особенностью коротких, удобных в тесном строю мечей греческих воинов было то, что они не имели заостренного конца и удары были только рубящие. Наносимые удары парировались щитом и лишь в редких случаях мечом: оружие было слишком коротко, плохо закалено, а руки, как правило, не защищены.)

— Дозорные возвращаются! — прокричал кто-то из илотов. Многотысячная толпа устремила свои взоры на быстро бегущего юнца. Мальчик был, согласно своему возрасту, полностью обнажен. По его загорелому телу струйками сбегали грязные ручьи пота. Подбежав к одному из высших командиров, поперек шлема которого красовался красный гребень, он коротко доложил о надвигающейся армии противника. Через несколько мгновений зазвучали сигналы военных флейт, и спартариоты, сверкая щитами на солнце, стали выстраиваться в свою непобедимую фалангу. Самые сильные и выносливые находились в двух первых шеренгах, и это считалось большой честью. В центре первой шеренги находился и сам царь Тиламон. Илотам было приказано выстроиться позади строя и в молчании ожидать своей участи. Ведь если спартанцы проиграют сражение, рабы станут военным трофеем победителя.

Офриад оказался в самом центре фаланги и потому плохо видел, как в облаке пыли показалось многотысячное войско Аргоса. Зато молодой воин четко различил монотонный топот ног приближающегося противника.

— Ты гляди! Проклятье! Аргосцы даже в ногу научились ходить. Надо же!.. — искренне удивился Анит, стоящий по правую руку Офриада. В их эномотии он слыл сильнейшим единоборцем. Конечно, он наверняка бы проиграл борьбу любому олимпийскому атлету, но зато при борьбе без правил, на смерть, равных Аниту не было. По крайней мере, Офриад таковых еще не встречал. Самому же Офриаду еще не доводилось мериться с Анитом силой. Они были настоящими друзьями.

— Ничего. Мы им косы сегодня поотрезаем, — сказал кто-то вполголоса.

(Согласно легенде, в случае поражений спартанцы не стригли свои волосы до тех пор, пока не отвоевывали уступленные земли. Как пишет Геродот в своей "Истории", спартанцы или лакедемоняне были потомками дорийцев, в то время как афиняне вели свое происхождение от ионийцев. Этим объясняется существенная разница в прическах.)

— Скорее бы в бой, — снова отозвался Анит. — Жуть как хочется посмотреть на твое искусство, Офриад. Ты тренировался только сам с собой, да с чучелами. Даже мне не хотел продемонстрировать свои движения с твоим новым щитом и мечом.

Свой щит Офриад так же переделал, объяснив кузнецу-пэрику, что и как следует изменить.

Щит спартанского гоплита отличался от большинства греческих своей формой. Зачастую он был более двух локтей в поперечнике и абсолютно круглый. Совсем недавно совет пяти эфоров разрешил некоторым воинам пользоваться обрезанными щитами. В боках щита стали вырезать полукруги. Воин в оборонительной стойке при такой форме щита мог легко орудовать своим копьем, при этом не открывая противнику своего торса. Нововведение Офриада заключалось в том, что он уменьшил диск своего щита до двух локтей, а срезы при этом сделал чуть больше, чем у других. Также, он по-иному расположил на щите рукояти. У обычного спартанского щита первая рукоять располагалась посередине, а вторая — прямо на нижней кромке, следовательно, оба среза были в нужном положении только при опущенной вниз руке. Офриад разместил свои рукоятки не параллельно земле, а перпендикулярно. Такая манера ношения щита, была с одной стороны удобна тем, что воин не только отражал удары копья или меча противника, но и мог применять его в качестве оружия. Из-за повышения маневренности, такой гоплон, как решил для себя Офриад, становился дополнительным оружием нападения. С другой стороны, такая конструкция щита, в строю фаланги, особенно в первых ее рядах, несла в себе и большую опасность. Ведь при столкновениях двух тяжеловооруженных фаланг, выигрывает та, чьи воины при равных условиях и вооружении, более сильны и выносливы. При общепринятом захвате и расположении рукоятей, спартанец мог в оборонительной позе упираться в щит своим левым плечом и тем самым оказывать наибольшее давление на впереди стоящих товарищей или же противника.

(У древнегреческого круглого щита было две рукояти: одна в середине, в нее просовывали руку по локоть; и другая с краю, ее сжимали в кулаке. Так было не всегда: это изобретение приблизительно конца VIII в. до н. э. Пока на щите была одна рукоять, в середине, твердо удерживать его было гораздо труднее. Приходилось делать щиты меньшего размера, которые едва прикрывали тело одного бойца. Такая пехота сражалась врассыпную и, конечно, была слабее, чем всадники, а тем более колесничники. Когда появилась вторая рукоять, круглый щит сразу стал шире (легко прикинуть: два локтя с половиной в поперечнике). Это изобретение позволило двум воинам, стоявшим в одной шеренге плечом к плечу, прикрывать краями своих щитов не только себя, но и своего ближнего собрата. А строй воинов, ставших в ряд, оказывался прикрыт сплошной стеной щитов и неуязвим для ударов противника. Так, благодаря новому щиту, вместо рассыпного боя появился сплоченный строй; а благодаря строю — главной военной силой стала тяжеловооруженная пехота.)

— Зато все мы прекрасно слышали, что по этому поводу думают наши великие эфоры. — Фрасибул был на одну шеренгу впереди и прислушивался к разговору своих сотрапезников по фидитии. — Два заката назад, они, как мне помнится, высмеяли извращение красавца Офриада. Более того, насколько я понял, если он самолично решит выйти со своим новым гоплоном на поле боя, то будет подвергнут публичной порке на алтаре Артемиды. Ведь так, Офриад?

"Ничего, победителей не судят", — подумал Офриад, а вслух произнес:

— Ты бы лучше приглядывал за своим новым воздыхателем Фераменом. Не углядишь за ним во время боя, так ему аргоские торгаши мигом заткнут зад своими древками от копий. Что тогда будешь делать, Фрасибул?