Руслан Бурбуля - Ахиллес, или Мир Аль-Азифа

— Действительно законы наших предков позволяют выбрать императору заступника. — Кариз погладил свою посеребренную бороду — Но вот кто выйдет вторым заступником. Ведь если верить рассказу Гура, поголовье погибло от двух существ. Херувима и Человека! — Последнее слово он произнес с нескрываемым презрением.

— Вторым воином могла бы стать… Гетрана.

— Хм-м-… Что ж решено. Вели позвать мне дворецкого.

Слушаюсь мой повелитель — Мэнг низко склонил свое человекообразное туловище и с довольным видом засеменил к выходу из покоев.

Император направился к северной стене, где были развешаны все его боевые палицы. Внимательно рассматривая развешанные на стене боевое оружие, Кариз услышал звон копыт о мраморный пол его покоев.

— Слушаюсь мой повелитель — дворецкий принадлежал к поголовью белой Аллы.

Их масть ни когда не отличалась воинственностью, а по сему, всегда считались верными слугами для любого правящего поголовья.

— Прикажи еще до заката собраться моей Алле на центральной площади Ассары… Мы выступаем на охоту.

— Слушаюсь повелитель.

По шороху, император догадался, как его дворецкий раболепно склонил перед ним свое тело и передние копыта.

'Все-таки прав маг. Не стоит рисковать самому. Пусть честь масти будет отомщена лучшими воинами Аллы. А вот детей не жалко. Я еще не старик… И до того, как меня призовут тени святых предков, с лихвой смогу покрыть еще не одну самку. Ведь все дети были буйного нрава и зачастую норовили унизить его своим скрытым неповиновением. Но вот человек и этот херувим, должны быть распотрошены как дикие аланы, а их головы будут не один год красоваться на черных шестах родной Аллы.'

Император вздохнул и на конец выбрал небольшую, но прочную булаву, рукоять которой, была сделана из черного древа маол, а на набалдашнике красовались бронзовые шипы.

'Ни чего скоро великий торг. Там я в волю отдохну от всей этой суеты'.

Довольный собой и принятым решением, Кариз направился к выходу из покоев.

Алла собралась в считанные минуты. Император объявил им свое решение и цель их похода. Когда новость облетела и достигла сознания каждого воина, по рядам чернокожих Кенов прошел удивленный вздох, который тут же сменился звериным блеском в черных глазах. Каждый из воинов теперь мечтал собственноручно растерзать тела презренных убийц всего поголовья императора.

Они выехали из Ассары в полном молчании. Попадавшие на глаза поданные империи, с удивлением смотрели в сторону удаляющихся воинов правящей Аллы. Двадцать три воина, включая и самого императора, безмолвно устремили бег своих копыт к озерному поселению, которое издревле считалось самым излюбленным охотничьим уделом их масти.

Гуру остался в столице. Представителю других Алл запрещалось даже присутствовать при столь древнем обычае предков. Поэтому отряд сейчас вел молодой кен, который не хуже своего повелителя ориентировался в данной местности.

Гул девяносто двух копыт сотрясали землю.

Алла двигалась соблюдая боевое построение. Впереди скакал впереди смотрящий. По бокам, от него, располагались самки, вооруженные большими дальнобойными луками. По приказу императора из вооруженной сокровищницы Аллы, лучницам были выданы полные колчаны с закаленными медными наконечниками. В центре боевого клина располагался сам император Кариз. Покрыв к полудню двенадцать лиг, разделяющих охотничий надел и золотой престол Кенов, Алла преодолела последний холм и выскочила на место предстоящей схватки.

***

Ахиллес решил расположиться в зарослях высокого кустарника. По объяснениям Ареста, это растение родило ядовитые ягоды, причем шипы кустарника, также были опасны для кожи любого живого существа. При попадании сока в кровь, этого не миролюбивого кустарника, который просто капал с колючек 'хру', у любого несчастного начинался нестерпимый зуд.

За спиной Ахиллеса находились первые стволы лесной просеки, за которыми он и решил укрыться, конечно, в случае крайней нужды. С левой стороны, примерно в двадцати шагах, располагались первые шалаши здешних обитателей. Кентавры наверняка должны были для начала обследовать именно поселок, а затем уж решать, куда могли подеваться их обидчики. Арест затаился где-то чуть правее. Желтоватые кусты, полностью сливались с телом херувима. Сколько бы не пытался разглядеть ахеец своего спутника, это ему ни как не удавалось. Естественное покачивание верхушек растения, от легкого ветерка и ни какого лишнего движения.

'Ну уж если я не могу ни бельма рассмотреть, копытным и подавно не удастся'.

С такими приятными мыслями, ахеец встретил новое эффектное появление двадцати трех кентавров, которые будто бы буря в безоблачную погоду, ворвались в безмятежную тишь окружающей действительности.

Не смотря на предположения ахейца, Кены не спешили исследовать местный поселок. Они стройными рядами выстроились спиной к глади озера и стали о чем-то совещаться. Через непродолжительное время, из их стройного строя выдвинулась одинокая фигура молодого самца, который с опаской, стал приближаться к тому месту, где валялись трупы их собратьев. Внимательно осмотрев место схватки кентавр вернулся в общий строй и что-то стал объяснять своему бородатому спутнику, чей лоб был охвачен красивым инкрустированным, железным обручем.

'А вот и император.' — догадался Ахиллес.

Он старался даже не дышать. Несмотря на то, что заросли прекрасно скрывали как его самого, так и его черно-золотые доспехи, рисковать раньше времени не стоило. Через еще какое-то непродолжительное время, вперед выдвинулся все тот же молодой кентавр. На едином языке Аль-Азифа он громко объявил:

— Я обращаюсь к тем, кто убил имперское поголовье правящей Аллы. Если в ваших жилах течет кровь воинов, а не моча степных шакалов… — Он сделал паузы видимо для того, что бы смысл слов дошел до тех к кому он обращался — …Покажитесь и мы согласно обычаев нашей расы и славной памяти своих достопочтимых предков, клянемся, что не причиним вам ни какого, преждевременного вреда.

Ахиллес краем глаза заметил небольшое шевеление в кустах где притаился херувим.

'Надеюсь у него хватит ума не идти на поводу своих эмоции'.

Ахиллес решил немного выждать для того, что бы убедиться в искренности произнесенных слов. Арест по видимому сумел преодолеть свой гнев.

Вспомнив, как херувим относится к подобного рода оскорблениям, Ахиллес решил, что дни этого молодого Кентавра сочтены. Тем временем кен продолжил.

— Мы знаем что вы… человек. — он произнес это слово бут то бы подавился какой-то гадостью — …и херувим — не покидали места схватки. Поэтому еще раз повторяю. Выходите и примите честный бой, как и подобает истинным воинам. Если человек не знает единого языка, мы подождем не которое время для того, чтобы херувим объяснил своему рабу — опять кислое лицо — …Все что было выше сказано.