Джеймс Клеменс - И пала тьма

Но остановка им дорого стоила. Вопли и вой слышались совсем близко.

— Я… я не могу больше бежать, — простонала Лаурелла. Ноги у нее начали заплетаться.

Яэллин завернул ее в край плаща и подхватил под мышку. Другой рукой он потянулся к Дарт.

— Я сама, — ответила та, не желая утруждать спасителя. Недаром она всю жизнь убегала от кого-нибудь.

Они бежали между толстенными стволами. Запах мирра удушал, он копился под густой листвой, куда не проникали ни ветер, ни дождь, ни солнечный свет. Кустарник здесь был чахлым, как скелет, шипастым и порос странными красными ягодами. Они слегка светились в темноте. В кронах наверху лениво порхали, висели и скользили по воздуху красные и голубые светлячки.

Впереди тусклое сияние шкуры Щена высветило стену.

Дарт заторопилась туда. Близкое спасение придало ей сил. Пустые ночные улочки Чризмферри, что пугали ее прежде, сейчас показались бы самым гостеприимным местом. И преследователи вроде отстали: то ли потеряли след, то ли наткнулись на дымящийся пепел собрата и проявляют осторожность.

В любом случае предстояло еще перебраться через стену.

Щен остановился. Земля у стены была усыпана старыми сухими ветками.

— Осторожнее! — раздался из-за спины, дальше, чем предполагала Дарт, голос Яэллина.

— Где нам перелезать? — спросила она. Ближайшая к ней куча веток выглядела предательски неустойчивой.

— Это еще не стена, Дарт, — прошептал Яэллин. Он поспешил к девочке.

Дарт подошла к Щену, и под ногами у нее захрустели ломкие ветки. Она увидела, что их спаситель прав. То, что она приняла за стену, на самом деле оказалось серым гладким стволом, настолько толстым, что в темноте он казался плоским.

— Тихо, — прошептал Яэллин. — Обойдем его слева. И держись подальше от костей.

Дарт недоуменно нахмурилась, но тут же увидела, на что он указывает, и отшатнулась со сдавленным вскриком. Под пяткой хрустнул мышиный скелет. Девочка с открытым ртом смотрела на дерево. Опавшие ветки на самом деле оказались костями: треснутыми черепами кроликов, ребрами огромных лесных ленивцев, белыми рогами лотикорнов.

— Вот подлинное сердце рощи мирра, — произнес Яэллин. — То дерево, от которого она разрослась.

— Срединное дерево, — выдохнула девочка, вспомнив легенды. Она огляделась. Сюда, в святое место, личное убежище лорда Чризма, не разрешалось заходить никому, кроме бога. Даже солнце не показывало свое лицо под этими ветвями. — Что произошло с деревом?

— Оно извратилось… Так же, как те люди.

Они обогнули ствол по широкой дуге, чтобы не приближаться к костям. Их преследовал странный тихий стук. Из кучи поднялся череп ленивца, насаженный на извивающийся корень. Пустые глазницы горели болезненным желтым огнем.

Яэллин заторопил девочек:

— Оно просыпается.

Черепа продолжали подниматься, в глазницах зажигался тусклый огонь. Кучи костей рассыпались с пустым, глухим стуком — корни мирра искали новую опору.

Краем глаза Дарт углядела движение слева. Череп оленя, треснутый, но с рогами, покачивался над кучей. Он развернулся, встретился с ней глазами. Пламя в глазницах уставилось на нее.

Шаги ее замедлились.

Голову тут же заполнила мелодичная трель, высокая и нежная. Лес вокруг потемнел, а череп и глаза разгорались все ярче. Зазвучал ее собственный голос: «Иди туда, поспи, отдохни, иди туда…»

Крепкие пальцы ухватили ее за подбородок и заставили отвернуться.

— Не надо, — сказал Яэллин. — Не смотри на них.

Дарт кивнула, но не смогла удержаться от последнего взгляда украдкой. Ноги сами понесли ее к куче. Кости сотрясались и скатывались на землю. Все больше огней зажигалось в ночи, будто танцевала стая светлячков.

— Нет, — повторил за спиной Яэллин. — Осталось совсем немного.

Бледная как полотно Лаурелла подошла к подруге.

Вдруг из кустов выпрыгнула темная фигура. Девочки одновременно вскрикнули и прижались друг к дружке. Но это оказался всего лишь карликовый олень-подлеток. Он переступил на крохотных копытцах, не замечая людей, и ринулся вперед, к куче.

Дарт проводила его взглядом.

Приземлившись, он оказался по колено в костях, поскользнулся и рухнул вперед. Казалось, он только сейчас заметил, где находится. Олененок поднял голову, вытянул до отказа шею и недоуменно заблеял.

И тут из кучи протиснулся спутанный клубок корней. Они высоко подняли олененка, обмотав его тело, как паутиной. Животное боролось, но корни проходили сквозь плоть, как сквозь воду. Над кучей взметнулся отчаянный визг, но через миг затих, а изо рта и носа оленя вырвались сгустки желтого пламени.

Плоть сгорала изнутри и опадала хлопьями пепла, пока тело тряслось и извивалось в хватке корней. Минуту спустя от олененка остались одни кости, и они дождем осыпались в кучу.

Дарт, спотыкаясь от ужаса, снова бросилась бежать. В темноте другие животные шли на зов Срединного дерева. Вокруг огромного ствола тут и там раздавались их жалобные крики.

— Туда, — указал Яэллин. Они наконец обошли гигантский ствол. — Должно быть, нас намеренно гнали сюда в надежде, что мы поддадимся зову дерева.

— А что оно из себя представляет? — спросила Лаурелла.

— Деревья живые, как люди или звери. Те, кто служит Чризму, пьют его кровь, а когда-то он напоил своей кровью и это дерево. Поэтому он может по желанию извратить текущую в них Милость.

Дарт вспомнила кровавые корни в туннеле. В ужасе она рискнула бросить назад еще один взгляд. Теперь она понимала, откуда взялась кровь в корнях: ее высосала из лесных животных извращенная Милость.

Яэллин уводил их прочь от дерева. Вой звероподобных затих вдали. Но Дарт тишина казалась еще более зловещей, чем охотничий клич. Что, если впереди поджидает засада?

Целый колокол они уже бегут по саду-лесу, а конца ему не видно.

— Рассвет уже близко, — проговорил Яэллин. — Нам лучше выбраться из леса и затеряться на улицах, прежде чем солнце покажет свое лицо.

— Почему ты помогаешь нам? — спросила Дарт. Она подозрительно оглядела плащ теней. — И… кто ты на самом деле?

Он опустил голову, глянул на девочку. Сбросил капюшон плаща. Черные, как ночь, волосы рассыпались по плечам. Их рассекала серебристая прядь, заправленная за правое ухо.

— Ты знаешь, малышка Дарт, получается, что мы с тобой брат и сестра.

Дарт нахмурилась. Хотя Длань Чризма, бесспорно, спас их с Лауреллой, она все еще не могла перебороть недоверие к нему.

— Моя мать — директриса Конклава, Мелинда. А ты — та самая малышка, которую она спасла в окраинных землях. Бродячая овечка, которую спрятали в большом стаде.

Дарт недоуменно покачала головой.

— Я говорю правду, сестренка. — Тень грустной улыбки пробежала по губам Яэллина. — Отец это рассказал, когда мне было примерно столько, сколько тебе сейчас. Он возложил на меня долг, которому нет равных.