Джеймс Клеменс - И пала тьма

По обоим бортам торчали направляющие лопасти: одни поворачивались, другие оставались неподвижными, а третьи то убирались, то вытягивались заново. Управление подобным судном было под силу только опытным пилотам, богатым Милостями воздуха.

— Он жжет кровь, — прокомментировал Геррод.

Девушка-рыцарь и сама видела его правоту. Из трубы на крыше флиппера поднимались клубы дыма, усиливая сходство судна с летающим китом.

— Зачем он рискнул отправиться в шторм и теперь тратит гумор на приземление?

— Должно быть, дело срочное, — недовольно проворчал Геррод. — А срочность редко приносит хорошие вести.

Катрин мысленно с ним согласилась. В последнее время до них доходили только скверные новости. Внезапная смерть сира Генри, хранителя Ташижана, нанесла ордену мощный удар. И, подобно вытащенной из ванны пробке, пустующее место хранителя создало водоворот враждующих фракций в спокойных прежде водах.

А потом они услышали и вовсе невероятное: смерть богини. А вместе с ней возникло имя из прошлого, что растревожило девушку и разбередило давно забытую боль:

«Тилар…»

Катрин содрогнулась, завернулась плотнее в плащ и сосредоточилась на происходящем в небе.

Воздушные потоки вокруг башни швыряли корабль из стороны в сторону. Он качался и кренился, но постепенно снижался, лихорадочно хлопая веслами, к ожидающей причальной люльке. Доски киля светились от перегрева. Катрин представила себе медные трубы и пробирки из стекла мика, что перегоняют по брюху судна горящую ярче солнца кровь одного из богов воздуха. Кормовая труба флиппера выбросила извилистый столб угольно-черного дыма.

— Это безумие, — прошептала девушка.

Крепкие как сталь пальцы коснулись ее руки.

— У них должна быть на то причина… — И тут пальцы сомкнулись на ее запястье и потянули. — Пригнись!

Флиппер камнем падал вниз. Он завалился на бок, лопасти на борту задрались к верхушке башенного шпиля. Причальные рабочие разбегались в стороны.

Катрин с Герродом распластались по полу.

Одна из лопастей ударила по парапету, и под треск дерева пополам с завыванием ветра флиппер выпрямился, но тут же зарылся носом. На безумной скорости он падал, а внизу его ожидал гранит причальной люльки.

В самое последнее мгновение корабль чудесным образом затормозил, и его киль с жестким ударом уверенно вошел в люльку. При ударе от обшивки оторвалось несколько досок, а стеклянный глаз на носу пошел трещинами.

Немедленно причальные рабочие вскочили на ноги и, перекрикивая ветер и перебрасывая друг другу тросы, быстро и надежно пришвартовали судно. Некоторые одобрительными возгласами выразили свой восторг его приземлением.

Катрин поднялась на ноги, девушка не разделяла восторга рабочих.

— Бессмысленно так рисковать кораблем и командой.

Задний люк флиппера со скрипом начал отвинчиваться.

Прежде чем крышка упала на камни, из люка выпрыгнул человек; он казался омутом темноты, обрывком тени, которую унес ветер.

— Кажется, это юный Перрил, — произнес Геррод.

Перрил заторопился к ним. В его глазах горела ярость. Он поравнялся с ожидающими, когда закрепили первый швартов, но не остановился.

— Поговорим внизу, — бросил он на ходу.

Катрин поневоле захватила его спешка, и выговор за риск замер у нее на губах. Они с Герродом заторопились следом за юным рыцарем; тому пришлось побороться с ветром, прежде чем удалось открыть дверь в башню, но затем он успокоился и пропустил старших вперед.

Катрин переступила порог и начала спуск. Следом в дверь нырнул Геррод, а за ним ворвался порыв ветра и града величиной с гусиное яйцо. Перрилу градина попала в щеку, сорвав масклин.

Он захлопнул дверь и повернулся к собратьям по ордену с бледным лицом:

— Тилар сбежал.

Воцарившуюся тишину нарушал только стук града по двери, как удары сотни железных кулаков.

Катрин пыталась осознать принесенную новость. Она отколола полосу масклина и откинула назад капюшон. Она не успела стянуть волосы в обычный хвост и теперь пальцами попыталась убрать с лица пряди. Девушка не отличалась красотой, но ее считали привлекательной, хотя в последнее время взгляд голубых глаз подернуло морозной твердостью. Она в упор смотрела на Перрила, ожидая продолжения рассказа.

— В пути флиппер нагнал ворон, — послушно заговорил тот. Перрил никак не мог встретиться глазами с Катрин и постоянно запинался. — Вопреки моему приказу эти глупцы решили казнить Тилара, но он каким-то образом сумел призвать на помощь демона. Во время побега погибло несколько стражников.

— Демона? — переспросила Катрин.

— Больше я ничего не знаю. Но послание было запечатано знаком ордена и именем Даржона сира Хайтаура. Он — единственный рыцарь, что уцелел при нападении на Мирин. — Перрил наконец встретился с Катрин взглядом. — Я и не знал, что кто-то из ее охраны выжил. Теперь наш брат ведет погоню за Тиларом. Ходят слухи, что черные флаггеры помогли беглецу выйти в море.

— Пираты и демоны, — тихо произнесла Катрин и отвернулась.

Ей казалось, что время повернулось вспять. Она видела, как любимого ею человека тащат в цепях к переполненной рабами барже. Он уже больше не рыцарь, а нарушивший клятву убийца с обнаженным для праздных взглядов лицом. Глаза Тилара до последнего мгновения выискивали ее на берегу, но Катрин пряталась в тенях закоулка, сгорая от стыда. Как раз ее показания и обрекли любимого на подобную участь. Но она не могла солгать перед судом, даже без вмешательства мастера истины. Тилар должен был понять это. Тут его загнали на баржу, и он пропал из виду. Хотя так и не покинул ее сердце.

— Я считал его невиновным, — с верхней ступеньки лестницы сказал Перрил.

«Я тоже когда-то считала его невиновным». Катрин прочистила горло.

— Нам необходимо сообщить новости смотрительнице Мирре. Она ожидает твоего приезда.

Они начали долгий путь к центральной части Ташижана. Старая смотрительница правила цитаделью временно, и сегодня вечером предстояло собрание, когда члены ордена отдадут при голосовании свои камешки-голоса и выберут нового старосту.

Геррод Роткильд сказал тихо, так, чтобы услышала только Катрин:

— Не выноси окончательных суждений. Не все так просто, как кажется, малышка.

— Не все так просто, но и не все так сложно, — ответила она.

Ей пришлось задавить более резкий ответ. Она знала, что Геррод пытается утешить ее, но даже ему, со всеми его подтвержденными татуировками умениями, не понять чувств, что всколыхнулись после слов Перрила.

Ее обуревало не отчаяние, а наоборот — облегчение.

Девушка стыдилась этого чувства, но не могла его отрицать. Не оставалось сомнений, что вина за убийство одного из великой сотни лежит на Тиларе. «А если он сейчас убил бога, то и в прошлом не побрезговал бы убийством и клятвопреступничеством».