Наталья Кузнецова - Ведьма 2000

— Возможно ты и права! — проговорила Ливия

Резко развернувшись, она зашагала прочь по освещённой фонарями аллее, оставив Сидни сидеть в одиночестве, которая прекрасно понимала, что подруге надо побыть одной и подумать об очень многом.

Когда Ливия скрылась в глубине парка, Сидни услышала лёгкие шаги и повернувшись в ту сторону увидела идущую по дорожке Милинду Уоррен, по-видимому, искавшую свою непутёвую дочь. Когда она подошла ближе, девушка заметила, насколько сильны переживания и волнения этой красивой женщины. Хотя она всячески пыталась взять себя в руки и скрыть это от чужих глаз. Только её выдавала лёгкая дрожь рук и взволнованный блеск глаз, беспокойно обшаривающих парк.

Заметив Сидни, сидящую в одиночестве на скамейке, она огляделась, надеясь увидеть неподалёку Оливию. Не заметив, Милинда огорчённо вздохнула и обратила свой взор на молча глядевшую на неё девушку.

— Сидни, ты здесь одна? Мне казалось, что вы вместе с Ливией пошли сюда!

— Так и было, но Лив прошла прогуляться, а мне было лень. Вот и осталась здесь сидеть.

Мать Оливии всё поняла, что Сидни намеренно дала подруге побыть одной.

Девушка прочла это лицу женщины. Видя, как та вздрагивает и её пробирает нервная дрожь, заставляющая кутаться в наброшенную на плечи тонкую шаль, у Сидни возникло нестерпимое желание чем ни будь огреть Оливию, за то, как она поступает со своей замечательной мамой.

Милинда пристально посмотрела ей в глаза и тихо спросила:

— Дочка всё тебе рассказала?

Сидни лишь кивнула головой, опустив глаза вниз и стала рассеянно рассматривать землю у своих ног, не в силах вынести муку в глазах матери Оливии.

— И что ты думаешь по этому поводу?

Она присела рядом с девушкой на краешек скамейки, судорожно комкая концы своей шали.

— Главное ни то, что я думаю, а что думает ваша неразумная дочь, которая всё же Вас очень любит и сильно переживает.

— Ты права…

— Поговорите с ней, расскажите, что чувствуете. Оливия поймёт и примет, пусть не сразу, но всё же это непременно произойдёт! Только не медлите больше! Пока не стало хуже и пока она не совершила не обдуманных поступков, считая, что защищает Вас. Будьте с ней откровенны до конца, она этого заслуживает! — серьёзно произнесла Сидни глядя в глаза своей собеседницы.

Женщина внимательно выслушала её и на дрожащих губах появилась слабая улыбка, а в глазах затеплилась надежда, что всё обойдется и вернется на круги своя.

Поднявшись, она ласково сказала:

— Я счастлива, что у моей девочки есть такая замечательная подруга, как ты! Приходи к нам по чаще, мы кое- что припрятали из выпечки, попьём чая и поговорим.

Попрощавшись, так же тихо, как и пришла, Милинда Уоррен направилась в сторону затихающей ярмарки.

Сидни ещё немного посидела на скамейке, поглядела на ночное небо, поднялась и неспешно пошла домой, зная, что её родители сейчас сильно волнуются, не зная куда пропала их дочь.

Сколько Оливия одна бродила по пустынным и молчаливым аллеям парка, она не знала, пытаясь за это время всё осмыслить и понять, о том, что ей делать дальше и к чему приведёт выбор матери. Только когда на востоке небо приобрело розоватый оттенок, и появились первые лучи солнца, несмело рвущиеся вверх из-за горизонта, что бы лизнуть своими золотистыми язычками небеса, девушка отправилась домой. Она сильно продрогла, так как к утру изрядно похолодало, а на ней была лишь тонкое платье и кофточка, да ещё очень хотелось есть. Поэтому, решив, что с неё достаточно, Ливия, обхватив себя замёрзшими руками, пытаясь защититься от утренней промозглой сырости, отправилась домой по ещё спящему городу. Её шаги громко копировало и повторяло эхо, а умытый город весело подмигивал окнами домов, словно говоря: «Всё будет хорошо!». Ливии очень хотелось в это верить.

Наконец за её спиной беззвучно закрылась дверь и девушку окутала тьма, и ощущения тепла и уюта, согревающее озябшее тело. Ливия, скинув туфли, а затем, стараясь не шуметь, практически на ощупь, побрела в сторону гостиной, мечтая оказаться в своей тёплой постели. Но лишь только она ступила в гостиную, на мягкий ковёр, как резко вспыхнул свет, заставивший её зажмуриться.

Наконец открыв глаза, Оливия осмотрелась и конечно, не очень удивилась, увидев, что рядом с выключателем стояла мать, в том самом платье, что одела с утра на ярмарку. По-видимому, она так и не ложилась спать, а всю ночь ждала её. Ливии стало стыдно.

— Мам, почему ты не спишь? День был тяжёлый для всех, особенно для тебя и бабушки, а ты до сих пор на ногах! — серьёзно сказала девушка, пристально глядя женщине в глаза.

— Дорогая, тебя долго не было, я волновалась, да и бабушка! Я чудом заставила её идти спать, она собиралась вместе со мной тебя дожидаться!

— Зачем? И что, в конце концов, со мной могло случиться? Я взрослая уже и мне няньки не нужны!

Ливия подошла к одному из диванчиков и присев на него, вытянула ноги, ожидая тягостного разговора который непременно последует. Мама тут же присела рядом.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Они обе ощущали её и в тоже время не знали с чего начать и тем самым разрушить.

Первой заговорила Милинда, взглянув на понуро сидящую дочь:

— Оливия нам надо поговорить!

«Это надо было сделать давным-давно, а не выкидывать меня из своей жизни!» — возникла мысль в сознании девушки.

— Именно сейчас? Раз его столько времени откладывали, может тогда, ещё немного подождёт, хотя бы до утра! Часом раньше, часом меньше, какая теперь, в сущности, разница. — сказала Оливия и тихонько вздохнула.

— Думаю, милая, что сейчас самое подходящее время, раз уж мы обе здесь и не спим. Я и так уж слишком с ним затянула, а ведь твоя бабушка меня предупреждала, что так и будет!

В голосе матери звучала горечь, заставляя Ливию проклинать себя, что относиться ко всему этому так щепетильно и тем самым делает матери больно, но в тоже время не могла оставить всё как есть.

— Хорошо… — обречённо девушка, выжидательно замолчав.

— Ливия я хочу сказать, что прекрасно тебя понимаю, понимаю что твориться в твоей душе…и прошу дай мне сказать! — проговорила Милинда, умоляюще взглянув на Лив, видя, что она хочет возразить. — Я действительно понимаю! Тебе кажется, что я тебе не доверяю и тем самым предаю, раз столько времени молчала о своих чувствах к Ричарду! Отнюдь… Я боялась, что ты не поймёшь и не примешь этого! И как оказалась, была права…Ведь именно эти эмоции и обуревают тебя!

Милинда покачала головой и уткнулась лицом в свои ладони. Но потом всё же продолжила, с отчаяньем глядя на Оливию, на лице которой, не отражалось ни каких эмоций. Девушка смотрела куда-то вперёд себя, разглядывая пространство.