Наталья Кузнецова - Ведьма 2000

Габриель невольно вздрогнул, когда вспомнил свои ощущения, когда окунулся в омут агонии смерти с медным привкусом крови, головокружительного страха с нотками ужаса и безнадёжного отчаяния, подавляющего разум. Океан тьмы и зла, имя которому — Ангелиус. Мерзкая тварь пропитала собою сознание девушки и пыталась создать для архангела препятствия, но тщетно. Гнев и желание во что бы то ни стало спасти ведьму усилили мощь естества Габриеля, он ломал барьеры, словно они были сделаны из хрупкого хвороста. Свет его сущности не позволял злу опутать его и давал возможность погружаться в кошмар глубже. Свет и Тьма, Холод и Жар вступили в противоборство в сознании девушки. Однако Габриеля было не остановить, поэтому он победил. К тому же Ливия помогла ему. Архангелу даже не пришлось полностью утонуть в её кошмаре, чтобы спасти девушку. Она почувствовала его силу, увидела свет, дарующий надёжную защиту, и потянулась к нему навстречу. Дальше легче, но прежде чем вынырнуть вместе с Оливией из кошмара, он напоследок успел опалить демона.

Тогда он подумал, что мучения девушки закончились, и она спасена. Только ошибся… ведьма не пришла в себя и лежала бездвижимая, практически бездыханная. Но надежду давала тихонько вздымавшаяся и опускавшаяся грудь.

— Ливия! — сделал он попытку позвать её.

Никакого ответа и реакции.

— Ливия! Проснись! — повторил Габриель.

Для пущей надежности, что его слова дойдут до затуманенного разума девушки, он легонько встряхнул ее, взяв за хрупкие плечики. Габриель почувствовал под пальцами нежную, чувствительную и прохладную кожу, под которой ощущались тонкие косточки. Казалось, любое грубое прикосновение или резкое движение будет для неё чревато переломом.

Наконец Оливия очнулась. Затрепетали, словно крылья бабочки, ресницы, дрогнули веки, а затем девушка открыла глаза, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Сердце с силой билось у неё в груди. Габриель терпеливо ждал, пока она окончательно придёт в себя и сможет как-то отреагировать на его появление и своё спасение из лап демона. Внутренне парень был готов ко многому: к гневу и злости, она ведь такая упрямая и самостоятельная, или к едким обвинениям, даже ненависти. Он знал, что выслушает и примет всё, даже не пытаясь оправдываться. А если Оливия скажет ему сгинуть с её глаз прочь, то, не говоря ни слова, уйдет и будет держаться на почтительном расстоянии. Готов был ко многому…

Но когда в глазах цвета сочной зелени блеснули слёзы, слёзы радости, недоверия, благодарности и ещё какого-то мощного, жаркого чувства, опалившего его — это поразило Габриеля в самое сердце. Оно сжалось и сладко заныло в груди, а сущность закипела внутри и потянулась к Ливии навстречу. Дыхание сбилось, стало хриплым и прерывистым. Ещё никто и никогда не радовался его появлению, просто некому было. Ранее напрямую работать с людьми ему не приходилось. Да и вообще его можно было назвать архангелом, несущим весть о том, что миру грозит опасность. Радоваться такому событию вряд ли кто-то был способен, даже если бы мог прознать. Поэтому радость Ливии была для него внове, нежданным сюрпризом, подарком, который он не заслужил.

Добило Габриеля, когда слёзы девушки перешли в бурные рыдания. Этого он вынести просто был не в состоянии. Неожиданно даже для себя самого его руки оторвались от её плеч и стали нежно вытирать горячие ручейки слёз на личике девушки, поправлять спутанные локоны, мягкие словно шёлк. И поступок его был настолько поразительно естественен, что не мог не удивлять. Будто вытирать слёзы и утешать рыдающих ведьм и людей в частности, было для Габриеля самым обыденным делом. Конечно, многие ангелы как раз этим и занимаются: утешают страждущих, помогают нуждающимся. Но он был отличным от них, его сущность была сущностью Охотника, познавшего Зло во всех его ипостасях, ожесточённого сердцем и душой. А излишняя сострадательность, мягкость и нежность — всё это что-то на грани фантастики. С целями архангела, гонявшегося за беглецами из ада, они были несовместимы. Только здесь и сейчас, наедине с рыдающей девушкой, он не мог, да и не хотел вести себя иначе. А голос разума и сердце шептали, что ни с кем другим и не смог бы быть таким. Эта хрупкая, нежная, прекрасная, самоуверенная и упрямая ведьма сумела каким-то образом околдовать его, обойдя стороной иммунитет против любой магии. Сумела заглянуть в душу, принять ангельскую сущность и занять прочные позиции в сердце Габриеля.

Это открытие было ошеломительным, словно ему на голову опустили увесистый, проклятый демонами ада валун. Долго скрытые ото всех чувства, до сего момента спящие беспробудным сном, стряхивали с себя своё забвение и беспощадной, всепоглощающей ордой атаковали ставшего таким уязвимым архангела. Габриель растерялся, испугался и не понимал, как ведьма могла сотворить с ним такое и главное — когда. В тот первый миг, когда позволила заглянуть в свои глаза цвета жизни?! Или когда рыдала у него на груди после откровенных видений после охоты на демонов на кладбище?! Или в одно из тех мгновений, когда приходилось незримо следовать за ней?! А впрочем, это не столь важно теперь… всё уже случилось. Что будет дальше — пугающая неизвестность на фоне войны. Любовь — это великий дар на грани проклятья, но в то же время, это слабость, и ей не место там, где идёт борьба на выживание. К тому же, столь сильное и глубокое чувство к кому-то другому — путь к тому, чтобы навеки потерять себя. Оно страшило и не вызывало доверия, а за свой немалый век существования он видел, как из-за любви гибли поколения и целые нации людей. Ею торговали, из-за неё шли на преступление.

Габриель не знал, радоваться или горевать по этому поводу, но сейчас его одолевала вина, жгущая каленым железом изнутри, за то, что он сам буквально отдал Оливию в лапы демону. Это чувство и глубокое раскаянье в своих необдуманных и приведших к плачевным последствиям действиях затмили собой все остальные. Габриель не мог посмотреть ей в глаза без зазрения совести.

Слова собственного обвинения и самобичевания срывались с губ, а Ливия вместо того, чтобы согласиться и отослать его прочь, оправдывала и жалела. Это было невыносимо. Поэтому надев маску спокойствия, он решил уйти сам, к тому же девушке надо было как следует выспаться. Только Оливия не отпустила. То, как она с отчаяньем вцепилась в него, лишь только он попытался покинуть её, и мольба в голосе девушки, сковали парня и не позволили сдвинуться с места. Он остался.

Габриель вздохнул и посмотрел, как крепко, даже находясь в глубоком сне, Ливия прижимает их руки со сплетёнными пальцами к себе, боясь отпустить его от себя. Ему было не очень удобно, но забыв о собственном дискомфорте и пользуясь тем, что находится в тесной связи с ведьмой, он напитывал её своей энергией и силой. Это не могло ослабить его сущность, а девушке шло на пользу. Правда, надо было делать всё аккуратно и чрезвычайно осторожно, так как любая поспешность в столь деликатном деле могла привести к необратимым последствиям. Слишком мощный силовой поток энергии просто выжег бы девушку изнутри. Поэтому Габриель вливал в неё жизнь тонкой струйкой.