Элеонора Раткевич - Время золота, время серебра

И тут ему вдруг пришло в голову, что это не он возвращается в конце концов в Петрию. Это Петрия выходит к нему. А значит, многое будет зависеть и от него. От того, как он ее встретит. А кроме того…

"Вот захочу — и не возьму Невесту совсем, — вдруг решительно подумал он. — Захочу — и женюсь на марлецийской шлюхе!"

Под низкими каменными сводами бурчало и ворочалось негромкое хрипловатое эхо.

— Напоминаю, никто не должен знать, что мы собираемся, — хмуро буркнул голос.

— Никто не должен знать, зачем мы собираемся, — тут же поправил его другой.

— Экие вы умные! — фыркнул еще один. — Секретность им соблюдай, да притом еще и новых сторонников вербуй! Да побыстрей, да побольше! Мозгами немного пошевелите, как я вам кого завербую, если мне говорить ничего никому нельзя?

— Сам пошевели мозгами! Думаешь, много времени У нас осталось?

— Если мы будем действовать так неосторожно, как некоторые здесь предлагают, то смею вас уверить, у нас этого времени останется гораздо меньше, чем у прочих.

— Слишком много болтовни! А наши враги не дремлют. Они действуют.

— Но Якш обещал…

— Повезло вам заполучить в союзники Владыку, вы и расслабились? Он все за вас сделает, а вы огребете изумруды на золотом блюде? Надейтесь!

— Ты бы лучше подумал, чего это стоило! Сам Якш…

— Еще скажи, что это твоя заслуга! Болтун!

— Чего стоило? Да ничего это не стоило! То, что Якш связался с нами, говорит, скорей, о его слабости. Ему не на кого опереться среди своих.

— Вот-вот. И продаст он нас в любой момент со всеми потрохами.

— Не продаст. И то, что он с нами, говорит не о его слабости, а о том, что еще не совсем выжил из ума. Он сумел понять — настают новые времена.

— Это вы выжили из ума, доверяя ему!

— А что было делать, если он сам вышел на нас?

— "Вышел"! Скажите лучше, что кто-то проболтался!

Серая тень отделилась от стены и скользнула в уютную тьму узкого прохода. Услышанного было достаточно. За информацию всегда хорошо платят, если знаешь, кому ее продать.

— Послушай, Хью, а почему ты мне теперь кланяешься? — спросил герцог. — Ты ведь тогда, вначале, так гордо заявил, что никогда и ни перед кем…

— Видите ли, милорд, — Шарц отложил в сторону медицинский трактат и поднял глаза на герцога. — Когда я смотрю на вас, я вижу перед собой трех человек…

— Батюшки! — шутливо испугался герцог. — Да у тебя серьезные проблемы со зрением! Ты бы полечил сам себя, что ли!

— У меня проблемы не со зрением, — усмехнулся Шарц, — у меня проблемы с головой… и они так серьезны, что никакое лечение все равно не поможет. А что касается вас — в вас живут три человека. Сам Руперт Эджертон, болван, каких мало, ему я нипочем кланяться не стану. Кланяться такому же идиоту, как я сам? Много чести. Все равно что с зеркалом раскланиваться. Вы никогда не пробовали кланяться собственному отражению? Рекомендую. Одного раза обычно достаточно. Дальше идет герцог Олдвик. Мне до него и дела нет. Я и королю кланяться не стану только ради того, что он король. Третий человек — это тот, что дал мне денег. Ваш кошель очень тяжелый, милорд, так и гнет к земле. А если серьезно, я кланяюсь тому, кто вместе со мной сказал: женщины не должны умирать родами. Тому, кто помогает мне исполнить мою клятву.

— Подвиньтесь, милорд, мне пыль вытереть надо, — промолвила внезапно появившаяся в библиотеке Полли.

— Вот как? Ты теперь в библиотеке работаешь, Полли? — с веселым интересом спросил герцог.

— Нет, просто поболтать охота, — честно призналась девушка.

— Со мной или с моим шутом?

— А вы сами как хотите, чтоб я ответила? — дипломатично поинтересовалась служанка.

— Понял, — ухмыльнулся герцог. — Не смею мешать. Удаляюсь.

— Ой, ваша светлость… я же не… я вовсе не хотела вас прогонять… — испугалась и огорчилась Полли.

— Но тебе приходится это делать, — очень серьезным и даже слегка скорбным тоном промолвил герцог. — Наведение порядка в библиотеке — дело весьма важное. Оно не предусматривает наличия всяких там светлостей, которые только под ногами путаются.

— И могут быть выметены вместе с мусором, — ехидно присовокупил Шарц.

— Да уж, тебе это однозначно не грозит, — согласился герцог.

— Ну еще бы, я же маленький, между прутьями любой метлы проскочу.

— Бывают еще и тряпки, — поведал герцог. — Мокрые.

— Просочусь, — пообещал шут.

— Так о чем ты хотела поговорить, Полли? — спросил он, когда за герцогом закрылась дверь.

— Не знаю… просто… ты за меня вступился тогда… Наверно, мне хотелось еще раз спасибо тебе сказать.

— Положим, ты первая за меня вступилась. Так что это я должен тебе одно спасибо. Или даже два?

— Ты?! Должен мне два спасибо?! Ну знаешь, тогда я должна тебе не меньше трех!

— Возмутительно! Кто-то тут будет учить считать марлецийского доктора медицины?!

— Не знаю, как насчет медицины, а вот, если на рынке торговаться надо — кухарка с экономкой всегда меня зовут!

— Как только замок не разорился?

— Ах ты, нахал! По-твоему, я считать не умею?!

— Конечно, не умеешь. Обсчиталась ведь.

— Я?! Когда это было?!

— Только что. На самом деле это я должен тебе аж четыре спасибо. А ты, вместо того чтоб немедленно взыскать долги, собираешься выдать мне новую порцию кредитов, да еще и не озаботившись проверить их обеспечение!

— Нахал! И это мне вместо благодарности. Сам же признаешь, что аж четыре спасибо задолжал, а вместо того чтоб отдавать, обзываешь бедную девушку всякими заумными словами. А ну отдавай спасибо, а то тряпкой получишь!

— Что ты! Марлецийского доктора ни в коем случае нельзя бить тряпкой. Особенно по голове. А то вдруг из нее вылетят все мои важные марлецийские знания? Это уже будет порча ценного имущества милорда герцога.

— Вот еще! А я не по голове, я по заднице!

— Фу, девушка! Как тебе не стыдно? Тебе и слов-то таких знать не положено. Я вот краснею, даже когда думаю это слово в присутствии дамы, а ты его на всю библиотеку выкрикиваешь. Посмотри на эти книги! Ты представляешь, сколько великих умов прошлого взирают на нас с этих потемневших страниц сквозь несчетные годы и тяжелые переплеты?! А ты им всем — "задница"! Фу.

— Болтун. Говори спасибо.

— Спасибо.

— Четыре раза, — напомнила Полли.

— Спасибо. Спасибо. Спасибо. Спасибо.

— Неправильно. Чему только тебя в твоей Марлеции учили? Ты кому свое спасибо говоришь? Мне или этому столику? Еще раз.

— Спасибо, Полли. Спасибо, Полли. Спасибо, Полли. Спасибо, Полли.

— Молодец.

— А что мне за это будет?

— За что — за это?

— За то, что я — молодец.

— Ах, за это… ну-у-у… например, я не стану бить тебя тряпкой? Пойдет?