Юрий Хабибулин - Хабибулин Юрий

Петухов обалдело уставился на старшину, стоявшего с открытым ртом. Тот встрепенулся, выходя из оцепенения, и растерянно спросил

— А откуда вот у этого, — он показал на коренастого, — фингал под глазом появился?

Ага, заметил-таки. Сразу.

— Да, — говорю, — ребята тут вначале в какую-то игру играли, не знаю, как называется, — один закрывает глаза, его кто-то стукает, а он должен угадать кто. Развлекались. Может, друг другу фонарей и наставили. Потом устали и легли отдохнуть. Ну и я с ними. Делать-то нечего.

Старшина недоверчиво дёрнул щекой

— Ты хочешь сказать, что Бугор, — он мотнул головой в сторону старшого, — позволил себе в какие-то игры играть и даже кому-то из шестёрок себе фонарь поставить? Не бреши!

Я безразлично пожал плечами

Петухов подошёл к коренастому и, особо не церемонясь, потряс его за плечо

— Бугров, что тут было?

Старшой медленно принял сидячее положение. Судя по всему, предложенная мной версия происшедшего его устроила и он, пряча глаза, неохотно подтвердил её

— Та просто баловались, от неча делать. Эт Кирюха мне нечаянно попал. Не хотел. У меня обиды на него нету.

Петухов со старшиной обменялись удивлёнными взглядами. В органах оба служили не первый год, скумекали, видать, что тут на самом деле произошло. Тем более, что сами же наверняка и инструктировали этих трёх орлов, которые в данный момент на таковых гордых птиц совсем не походили.

Секунд десять прошло в напряжённом молчании. Вся бравая троица переместилась в сидячее положение и держалась несколько смущённо.

Старшина, приподняв фуражку, растерянно чесал лоб и тихо гундосил на ухо Петухову

— Чтоб с бугровской шайкой такое сотворили, первый раз вижу.

У дознавателя начала дёргаться щека. Это что-то нервное. Бедняга! Видимо, я уже успел ему надоесть. Но что поделаешь? Сам ведь всё это затеял. А со мной, действительно, лучше не связываться, характер уж больно вредный. Это мне ещё с детского сада говорили, когда пытались в столовой у моих друзей печенье отбирать. Так что зря он надеется, не буду я никакую "чистуху" писать. Даже для отмазки, чтоб просто от него отвязаться.

Петухов, наконец, оценил ситуацию и что-то решил. Сузив глаза, он зло бросил старшине

— Так, Таранова ко мне! Немедленно! — и, взбешенный, выскочил из камеры.

Когда я выходил, чувствовал, как спину сверлили три пары горящих ненавистью и обещанием, глаз.

Ничего ребята, холодный душ полезен! На будущее добрее будете. Мало ли какой ещё с виду безобидный гражданин вам попадётся, а наедете неосторожно, — накостыляет по первое число.

Ах, опыт, сын ошибок трудных…

Через минуту я опять оказался в комнатушке, служившей временным кабинетом для следователя Петухова. Он сидел на прежнем месте и старательно пытался скрыть досаду.

Нет, дилетантом в своём деле он, конечно, не был, но, как и многие другие коллеги считал — зачем напрягать мозги, тратить своё время и нервы на игру в соблюдение всяких там кодексов, формальных инструкций и мифических прав человека? Ведь можно, имея в руках всю полноту власти и свободу манёвра сделать так, чтобы быстренько решить проблему, и чтобы ни одна собака не подкопалась, каким именно образом достигнут конечный положительный результат.

А подходящих способов в запасе у грамотного следователя вагон и маленькая тележка.

Можно свидетеля найти, который будто бы видел, как подозреваемый делал что-то нехорошее: грабил где-то кого-то, перевозил что-то запрещённое, что — не суть важно.

Можно задержать строптивца по какому-нибудь старому "глухарю" и за полученный ресурс времени отрабатывать по совсем другому делу, меняя варианты прессинга. Если "не склеится", свидетель потом всегда может заявить, что обознался, изменить показания.

Мне оставалось догадаться, что на этот раз удумает этот маленький костлявый паук. Сдаваться он пока явно не собирается и лелеет надежду припереть меня к стенке.

Никакой фантастической лабуде, сей, убеждённый до мозга костей материалист не поверит. Он верит только фактам, уликам и "чистосердечному признанию".

Петухов ни за что больше не допустит появления очередного "висяка" в отчётности и в своём послужном списке. Он считает, что преступников надо изобличать любыми способами. Цель оправдывает средства! Главное — не способы, главное — результат. Желательно быстрее и с меньшими затратами сил и средств. И обязательно обвинительного характера, чтобы вышестоящее начальство видело, сколько обезврежено опасных преступников, какой огромный объём работы проводит майор, и как растут вверх показатели раскрытия преступлений в возглавляемом им подразделении. А если иногда посадят не того, кого надо, что ж, все люди иногда ошибаются…

Лес рубят — щепки летят!

В тишине, нарушаемой только периодическим шуршанием бумаги да слабыми звуками городского шума, проникающего через открытое окно, вдруг, резко и противно зазвонил телефон.

Петухов взял трубку, скосил глаза на пейзаж за окном. При первых же звуках голоса абонента дёрнулся, подтянулся, уставился глазами в одну точку

— Да… Так точно! Пока ничего нового… Делаю всё возможное… В каких пределах? Понял.

Петухов бросил трубку на аппарат и постарался не встречаться со мной взглядом.

Мне почему-то показалось, что в телефонном разговоре с неизвестным собеседником, скорее всего, начальством майора, речь шла о моей скромной персоне.

И, если вопрос следователя "В каких пределах?" подразумевал собой допустимый уровень давления на задержанного, то ответ мог меня совсем не обрадовать.

Петухов задумчиво постучал костяшками пальцев по столу и процедил сквозь зубы

— Так, так, гражданин Таранов, значит, не хотите сотрудничать со следствием? Облегчить себе жизнь? Кхе-кхе… Да и нам заодно. Пытаетесь уйти от ответственности? Не выйдет! Надеюсь, не думаете, что вам вечно будет везти? — и бледно-голубые глаза с выделяющейся сеткой набухших кровеносных сосудов в белках, с откровенной издёвкой, в упор, уставились на меня.

Похоже, начальство благословило Петухова на какую-то очередную мерзость. Что будет на этот раз? Зажимание пальцев в дверном косяке или допрос с пластиковым пакетом на голове? Меня передёрнуло от неприятных предчувствий.

Сквозь неплотно прикрытую дверь из коридора донёсся какой-то невнятный шум, женские голоса. Через несколько секунд в комнату просунулась голова дежурного прапорщика и глянула на Петухова

— Там женщина какая-то вас спрашивает. У которой дочка пропала. Нашлась дочка. Хочет заявление своё забрать и просит задержанного отпустить, со слов дочери он её не похищал, а наоборот, помог.

Лицо Петухова в этот момент надо было видеть. Оно растянулось в разочарованной гримасе, как будто в самый последний момент крупной игры, до выигрыша ему не хватило всего одного очка.