Валерий Железнов - Ошибка Архагора

— Езжай, милая, езжай, раз уж счастье тебе привалило. Свою семью строй, своих деток рожай, а об этом ребёнке я позабочусь, да и монастырь её не оставит. И тайну её я тоже сберегу.

И уехала Молодила из деревни с лёгким сердцем. Ведь указ данный ей царём Всеволодом утратил силу. Не было в живых прежнего царя. Не было в государстве прежнего порядка. Захвативший трон Антиох, объявил себя самодержцем после гибели всей царской семьи. Другие наследники ему были не нужны. Некоторые князья и бояре не поддержали царя-самозванца и объявили о неповиновении. И вот уже который год страну раздирают междоусобицы. В этой кровавой кутерьме нет никому дела до маленькой девочки и бывшей придворной няньки.

А девочка росла под присмотром бабки. С самого малолетства Евдоха замечала в девочке много необычного, и взялась развивать эти необычные способности по-своему. Долго жила на этом свете старая женщина, много чего знала и умела. Вот и решила передать свои навыки названной внучке. Бродили они по лугам и лесам, вдоль ручьёв и по берегам озера. Учила бабка девочку слушать растения, понимать животных, улавливать смысл шума ветра и журчания воды. Учила распознавать полезные травы, собирать их и готовить разные снадобья. Радовалась, что пришлась эта учёба девочке по душе. Жадно впитывала внученька бабкины знания. Когда же пришла пора отдать Ясну в монастырское ученье, открылась и ещё одна способность ребёнка. Очень удивилась старая бабка, когда увидела нацарапанную прутиком на прибрежном песке собачонку. Дар божий живёт в ребёнке, и загубить этот дар великий грех. Сама Евдоха даже подпись свою никогда не умела поставить, а не то что рисунки рисовать. И поэтому радовалась каждому новому рисунку внучки.

А внучка упорно старалась научиться рисовать. Только вот на песке много не изобразишь, а пачкать белые монастырские стены грешно, вощёные дощечки выдавали только на уроках. Вот она и придумала рисовать угольком на бересте. Уж этого добра в лесу полно. И рисовала девочка всё, что видела вокруг, только вот жаль, красок не было у неё.

Как-то, после долгих сомнений, осмелела Ясна настолько, что решилась показать свои художества отцу Филонию. Когда старец отдыхал после трудов праведных, к нему в мастерскую вошла Ясна.

— Ну, здравствуй, дитя божие. С чем пожаловала к старику? — видя замешательство девочки первым начал мастер.

— Позволь батюшка Филоний полюбоваться на творение твоё чудное, — стесняясь промямлила Ясна.

— Да ведь видела ты мои творения не раз, а вот что у тебя там за спиной? Что ты мне принесла, да показать боишься?

Девочка, смущаясь, протянула толстую связку берестяных листов.

Мастер с серьёзным видом принял их, развязал верёвочку, и долго внимательно разглядывал детские рисунки. Всё это время девочка стояла у двери, опустив глаза и, затаив дыхание, ждала приговора художника.

После долгой паузы старик поднял к потолку глаза и тихим шёпотом произнёс:

— Чудны и неисповедимы дела твои, Господи. Зачем наделил даром великим это ангельское создание? — Затем опустил взгляд на Ясну и обратился к ней ласково. — Ну и зачем ты мне это принесла? Что ты хочешь от меня услышать?

— Не знаю, батюшка. Бабушке Евдохе очень нравится, а ребята смеются.

— Бабушка твоя умная женщина, а ребята просто глупые по молодости лет своих. Не обижайся на них.

— Я и не обижаюсь.

— Да от меня-то ты что хочешь? — спросил сочувственно старик.

— Научи, батюшка Филоний, меня рисовать так же красиво как и ты, — на одном дыхании выпалила девочка, и замолчала, залившись стыдливым румянцем.

— Вона ты чего захотела! — Полушутя хмыкнул Филоний. — Да видано ли дело, чтобы женщине доверили храмы расписывать или писать святые лики?! Ишь куда замахнулась!

— Я об этом и не мечтаю, — придя в себя, смело заявила она, — хочу просто писать красоту: цветочки, птичек, зверюшек лесных, бабушку Евдоху и тебя батюшка.

— Эк, она как вспыхнула, во характер-то! А ведь младенец ещё!

— Научи, батюшка Филоний, богом прошу! — бросилась девочка на колени, и схватила для поцелуя сморщенную ладонь мастера, испачканную красками.

— Ну, ну, неча мне руки лобзать, не святой, чай! — Отдёрнул руку старец. Потом погладил её по голове и с жалостью в голосе добавил. — Не могу я взять тебя в ученики, только мужеска рода должны быть ученики этого ремесла. А ты будущая жена, не положено тебе.

— А ты не бери меня в ученики, дозволь только приходить к тебе в мастерскую и помогать тебе делать всякую грязную работу, — с мольбой глядя в глаза художнику, упрашивала Ясна.

— Ну, коли так, приходи. Помогать никому не запрещено. Было бы желание и острый глаз. А теперь беги отсюда хитрая лисичка. После уроков приходи.

Ясна вспорхнула и счастливая бросилась к двери, забыв поблагодарить своего нового наставника. Из-под сбившейся косынки вырвалась на свободу непослушная прядь сверкающих как полуденное Солнце волос. Счастливая она неслась по тёмному коридору, едва касаясь ногами пола. Словно невидимые крылья ангела несли её лёгкое тело. А старый художник улыбнулся вослед, и решил, что возьмёт на душу маленький грех ради спасения божьего дара, не дав ему угаснуть.

Весной, как только вскрылось озеро, учеников распустили на каникулы. Кого-то забирали родители, а Ясну бабушка ждала в деревне. С небольшим заплечным мешочком девочка впрыгнула в лодку. Невелика была её поклажа, но бережно несла она свой мешочек. Драгоценным грузом в нём лежали, заботливо завёрнутые в рогожку, малюсенькие глиняные кувшинчики. Краски! Яркие разноцветные краски! Вот драгоценность, которую она так оберегала. Под присмотром старого мастера приготовила она их из разных минералов и драгоценных камней, а он, вопреки канонам, разрешил взять ей немного с собой.

Многому научилась Ясна у отца Филония, хоть ничему специально он её и не учил. Просто делал всё так, чтобы она могла рассмотреть и понять все его секреты. Иногда как бы разговаривая с собой пояснял свои действия. Все вечера и выходные дни проводила она в его мастерской или рядом с ним на лесах. Безропотно выполняла самую грязную и монотонную работу. Часами растирала в ступе минералы. Вязала кисти, складывая их волосок к волоску. И всё это не зря. С невероятным упорством постигала девочка мужское ремесло. А душа старого художника пела от радости, видя такое рвение и стремительный рост мастерства.

Через пять лет Ясна окончила обучение в монастырской школе. Провожал свою ученицу и отец Филоний. Сильно постарел он за эти годы. Слабыми сухими руками гладил он непослушные сверкающие волосы, прижавшейся к нему, девушки-подростка. Дрожащими высохшими губами поцеловал он её в лоб и промолвил срывающимся голосом: