Марина Канаева - Чужой дневник

Чёрные, блестящие в свете луны волосы тёмной волной ложились на красный балахон из шёлка, тёмные, как лужицы дёгтя, глаза и ярко-алые губы резко выделялись на абсолютно белой коже лица, изящные пальчики теребили локон густых волос…

Одна из тех, кого христиане называют жёнами дьявола. Одна из тех, кого язычники называли богами. Одна из прямых потомков существ иной расы, давно исчезнувших с Земли. Одна из жительниц Дита, города проклятых.

— Снова ты, — прошелестел её голос в ночной темноте.

Луна стала алой. Возмущённым псом взвыл ветер. Я ощутил, как тайные, низменные, звериные желания рвутся наружу. "Голос демона невозможно не слышать", — мелькнула в голове цитата из какой-то библейской книги. Не поспоришь…

Я чувствовал, что на Андрея магия голоса произвела ещё большее впечатление. Его глаза заблестели, стали больше и в то же время бесцветней, в них отразились месть и похоть.

— Моя Госпожа… — начал он.

— Да, я прочитала тебя. Можешь ничего не говорить. Да, все члены твоей семьи мертвы. Пришло время тебе рассчитаться.

— Я привёл девчонку, моя Госпожа, — благоговейно сказал он, — И хранительницу, и двуликого.

— Я вижу только двуликого на ветке. И тот жив. Мне не добраться, он вне круга. Я что, непонятно поясняю? Мне нужна их кровь, а не тела.

— Мне нужно больше сил, — хрипло сказал Андрей, и в глазах его стал усиливаться абсолютно безумный блеск.

Она презрительно покривила губы.

— У тебя двое суток, человек. За силу нужно платить. Если я не получу этих троих — получу твой дух, тело и разум через 48 часов. А пока что — наслаждайся могуществом. В конце концов, самый яркий танец — первый, но самый манящий — последний.

Мир дрогнул. Тьма хлынула из круга в разные стороны, на миг закрыв луну. Вокруг ничего не было, кроме давящей пустоты. Она звала и звала в свои тёмные сети. Безликие голоса в темноте зашептали свою правду.

Последний танец… ты слышишь, слышишь нашу музыку? Тот, кто не умирал, не жил. Помни, всё уходит в безобразный туман времени. Слышишь нас? Остаёмся лишь мы.

Живи без правил — жизнь миг. Все вечные ценности на проверку — прах. Века проходят, а остаёмся лишь мы… мы знаем, кто вы, люди.

Иди за нами, иди во тьму. Самое сладкое в жизни — падать и умирать…нет ничего слаще тьмы, ничего лучше. И после смерти нет ни рая, ни ада — только она.

Последний танец. По жилам течёт огонь, запретов и правил — нет.

Последний танец. Мораль и разум — пустяк.

Последний танец. Слаще всего — падать в пропасть…

Последний танец… Слаще всего — умирать…

Мне стало темно, холодно и пусто. Сидя на ветке, я начал медленно разжимать руки…

Тут голоса умолкли, и я осознал, что едва не спрыгнул с высоты 30 метров. Адреналин закипел в крови, смешиваясь с запоздалыми отголосками страха. Эмоции бурлили, как котел. Последний танец… а потом некоторые удивляются, почему Древних стоит бояться!

Этот голос слишком меня отвлёк. Я слишком долго приходил в себя после его звучания. Я отвлёкся, не следил за Андреем, а на него, как ни странно, зов подействовал куда меньше.

Я понял, что натворил, только когда услышал подозрительный шорох веток. Поздно… Слишком поздно…

Всё, что я смог — прикрыться руками и блокировать удар когтистой лапы преображённого*. Передо мной всё завертелось, земля и небо поменялись местами, и я полетел вниз, чувствуя, как жестоко бьют по спине колючие ветки. В нескольких метрах от земли я всё же сумел извернуться и вцепиться в одну из них. Мгновение — и я уже карабкаюсь вверх по другому дереву.

Противник проследил за мной взглядом красных глаз, не имеющих белков и зрачков. Как у крысы-альбиноса, — пришло в голову умное сравнение.

Преображение было налицо — по коже пошли кровавые язвы, удлинились и уплотнились ногти, шевелятся, как от ветра, волосы. Он не понимает, что уже мёртв. Через 48 часов несчастные органы, работающие на износ, просто не выдержат напряжения, и он умрёт. Но до того кровь будет мутировать, превращая Андрея в машину для убийства.

Красные глаза неотрывно следили за мной, и я увидел, как противник спрыгнул на землю. Тридцать метров! Да с такой высоты даже я себе что-то да поломал бы, а он, как ни в чём ни бывало, по-кошачьи приземлился, слегка спружинив.

По моей спине ровным строем промаршировали мурашки. Он же, словно издеваясь, медленно подошёл к вековой сосне, и легко, без видимых усилий, ударил по стволу, который я, пожалуй, и обхватить не смог бы. Дерево вздрогнуло и с треском начало падать — я едва успел прыгнуть. Он метнулся за мной, врезаясь всем телом в соседнее дерево — я едва успел уклониться. На коре осталась внушительная вмятина, а он уже выровнялся и метнулся в мою сторону. На этот раз уклониться окончательно я всё же не успел, и когти прочертили кровавые полосы на моем плече. Меня спиной швырнуло на землю, и весь воздух выбило из моих лёгких. Мало того, ребром я напоролся на один из черных камней, благо, не заостренный.

Пока я пытался прийти в себя, он бросился на меня. Я едва успел уклониться, с ужасом понимая, что при любом раскладе — он быстрее, и, пока клетки тела мутируют — не может устать.

Снова удар… Изо рта хлынула кровь, и я пролетел вдоль поляны, ударившись спиной об пирамидальный камень. Из разбитой спины кровь медленно заструилась по нему. Позвоночник не выдерживает… ещё пара ударов, и…

Вокруг меня неожиданно начал сгущаться воздух, превращаясь в чёрный смерч. Одновременно с этим я осознал, на чём, собственно, лежу, и изо всех сил попытался подняться. Не помогло — тьма подхватила меня и поволокла за собой.

***

Клара

Мы шли очень долго. Двери, бегущие по сторонам, успели нам уже основательно примелькаться, а ноги стали подозрительно гудеть.

— Киса, а если не секрет, чего мы ищем? — поинтересовалась я.

— Проблем на свою толстую филейную часть.

— Я не толстая! — возмутилась я. Кошка покосилась на меня, как на… ну, не самую умную девушку в мире.

— Хорошо, на тощую филейную часть. Хотя скажу честно, знаю по опыту — по тощей заднице проблемы распределить сложнее. Места меньше…

— Киса, ты ведь дух, — проигнорировала я нецензурщину насчёт проблем, — Почему ты не можешь уйти из этого коридора?

— Я — могу.

Я застыла. Кошка ещё немного прошла по коридору, потом, не оглядываясь, уточнила:

— Эй, если ты там уснула, то предупреждаю: ты выбрала не лучшее время и место.

— Кларисс, уходи.

Кошка остановилась, повернулась и внимательно посмотрела на меня умными человеческими глазами.

— Может, пока никто никуда не уходит, ты внимательно меня выслушаешь? — уточнила она, и насмешка в её голосе остудила мой пыл не хуже ушата холодной воды, — Во-первых, пафос и трагедия — это не моя парафия. Я скитаюсь почти тысячу лет по мирам и успела усвоить, что благородство зачастую не окупается. Потому совет на будущее: никогда не отказывайся от выгодных предложений, а если есть возможность сделать дело чужими руками — не упускай её. В конце концов, природа видящих — манипулировать. Не умеешь — у братца поучись.