Елена Костромина - Трафарет вечности

— Как мне этот язык надоел! Я с ума сойду!

— Я тебе сойду… — меланхолически ответил Федор и отвесил Кузьме несильный, но чувствительный подзатыльник.

— Ну! — возмутился Кузя.

— Это что бы не болтал всякую ерунду. Сойдет он, — пояснил Федор, — А язык этот — для тебя, для дурачка. Как ты будешь с драконами разговаривать?

— С драконами?! Ты шутишь, что ли?

— Учи, не болтай, — Федор углубился в чтение, — главное, помни про Равновесие, — добавил он, помолчав.

Не удовлетворенный этой беседой, на следующий день Кузя пожаловался деду:

— Дед?! Сколько можно учить этот язык? Он же не настоящий!

— Учи давай! — рявкнул дед, — Ненастоящий!

— Ну а какой? Кто на нем говорит?

— Если не будешь знать, как на нем говорить, то и сказать ничего не сможешь! А главное, имена собственные.

— Дед. У меня мозги кипят. Ну, какая мне польза от того, правильно ли я скажу "Норготонодокулатунимруг"?

— Будет польза, еще какая. А будешь ныть, скажу Федору Михайловичу, пусть тебя на ум наставит.

— Я ему уже говорил, — сказал Кузя.

— Что?! — на несколько мгновений у Михаила Петровича пропал дар речи, — Ты говорил с Федором Михайловичем о том, что не хочешь учить Первый язык?!

— Я сказал, что надоело… Он меня подзатыльником наградил, сказал, что не смогу с драконами разговаривать…

— И все?! — спросил Михаил, до сих пор со страхом вспоминая тот день, когда он пожаловался добрейшему Федору на трудности Первого языка.

— И все… — Кузя вздохнул и отложил фолиант, затем повернулся к Михаилу:

— Я сегодня на день рождения к Лидке.

— Обратно поздно пойдешь?

— Дед! Ну, ты что спросил?! Поздно! А что, я маленький? — ответил Кузьма, играя мускулами. Михаил Петрович только вздохнул и покачал головой.

Веселый и слегка нетрезвый Кузя возвращался со Дня рождения по густым зарослям парка. За спиной ему послышался какой-то шум. Кузя остановился и прислушался. Звук стих. Кузьма пожал плечами и пошел дальше. По аллее, навстречу ему, шла хрупкая девушка. Поравнявшись с Кузьмой, она улыбнулась ему. Юноша улыбнулся в ответ.

— У вас не найдется прикурить?

— Нет, — засмеялся Кузя, — Я не курю…

— Какая досада, — сказала девушка и подошла к Кузе вплотную. В ее руках мелькнул платок и крепко прижался к лицу Кузьмы. Кузя дернулся, вдохнул яд и обмяк, упав на землю.

Кузя пришел в себя, растянутый за руки и за ноги в высокой арке, стоящей в центре большого сводчатого помещения. Перед ним открылась картина — большая пентаграмма со свечами и справа от нее, круг. В пентаграмме густо, как молоко, клубился туман, в круге находились обнаженные мужчина и женщина.

— Норготонодокултунимруг! Явись и служи!

Мужчина и женщина начали обряд вызова. С каждым движением мужчины, туман в пентаграмме изменял свою форму.

Кузя, усилием воли, прогнав из головы собственный туман, вспомнил имя вызываемого демона и шепотом стал произносить его.

Наконец, мужчина достиг кульминации, и в тот же миг облако дыма в пентаграмме превратилось в отвратительного демона. Через несколько долгих мгновений, кульминации достигла женщина. Демон стряхнул с себя оковы пентаграммы и вышел наружу, почувствовав запах человеческого тела.

— Пх'нглуи мглв'нафх Кугу Р'ех вгах'нарол фхтагн, Норготонодокулатунимруг — сказал Кузьма немного дрожащим голосом.

Демон подошел к Кузе и спросил на языке, который юноша еще утром считал не существующим:

— Как получилось, родственник, что ты в человеческом теле?

— Я в теле ведьмака. Видишь метку?

Демон своим особым зрением осмотрел Кузю и увидел трехлапчатую свастику в круге с тремя коготками. Демон понимающе покачал головой

— Интересно. Ты овладел им или он тобой?

— Мы оба в проигрыше. Он еще жив и причиняет мне столько страдания, сколько может, своими уродливыми мыслями.

— Плохо. Долго он проживет?

— Не знаю. Может, три цикла, может пять.

— Плохо. Только мне тоже не очень весело. Смертные вызвали меня сюда, а зачем, не сказали…

— Они твои господа? Они, кажется, неправильно произнесли твое имя?

— Неправильно. Но они не поняли. Будешь есть со мной?

— В этом теле я не могу…

— Жаль. Знаешь, мне кажется, они думают, что они в безопасности в своем не полностью начерченном круге.

— Я вижу, что он начерчен неправильно.

И действительно, круг был начерчен без должной тщательности и три знака были нарисованы не верно и криво.

Демон отвернулся от Кузи, и пошел к незадачливым демонологам. Мужчина и женщина смотрели на демона с ужасом — все пошло не так, как они рассчитывали. Через несколько мгновений все было кончено. Демон с удовольствием пожрал сердца убитых, а затем посмотрел на Кузьму.

— А теперь куда? Мне здесь не нравится. Здесь холодно!

— Если ты разорвешь мои цепи, то я отправлю тебя домой, и мы ничего не будем должны друг другу, — сказал Кузя, вспомнив слова Федора о равновесии.

Демон почесал рога правым копытом, вместо левой ноги у него была здоровенная птичья лапа, поднял оба хобота и, фыркнув, ответил:

— Жаль, что я не могу увидеть тебя воочию, родственник. Сдается мне, что ты из Старших. Я бы не догадался так соблюсти обычай. Да. Ничего не должны. Равновесие.

Демон легко разорвал цепи на Кузе. Кузя сгруппировался и спрыгнул на каменный пол. Взяв меч, Кузя кровью убитых людей начертил на земле знак открытия врат, знак возвращения и знаки четырех первых сил.

— ОГТРОДАИФ ГЕБЛ — ИХ НОЯ-РУОТОТ НГАХНГАИЙ ЗХРО, — громко сказал Кузьма.

Коснувшись мечом демона, Кузя отправил его в первозданный Хаос. В этот момент в подвал вломилась милиция. Их глазам предстал разгром, два чудовищно изуродованных тела и парень с огромным мечом, весь в крови.

В кабинете следователя по особо важным делам Андрея Коломенского с утра было не продохнуть. Вечером жизнь казалась следователю просто прекрасной — ему сообщили, что арестован виновник недавних убийств, прокатившийся по Ленинградской области.

Но с утра все пошло наперекосяк. Все происходящее нравилось следователю все меньше и меньше. Он, с утра, уже настроился расколоть мальчишку и закрыть дело о серии особо жестоких убийств. Но мальчик держался уверенно, на хамство следователя не реагировал, спокойно сказал, что доказать его причастность к убийству сложно, пусть проверят характер травм. Этот "характер травм" почему-то привел следователя в ступор.

К десяти часам утра в кабинет Коломенского вошла изящно одетая молодая женщина. Черты ее лица были нежными и тонкими, но выражение — волевым и холодным. Она в полном сознании своей правоты потребовала объяснений по серийным убийствам. Следователь вскипел, но быстро сник, когда увидел ее служебное удостоверение и прочел, что перед ним советник юстиции третьего класса Ирина Костромина.