Елена Костромина - Трафарет вечности

— Да это в Русский музей продать можно!

— Продайте, посмотрю я, сколько они Вам заплатят!

— Воля Ваша, Федор Михайлович, больше пятисот с этой не скину!

— Не может она столько стоить. Это что — Феофан Грек?

— Да ее на "Сотби" с руками оторвут.

— Даже не упоминайте. Как они на "Сотби" попадут?

— Никак не попадут, — буркнул антиквар, — Это музейная редкость. Значит, плюс шесть — тридцать две.

— Тридцать — последнее мое слово.

Карл Людвигович посопел, передвинул икону с изображением Архангела Михаила, и Федор увидел за иконами картину Ватто, французскую пастораль. Это зрелище своей неуместностью неприятно поразило его, и он поморщился. Антиквар принял это на свой счет и поторопился сказать:

— Хорошо, хорошо. Тридцать.

— Вот и ладно! — Федор отвернулся от икон. Сердце екнуло и отпустило. Федор и антиквар пожали друг другу руки, завершая сделку.

— Счет Ваш прежний? — уточнил Федор.

— Прежний.

— Ну, так я в банк. А Вы их упаковывайте.

— В музей отдадите или в храм?

— О нет! Ни в музее, ни в храме им делать нечего.

Сердечно распрощавшись, расстались очень довольные доверчивостью друг друга. У каждого были свои соображения по цене этих икон. Через час после ухода Федора, Карлу Людвиговичу позвонил Кузя.

— Карл Людвигович? Кто кому должен?

Карл Людвигович засмеялся. Кузя поспорил с антикваром о том, что Федор больше половины запрашиваемой первоначально цены не даст.

— Я должен! За тридцать уговорил меня, как будто я первый день иконы меняю!

— Цена им красная — пятнадцать, так не очень-то и расстраивайтесь.

— Я и не расстроен, хотя цена им, конечно же, не пятнадцать, — спохватился антиквар.

Федор к тому времени уже продал иконы сибирскому коллекционеру и удостоверился в правильности их доставки. У него старинные лики будут в сохранности и безопасности.

Глава 9.

Утром следующего дня Федор и Кузьма отправились на Черную речку. Оставив машину в двух кварталах от стройки, они пошли пешком. Все около нужного им места было окручено лентами с надписями "Опасность", "МЧС РФ", "Милиция" и так далее, но наши путешественники, осторожно преодолев зыбкое препятствие, оказались на небольшом пятачке, где и находился вход в подземелье. Провал они нашли сразу же, несмотря на усилия властей замаскировать его под обычную кочку.

Кузя легко сорвал полоску опечатки и они несколько мгновений постояли над черным зевом земли. Федор стоял на шаг сзади, держа в правой руке спортивную сумку, а в левой — фонарь "молнию" и очки ночного видения.

Кузя начал осторожно спускаться по раскрошенным кирпичным ступеням.

— Вот чего я не понимаю, так это — зачем фонарь и очки? — подал голос Федор.

— Фонарь для света, очки — для тебя.

— Вот спасибо! Я вообще-то еще не инвалид, чтобы в темноте подсвечиваться.

— А вскрытие проводить при одной "молнии" будешь?

— Война, что ли? В лаборатории вскрою, как обычно.

— Хрен тебе, а не лабораторию. Прокурор города сказал — никаких костей из склепа не выносить.

— А мы не кости потащим, а весь труп.

— Тогда нас точно повесят в прокуратуре. На флагштоке.

— На флагштоке не получится. Там сейчас флаг Росиийской Федерации. Новый. К саммиту повесили.

— Для нас они запасной флагшток найдут. Я дал сто одну торжественную клятву, что ничего отсюда выносить не буду, и тебе не дам. И вообще, как мы повезем труп? На "Хаммере" на твоем? На заднее сиденье положим?

Федор дернул плечом:

— И что? Не возили разве? Я в каске буду вскрытие проводить? Без условий?

Кузя усмехнулся в ответ:

— А в лабе и я проведу.

Федор застонал с неподдельной мукой:

— Я помню, как ты проводил вскрытие! И весь институт, по-моему, тоже.

Кузя засмеялся:

— Всего один покойничек-то и убежал! Ну и что?!

— Зато какой! Нет, ты вспомни этого зомби!

— Ой, ладно! Ты когда-нибудь меня простишь за него?

— Когда на планерках меня перестанут склонять за то, что по коридорам патологии, с попустительства гистологов, бегают безголовые покойники с ребрами в руках.

Кузя засмеялся, но ответить ничего не успел — они дошли до конца лестницы. Лестница под их ногами была завалена мусором, омерзительно пахло гнильем. Свет с поверхности земли сюда не проникал, но огня они не зажгли. Федор аккуратно тронул Кузю за плечо. Кузя повернулся — Федор протягивал ему фильтры для носа, что бы можно было без помех дышать в этом месте.

Надеть фильтры было делом минутным. Затем молодой ведьмак очень осторожно сделал шаг в сторону. Федор прошел на шаг вперед, заглянул за угол, осторожно осматриваясь. Затем закрыл глаза. Постоял так, поворачивая голову из стороны в сторону. Затем начал говорить:

— Наибольшее напряжение в правой части свода. Ты осторожнее там. В центре и слева — нормальное давление. Пустоты в полу — тоже только в правой части. А вот коридор — за левой стеной. Пусковой механизм, но отсюда я не вижу, как он действует. Повнимательнее. Стена поворачивается, а не отодвигается, — Федор открыл глаза, — Живого ничего не чувствую, ты уж извини.

— А тут и нет ничего живого. Просто мертвяки ходят без толку…

Федор кивнул, соглашаясь. Кузя достал клинок и пошел вперед, держа его в защитной позиции. Федор сделал несколько шагов за ним. Теперь они находились в большом сводчатом зале с тремя колоннами. Раньше колонн было пять, теперь осталось только три. Стены и потолок здесь были из глазурованного кирпича, а колонны — из камня. От двух колонн остались только груды щебня и крупных булыжников.

Кузя прошел до левой стены.

— Вижу. Посмотри, подо мной нет пустот?

— Нет. Я смотрел, — пожал плечами Федор.

— Хорошо.

Концом клинка Кузя нажал на выступ стены, и она начала медленно поворачиваться. Омерзительный сладковато-масляный запах гниения усилился. Федор подождал, когда проем полностью откроется, и осторожно подошел к Кузе. За стеной оказался узкий и низкий коридор. Друзья осторожно направились в подземные недра. Пройдя под землей метров сто, они оказались в низком, но просторном помещении.

Здесь запах был просто нестерпим — запах гнили, пыли, плесени, мокрого камня, смерти, злобы — все было в этом гнусном запахе. Он проникал даже в фильтры, отравляя не только тело, но и душу.

— Поругание, — одними губами сказал Федор.

Весь зал был заставлен гробами. Они стояли, как на свалке, один на другом, друг на друге, как попало. Многие из них стояли открытыми, другие рассыпались, чуть не в прах, третьи гнили мокрыми грудами дерева. Но много было хорошо закрытых, крепких.

Федор достал из сумки короткий дротик с серебряным наконечником, саперную лопатку и две пары длинных печаток из грубой, прорезиненной ткани. Кузя и Федор надели перчатки, помогая друг другу. Затем Кузя забрал дротик и лопатку и начал обходить гробы, разбивая крышки и пронзая их обитателей дротиком, а лопаткой — отрубая головы. Скалящиеся, шепчущие, пытающиеся укусить головы он бросал Федору.