Терри Пратчетт - Невидимые академики

— Завтра против НУ будет играть сборная, — пояснил Картер, — и каждая команда попытается пропихнуть в неё как можно больше своих игроков.

— Ага, об этом слыхал.

— Они хотят показать Ветинари, чего стоит его новый футбол.

— Кстати, почему я не услышал фамилию Столлоп?

— Потому что папаша заставляет их каждую ночь упражняться в хоровом пении.

— Капитаны подписали соглашение, так что всё это ставит их в неудобное положение. Хотя, конечно, Энди и его дружкам начхать на капитанов. — Трев склонился вперёд. — Зато у Ветинари есть Стража, верно? А ты ведь знаешь Стражу. Конечно, среди них есть пара более-менее приличных поганцев, однако если дело запахнет вахуни, у Стражи найдутся большие-пребольшие дубинки и огромные-преогромные тролли, которые не слишком волнуются, кого лупят по башке, потому что они же Стража, а значит, всё законно. Если их как следует разозлить, они ещё и оштрафуют тебя за повреждение их дубинок твоим лицом. Кстати, о лицах. Как ты умудрился чуть не стать кандидатом на приз в виде белой трости слепца? Ещё четверть дюйма, и…

— Я сказал Энди, что он не прав, — прошептал Картер.

Трев не мог скрыть удивления. Даже такое минимальное проявление храбрости было Картеру совершенно чуждо.

— Что ж, может, тебе даже повезло, в некотором роде. Теперь у тебя есть законный повод сидеть дома, и ты не влипнешь в заваруху, оказавшись между Энди и Стариной Сэмом…

Он замолчал, услышав какой-то шорох.

Картер крепил журналы к стенам при помощи крахмального клейстера, благодаря чему чердак стал обиталищем популяции весьма упитанных мышей. Одна из них как раз только что прогрызла дыру и высунула нос прямо сквозь грудь Мисс Апрель прошлого года, наградив девушку третьим соском, который возник прямо перед лицом Трева и принялся вертеться из стороны в сторону, нюхая воздух. От такого зрелища недолго и с утренним чаем расстаться.

— Что будешь теперь делать? — спросил Картер.

— Всё, что смогу, — ответил Трев.

— Ты в курсе, что Энди охотится за тобой? И твоим странным приятелем?

— Я не боюсь Энди, — сказал Трев.

Это была чистая правда. Он не боялся Энди. Он был в смертельном ужасе, от макушки до пяток и обратно. Примитивный животный ужас холодным потом тёк по его груди и капал с рёбер, словно талый снег.

— Все боятся Энди, Трев. У кого мозги есть, конечно, — сказал Картер.

— Эй, Воньмейстер, я же Трев Вроде!

— По-моему, этого маловато.

"Этого маловато, — размышлял Трев, с комфортом разместившись в конёбусе. — Если даже Пепе знает о грядущих проблемах, значит, в курсе и Старина Сэм, верно? Упс".

Заметив кондуктора, он быстро пробежал в задний конец конёбуса и спрыгнул на мостовую. Если тебя не поймали прямо в экипаже, значит, не поймают вообще. Кроме того, хотя у кондукторов и были при себе огромные блестящие топоры для переговоров с нежелающими платить пассажирами, это всего лишь видимость, потому что: а) кондукторы и сами боялись ими пользоваться и б) если случайно рубануть законопослушного гражданина, проблем потом не оберёшься.

Он пробежал через переулок, выскочил на улицу Куроноса, высмотрел очередной конёбус, неспеша двигавшийся в нужном направлении, и запрыгнул на борт. На этот раз ему повезло: кондуктор лишь искоса взглянул на уличного мальчишку, а потом старательно сделал вид, что ничего не видел.

К моменту прибытия на перекрёсток Пять Углов он проехал уже практически через весь город со средней скоростью, превышающей скорость ходьбы, и почти что без беготни. Прекрасный результат, с точки зрения Трева Вроде, который очень не любил ходить, если можно туда же доехать, причём забесплатно.

И вот, перед ним возник Гиппо. Раньше тут устраивали бега, но потом ипподром перенесли на другой берег Анка. А Гиппо стал просто чем-то вроде площадки, в каких нуждается любой большой город, чтобы устраивать рынки, ярмарки, иногда восстания, и, разумеется, распродажи разнообразного имущества, очень популярные среди тех, кто желал бы выкупить свою собственность обратно.

Сегодня здесь было полно народу, и ни единой краденой лопаты в поле зрения. По всему полю люди пинали мячики. Тревор слегка расслабился. В отдалении виднелись остроконечные шляпы и, кажется, никого в данный момент не убивали.

— Здарова, как делишки?

Трев слегка опустил взгляд.

— А ты как, Режу?

— Я слыхал, ты, типа, как-то связан с Невидимыми Академиками, — сказал Режу-Себя-Без-Ножа Достабль, самый предприимчивый и самый неудачливый бизнесмен в городе.

— Только не говори, что собрался продавать пироги!

— Не-не-не, — успокоил его Достабль. — Слишком много любителей нынче путается под ногами. Мои пироги просто слишком хороши для толпы пьяных футбольных болельщиков.

— То есть, они для…? — Трев заставил вопрос повиснуть в воздухе, словно петлю виселицы.

— Не важно, пироги это прошлый век, — пренебрежительно отмахнулся Достабль. — Я решил сосредоточиться на футбольных аксексуарах.

— Что это ещё такое?

— Ну типа оригинальные футбольные майки с автографами и всё такое. Вот, погляди. — Достабль взял с большого лотка, висевшего у него на шее, копию знаменитого «бумц-бумц» футбольного мячика, грубо сделанную из дерева в половину натуральной величины. — Видишь эти белые многоугольнички? Это для подписей членов команды.

— Ты собираешься их все подписать у команд?

— Ну, в общем, нет. Думаю, люди с удовольствием сделают это сами. Небольшой личный вклад, так сказать.

— Значит, это просто раскрашенные деревянные шарики, и ничего больше?

— Но зато оригинальные! — сказал Достабль. — Как и майки. Хочешь одну? Только для тебя пять долларов, без ножа себя режу.

Он вытащил откуда-то маленькую красную маечку и помахал ею перед носом Трева.

— Что это?

— Цвет твоей команды, понял?

— Две больших жёлтых U спереди? — изумился Трев. — Это же неправильно! На наших две маленьких U на левой стороне груди, как эмблема. Очень стильно.

— Да какая разница, — отмахнулся Достабль. — Никто и не заметит. Для детишек скидка. -

Он склонился ближе. — Может, шепнёшь пару словечек насчёт завтрашней игры, Трев? Похоже, ваши противники собирают крутую команду. Неужели всё хоть раз пройдёт не так, как запланировал Ветинари?

— Мы сыграем как следует, сам увидишь!

— Точно! Если за тебя играет сам Вроде, проиграть невозможно! Ага?

— Я просто помогаю немного, а играть не буду. Обещал старушке-мамочке, после того, как погиб Папа.

Достабль внимательно оглядел набитый людьми Гиппо. Похоже, у него на уме было ещё что-то, кроме неотложной нужды заработать ещё один доллар.

— А что случится, если вы проиграете? — спросил он.

— Это всего лишь игра, — ответил Трев.