Мэрион Брэдли - Лесная обитель

Лианнон какое-то мгновение непонимающе смотрела на друида, потом расхохоталась.

– И твой зять Бендейджид ни о чем не догадывается?

– Парень похож на свою мать, а она из силуров, поэтому его все принимают за британца. Кроме того, он старается не терять выдержки и самообладания, чтобы ненароком не выдать себя. Однако он еще не совсем здоров и пока не может вернуться домой. Если что-нибудь случится с этим юношей, который, насколько мне известно, не совершил в своей жизни ничего хорошего, но и вреда никому не причинил, ты не хуже меня понимаешь, что виноватыми окажемся мы. Нас обвинят во всех смертных грехах, вплоть до разорения Трои, и уж, конечно же, не забудут упрекнуть в том, что мы не сумели защитить страну от римских легионов, которым следовало бы давно убраться в Галлию, откуда они пришли. Нам припомнят все, что творили на нашей земле римляне со времен божественного Юлия, – мир праху его, – добавил Арданос с недоброй усмешкой, и его последние слова прозвучали как проклятие, а таково и было их истинное значение – в этом жрица не сомневалась.

– Однако опасность мятежа все же существует – продолжал старый друид. – Здесь, в Лесной обители, ты этого не чувствуешь. Я тоже многого не замечаю, так как давно уже живу среди римлян. Но я обязан следить за настроениями в народе. Примечать знамения, дурные знаки. Знать, например, где по ночам летают вороны. Я говорю о тайном обществе, члены которого поклоняются Богине Войны.

Жрица рассмеялась.

– О чем ты, Арданос! О тех полоумных стариках, которые делают приношения Катубодве, гадают и выискивают предзнаменования, копаясь в птичьих потрохах? Они ничем не лучше легионеров с их священными курятниками. Их никто никогда не воспринимал всерьез…

– Да, такими они были когда-то, – возразил Арданос. Ему хотелось рассказать Лианнон то, чего она не знала. В былые времена жрицы и друиды сообща принимали решения, но после трагедии на острове Мона Совет друидов никого не посвящал в свои тайны – так было больше шансов выжить. Иногда архидруиду приходилось даже принимать решения единолично. Арданос порой думал о том, что напрасно друиды отгородились от жриц. Возможно, жрицы успешнее исполняли бы волю Совета, если бы сами участвовали в принятии решений. И сейчас он не оказался бы один на один с той гнетущей проблемой.

– Всего лишь три года назад они и вправду были такими. Но старые жрецы, помешанные на жертвоприношениях, канули в Лету, а их место заняли молодые мужчины, многим из которых едва минул двадцать один год, и большинство из них были рождены на Священном острове. Они считают себя Священными Мстителями…

– Так вот чьи это дети! Тогда удивляться нечему. – Жрица наморщила гладкий лоб. Теперь ей стали понятны опасения архидруида.

– В этом-то все и дело, – подтвердил Арданос. – Один из них – Синрик, тот самый юноша, которого усыновил Бендейджид, и мой зять, сущий фанатик, конечно же, щедро делится своими взглядами с приемным сыном!

Лианнон побледнела.

– Позволь узнать, как же такое могло произойти?

– Я не видел в том никакой опасности. Все началось еще до того, как моя дочь Рея вышла замуж за Бендейджида, а я тогда мало что знал о нем. Когда же я наконец понял, что эти двое могут ввергнуть нас в пучину немыслимых бед, было уже поздно. Синрик настроен еще решительнее, чем его приемный отец. Вдвоем с Бендейджидом они отыскали почти всех тех несчастных отроков, и им даже не пришлось создавать новую организацию – они просто сплотились под эгидой Братства Воронов… Если что-нибудь случится со мной… или с тобой… – Арданос нахмурился и покачал головой. – Кто вразумит их и убедит не мстить римлянам за позор своих матерей? Уже сейчас повсюду до самых озер идет молва о том, что эти парни – перевоплотившиеся герои прошлого.

– Возможно, так оно и есть, – согласилась Лианнон. Арданос тяжело вздохнул.

– К сожалению, они и похожи на героев.

– Если помнишь, я тогда предлагала утопить всех детей, а не только девочек, – заметила Лианнон; к ней вновь вернулось самообладание. – Мое предложение сочли жестоким, но, если бы меня послушали, сейчас над нами не висела бы такая угроза. Однако со мной не согласились. Кое-кто оказался слишком жалостливым. Нашлись и другие, вроде Бендейджида, кто пожелал воспитать мальчиков, чтобы те потом отомстили за жриц. И вот все они живы и здоровы, им по двадцать лет, и никуда их теперь не денешь. Я не вправе запретить им мстить за своих матерей.

Конечно нет, думал Арданос. Он не должен и намекать, что Лианнон может выражать собственное мнение или мнение жрецов: Верховная Жрица всегда говорит только от имени Великой Богини. Он не должен напоминать ей и о том, что слово Лианнон никогда не расходится с решениями Совета друидов, или о том, что Великая Богиня – если она вообще существует, цинично рассуждал сам с собой Арданос – давно уже перестала интересоваться судьбой поклоняющегося ей народа и никогда никому не помогает, кроме разве что самой Верховной Жрицы, но и это было сомнительно.

– Я ни на что не намекаю, – осторожно сказал друид. – Хочу лишь напомнить… Сядь, пожалуйста… А то твой страж сверлит меня очень уж грозным взглядом. Моя мысль такова: если Великая Богиня внимает твоим молитвам о мире и спокойствии, значит, она слышит и мольбы большинства людей о мятеже и войне, но не отвечает им. До каких пор она будет слышать лишь твои молитвы и не отвечать на молитвы других людей? Или, выражаясь более откровенно, – но все те не вполне откровенно, добавил он про себя, – прости мне мои слова, но ты уже не молода, и настанет день, когда ты больше не сможешь служить святыне.

«Если бы я мог сказать ей всю правду». У Арданоса пересохло в горле – давно позабытая страсть с новой силой охватила его. «Мы с Лианнон состарились, прожитые годы лишили нас былой силы и энергии, а Рим по-прежнему остается могучей империей. Ню научит молодых, как сохранить древние традиции нашего народа до того времени, когда Рим тоже состарится и обессилит и наша земля снова будет принадлежать только нам?»

Жрица опустилась на стул и прикрыла рукой глаза.

– Ты полагаешь, я сама об этом не думала? – вымолвила она.

– Конечно, думала, – ответил Арданос. – И я догадываюсь, к какому выводу ты пришла. Может случиться так, что в один прекрасный день в Вернеметоне появится служительница, которая откликнется на призывы толпы к войне и позабудет о своем долге Верховной Жрицы. И тогда будет война. И ты понимаешь, что произойдет со всеми нами.

– Я могу служить храму Богини, только пока жива, – сердито отозвалась Лианнон. – Даже ты не можешь требовать от меня большего.

– Да, пока жива, – вторил жрице старый друид. – Вот об этом нам и надо поговорить. – Лианнон провела рукой по лицу. – Разве ты не сама выбираешь себе преемницу? – уже более ласково промолвил Арданос.