Мэрион Брэдли - Лесная обитель

Ей разрешили приносить к источнику свои дары лишь после того, как у нее начались ежемесячные кровотечения. Эти кровотечения сделали ее полноценной женщиной, объяснила ей мать, вот так и воды Священного источника даруют плодородие земле. Но обряды, совершаемые жрицами Лесной обители, служили духу Священного источника, и в полнолуние сама Великая Богиня спускалась с небес. Вчера вечером тоже светила полная луна, и Эйлан долго стояла и не отрываясь смотрела на нее, пока мать не позвала девушку в дом. Все ее существо было наполнено неясным ожиданием.

«Может быть, на празднике Белтейн [1]Жрица Оракула назовет меня служительницей Великой Богини». Закрыв глаза, Эйлан пыталась представить, как она ступает в синих одеждах жрицы и за ней тянется широкий шлейф; прозрачная вуаль, опущенная на лицо, придает ее чертам загадочность и тайну.

– Эйлан, что ты делаешь? – Голос Диды прервал ее мечтания. Девушка вздрогнула и, споткнувшись о корень дерева, чуть не выронила корзину. – Ну что ты плетешься, как хромая корова! Мы же не успеем засветло вернуться домой.

Теперь Эйлан окончательно пришла в себя и, сгорая от стыда за свои мысли, поспешила за подругой. Уже слышалось тихое журчание родника. Скоро тропинка стала спускаться вниз. Вслед за Дидой Эйлан подошла к двум валунам. Из расщелины между камнями сочилась вода и тонкой струйкой стекала в озеро. Давным-давно люди огородили это место камнями, с которых со временем вода стерла резные украшения. Зато рядом раскинул свои ветви молоденький куст орешника – отпрыск множества деревьев, что когда-то росли здесь. К веткам орешника люди привязывали ленточки и загадывали желания.

Девушки подошли к озеру и, расстелив скатерть, стали выкладывать свои приношения: затейливой формы пирожки, бутыль с медовым напитком и несколько серебряных монет. В конце концов, это было небольшое озеро, и в нем обитала не самая главная богиня леса. Разве это озеро можно сравнить с теми священными озерами, которым целые армии жертвуют драгоценные трофеи? Но вот уже много лет женщины ее рода каждый месяц после своих кровотечений приносят дары богине этого озера, чтобы не утратить благословения Великой Богини.

Девушки сняли с себя одежды и, поеживаясь от холода, склонились над озером.

– Священный источник, ты – чрево Великой Богини. Твои воды – колыбель всего живого на земле, позволь и мне принести новую жизнь в этот мир… – Эйлан зачерпнула в ладони воду и медленно вылила на себя, наблюдая, как тонкая струйка сбегает по животу и исчезает между ног.

– Священный источник, твои воды – это молоко Великой Богини. Ты питаешь все живое, позволь и мне вскормить тех, кого люблю я… – Холодная струйка омыла ее соски, и они затрепетали от этого прикосновения.

– Священный источник, ты – дух Великой Богини. Неиссякаемы воды твои, бьющие из глубин, так дай же и мне власть и силы обновить этот мир… – Капли воды упали ей на лоб, и она задрожала всем телом.

Эйлан неподвижным взглядом всматривалась в темную поверхность озера. Водная гладь успокоилась, и она увидела смутные очертания своего отражения. Но что это? Почему вдруг так изменилось ее лицо? На нее смотрела взрослая женщина – кожа бледная, темные завитки отсвечивают красным светом, словно огненные искры, только глаза те же.

– Эйлан!

От оклика Диды Эйлан моргнула – из воды на нее снова смотрело ее собственное отражение. Дида дрожала, и Эйлан тоже вдруг почувствовала, что замерзла. Девушки торопливо натянули на себя одежды. Дида взяла корзинку с пирожками, и по лесу разнеслось ее сочное, звонкое пение.

«В Лесной обители, – подумала Эйлан, – эту песню жрицы непременно исполнили бы хором». Она стала подпевать, и ее голосок, тоненький и нерешительный, слился с звучным голосом Диды в удивительно красивой гармонии.

Эйлан стала лить в воду из бутыли медовый напиток, а Дида ломала на кусочки пирожки и бросала их в озеро. Течение подхватило дары, и на мгновение Эйлан показалось, что вода зажурчала громче. Склонившись над темной гладью, девушки покидали в озеро и монеты.

Вскоре рябь на поверхности озера исчезла, и Эйлан, словно в зеркале, увидела отражение двух очень похожих лиц – своего и Диды. Она вся сжалась от напряжения, с испугом ожидая, что ее взору снова предстанет незнакомка. Взгляд затуманился, и теперь она видела в озере только одно лицо, с удивительными глазами, которые излучали райский свет, словно звезды на ночном небосводе.

«Госпожа, Ты дух этого озера? Что я должна сделать?» – спросило ее сердце. И девушке послышалось, что в ответ донеслось:

«Моя жизнь течет повсюду, моя жизнь и в твоих венах. Я – Река Времени и Море Пространства. Ты принадлежала Мне в прежних жизнях, принадлежишь Мне и теперь. Адсарта, дочь Моя, когда ты исполнишь данный Мне обет?»

Эйлан показалось, что глаза Богини засверкали ослепительным блеском и озарили ее душу. А может, это всего лишь свет солнца? Сбросив с себя пелену грез, она осознала, что жмурится от пронизывающих кроны деревьев ярких лучей.

– Эйлан! – услышала девушка раздраженный возглас Диды. Должно быть, та уже не первый раз окликала ее. – Что с тобой сегодня?

– Дида! – воскликнула Эйлан. – Разве ты не видела Ее? Не видела в озере Богиню?

Дида покачала головой.

– Ты сейчас похожа на одну из тех святош, живущих в Вернеметоне, которые вечно твердят о каких-то видениях!

– Как ты можешь так говорить?! Ты же дочь архидруида. В Лесной обители ты могла бы стать сказительницей!

Дида поморщилась.

– Женщина-бард? Арданос ни за что не позволил бы такое, да и я не желаю всю жизнь сидеть взаперти с целой сворой женщин. Лучше уж вступлю в Братство Воронов и вместе с твоим молочным братом Синриком пойду сражаться против Рима!

– Тише! – Эйлан огляделась вокруг, словно деревья могли слышать их. – Будто не знаешь, что об этом не следует болтать даже здесь? И потом, вместе с Синриком ты хочешь не сражаться против Рима, а спать рядом с ним. Я ведь заметила, какими глазами ты смотришь на него! – сказала она с шаловливой усмешкой.

Дида покраснела.

– Что ты в этом понимаешь! – вскричала она. – Посмотрим, что ты будешь делать, когда потеряешь голову из-за какого-нибудь мужчины. Вот уж тогда я посмеюсь над тобой. – Она стала складывать скатерть.

– Этого не будет никогда, – возразила Эйлан. – Я хочу служить Великой Богине! – На мгновение в глазах у нее потемнело. Девушке показалось, что и вода зажурчала громче, словно ее слова были услышаны владычицей озера. Дида сунула ей в руки корзину.