Мэрион Брэдли - Лесная обитель

– Если и здесь были те же бандиты, значит, скотты сейчас на пути к морю, а каледонцы движутся обратно на север. – Бендейджид беспокойно зашагал по комнате, потом снова сел у очага. Кейлин принесла ему кружку эля, и друид стал жадно пить, не замечая, что вымочил всю бороду. Осушив кружку на едином дыхании, он опять повторил: – Нужно, чтобы Синрик вернулся домой, и как можно скорее. Он должен примчаться сюда быстрее, чем на коне. Ты владеешь магией, Кейлин, пошли ему весточку…

– Хорошо, – ответила жрица. – Я останусь здесь с твоими дочерьми, а ты езжай к Лианнон, затем в Деву к архидруиду. Он тоже должен быть поставлен в известность.

– Ты права. Ведь Рея была его дочерью, – сказал Бендейджид, рассеянно потирая лоб. – Может быть, он тоже что-нибудь посоветует.

Весть о набегах разбойников быстро распространялась от селения к селению, от города к городу. Из уст в уста ее передавали странствующие торговцы, вестовые легионеров. Казалось, даже птицы разносят эту новость на крыльях.

Спустя три дня после набега архидруид Арданос, выйдя утром из своего дома в Деве, услышал слева от себя карканье ворона. Это предвещало несчастье. Но он заслужил звание архидруида благодаря своей мудрости; он умел обхитрить римлян и победить инакомыслие в своем народе. Не в первый раз Арданос с сожалением подумал о том, что его могущество не беспредельно. Тут он увидел, что к нему направляется человек в забрызганной грязью одежде. Это был его зять, и, заглянув в полные скорби горящие глаза Бендейджида, архидруид и без предсказаний ворона понял, что случилась страшная беда.

Немного оправившись от потрясения, вызванного сообщением Бендейджида, Арданос пошел к Мацеллию Северу. Тот немедленно потребовал объяснений у командующего II Вспомогательным легионом.

– Эти разбойники, пришедшие из-за моря, совсем обнаглели, – сердито сказал Мацеллий. – Британцы тоже являются подданными Рима, и мы обязаны защищать их, как свой народ. Никто не смеет притеснять их, пока я жив. Семья одного друида, Бендейджида…

– Он объявлен вне закона, – хмурясь, прервал Мацеллия командующий легионом. – Он вообще не имеет права появляться здесь!

– Какое это имеет значение! Ты должен понять: Рим оставил здесь легионы, чтобы защищать весь народ, живущий в этой стране, – и римских граждан, и местное население, – настаивал Мацеллий. У него перед глазами стояло посеревшее от горя лицо Арданоса. Префект уважал этого старца. За долгие годы их знакомства Мацеллию ни разу не приходилось видеть, чтобы архидруид терял выдержку и самообладание. – Как можем мы требовать, чтобы они сложили оружие, если сами мы не в состоянии защитить их? С двумя легионами можно покорить всю Гибернию…

– Возможно, ты и прав, но нам придется подождать, пока Агрикола покончит с новантами. Так было всегда, – завоевывая новые территории, следует прежде всего обеспечить безопасность новых границ. Когда наместником был Паулин, он уничтожил друидов на острове Мона, иначе они подняли бы мятеж в западной части страны. Теперь пришла пора проучить каледонцев, чтобы они не смели совершать набеги на земли бригантов. Очевидно, границы империи будут в безопасности только тогда, когда ее владения расширятся до Крайней Фулы, не раньше.

– А пока все, что мы можем сделать, – это ускорить возведение новой крепости на побережье, – цинично рассуждал командующий, – и держать наготове один-два конных отряда на тот случай, если разбойники вновь где-нибудь объявятся. Если не ошибаюсь, твой сын выступил с отрядом на поиски тех бандитов? Вот и поручи ему это задание, когда он вернется. – Командующий фыркнул. – Мы покорили народ Британии, и никому, кроме нас, не дозволено притеснять их.

Но на возведение крепости и подготовку военных операций требуется не один день. Задолго до того, как были выстроены бревенчатые стены и собран урожай, который не уничтожили дожди, Бендейджид вернулся в дом Маири, чтобы отвезти дочерей в Лесную обитель. Он привел с собой смирных мулов для Маири и детей. Моросил мелкий дождь. Эйлан с сыном сестры, тепло укутанные, тряслись на муле во главе процессии. Девушка не привыкла ездить верхом, и ей приходилось быть предельно внимательной, чтобы удерживать равновесие, тем более что впереди нее сидел малыш, который был крайне возбужден необычным приключением. До Лесной обители было не так уж далеко, но из-за непривычного способа передвижения Эйлан казалось, что путешествие длится целую вечность.

Уже начинало темнеть, когда они въехали в ворота Лесной обители. Внутри огороженной стенами территории Эйлан увидела пять-шесть крупных построек. Кейлин сняла мальчика с мула и, прежде чем отвести Маири и детей в дом для гостей, указала Эйлан на большое здание из крепких бревен, с соломенной крышей, спускавшейся почти до земли.

– Это Дом Девушек, – объяснила она. – Старшая над молодыми жрицами, Эйлид, предупреждена о твоем приезде; она встретит тебя там. Я приду позже, когда освобожусь. Сначала я должна увидеться с Лианнон и узнать, не нужно ли ей что-нибудь.

На западе над самым горизонтом висела нарождающаяся луна – первая в жизни дочки Маири. Служанка впустила Эйлан в дом и повела ее по переходу. Девушка с удивлением осознала, что уже начинает скучать по сестре.

Они дошли до каких-то ворот. Женщина открыла их, и Эйлан ступила во внутренний дворик. Она стояла перед длинным зданием, которое очень напоминало трапезную в усадьбе отца. Эйлан вошла в помещение, где было много незнакомых девушек. Все они с интересом разглядывали ее. Эйлан стала озираться по сторонам, чувствуя себя покинутой и одинокой. Служанка, доведя ее до двери зала, нуда-то ушла. Помещение показалось девушке огромным, в воздухе витал слабый аромат душистых трав. Одна из жриц выступила вперед.

– Меня зовут Эйлид, – представилась она.

– А где моя родственница Дида? – беспокойно спросила Эйлан. – Я думала, что увижу ее здесь.

– Дида прислуживает Лианнон. Они сейчас живут в уединении, потому что Лианнон готовит себя к празднику Лугнасад [7], – объяснила жрица. – Она твоя двоюродная сестра? Я бы сказала, что вы родные сестры. Или даже близнецы… Кейлин просила меня позаботиться о тебе, так как сама она сейчас помогает Лианнон. Она говорила, что ты очень красивая, и это правда.

Эйлан, краснея от смущения, опустила глаза. Жрица и сама была очень красивая девушка. У нее были короткие вьющиеся светлые волосы, и при свете лампы казалось, что ее лицо обрамляет едва заметный золотистый ореол. Одета она была так же, как и все остальные юные жрицы, – в платье из некрашеного льна, повязанное в талии зеленым плетеным поясом. Покидая стены Лесной обители, жрицы обычно облачались в темные одежды.