Кира Измайлова - Случай из практики-2

-Понимаю вас... - Лауринь, нахмурившись, смотрел на снег. - С одной стороны, у меня нет повода сомневаться в Зибо, он служит истово, вы сами видите. С другой...

-С другой -- его можно и напугать, и подкупить, и небо знает, что еще, - закончила я. - Это ведь не вы, не то воспитание. Вам он, конечно, благодарен и предан, только насколько далеко простирается эта преданность, Лауринь?

-Вы умеете сеять сомнение в людях, - медленно выговорил он, искоса взглянув на меня. - Но вы правы. Зибо служит у меня совсем недавно, и ни на какие по-настоящему серьезные задания я его с собой не брал, слишком неопытен. Он всегда очень живо интересуется происходящим, но это обычное мальчишеское любопытство, я сам таким был.

-Вот только этим любопытством может кто-то воспользоваться, - хмыкнула я. - Мало ли желающих выведать секреты охранного отделения?

-Я не посвящал Зибо ни в какие тайны, - ответил Лауринь. - Из тех же соображений, которые вы озвучили только что. Конечно, его проверяли перед тем, как взять на службу, но... Это все-таки не офицерский состав, низшая ступень. К таким приглядываются далеко не так пристально, как... к людям вроде меня, - закончил он, усмехнувшись.

-Вот именно, - сказала я. - Вы сами все прекрасно понимаете, Лауринь. Но вы все же слишком доверяете людям! И как только вам удалось сделать этакую карьеру?

-Не иначе как вашими молитвами, - усмехнулся он.

-Вот уж нет! - решительно отвергла я это предположение. - Признаться, мне было вовсе не до вас.

Конечно, Лауриня я на протяжении этих лет вспоминала, и не раз (такое забудешь!), но обычно недобрым словом.

-Я помню, вы никому не доверяли, - сказал Лауринь негромко. - Разве что вашему уважаемому дедушке... Да, невежливо с моей стороны было не поинтересоваться, как поживает господин Нарен?

-Превосходно, - ответила я. Если я и солгала, то лишь самую малость. - Ни в чем себе не отказывает, гоняет прислугу в хвост и в гриву, командует всеми, по обыкновению, а вечерами распивает кружку-другую хорошего пива в компании князя и его приближенных и делится воспоминаниями. - Я выдохнула дым. Уже рассвело, утро выдалось морозным и ясным, снег сверкал под солнцем так, что глазам делалось больно. - Но вы увели меня от темы нашей беседы, Лауринь. Вы правы, я никому не доверяю, кроме, разве что, деда. Но вам я доверяла больше, чем всем остальным. Ну, за исключением еще Его величества, хотя...

-Польщен, - усмехнулся Лауринь. - Вы поставили меня на одну доску с Его величеством.

-Выше, - улыбнулась я в ответ. - Его величество, подозреваю, без колебаний бы мною пожертвовал, потребуй того интересы страны. А вы -- тогда -- вряд ли.

Лауринь сделал вид, что не заметил моего нарочитого уточнения, не стал уверять меня в том, что я и теперь могу ему доверять целиком и полностью. И на том спасибо!

-Этого вашего урока я так и не сумел усвоить, - сказал он серьезно. - Я всё же склонен верить людям.

-Подозреваемым в том числе? - приподняла я бровь.

-Это другое, - ответил Лауринь. - Это служба.

-А если придется подозревать кого-то из тех, кому вы... хм... доверяете во внеслужебное время?

-А вы полагаете, мне не приходилось этого делать? - Лауринь взглянул на меня в упор. Позади горестно сопел Зибо, отчаявшись расслышать хоть что-то из нашего разговора.

-Даже так... И чем кончилось дело?

-Вина того человека не подтвердилась, - коротко ответил Лауринь, отвернувшись. Я видела, что разговор ему неприятен.

-Но?..

-Что? - Лауринь посмотрел на меня с недоумением.

-Вы так произнесли эту фразу, будто подразумевали какое-то "но", - заметила я.

-Вы снова правы, - невесело усмехнулся Лауринь. - Я больше не мог общаться с ним так же, как до... обвинения. Знаете, Флоссия, вы снова оказываетесь правы. Намного проще не верить вообще никому. Тогда, если человек совершит невозможное и завоюет ваше доверие, вы сможете быть в нем уверены...

-Вы думаете, это так просто -- никому не верить? - поинтересовалась я, и Лауринь умолк.

Забавно. Прежде нам с ним не доводилось вести столь долгие беседы на отвлеченные темы, говорили все больше о делах насущных. На прочее не хватало времени... Но я уже тогда заметила, что Лауринь далеко не глуп, а теперь лишний раз в этом убедилась. Любопытно бы знать, что происходило с ним все эти годы! Досужий интерес мне мало свойственен, но это был особый случай -- хотелось узнать, как же из наивного донельзя лейтенанта получился этот суровый немногословный капитан...

Беседа дальше не клеилась, ехали молча.

Благодаря моей "дорожке" двигались мы намного быстрее, чем можно было рассчитывать, и до поместья Ильзор добрались, как по торной дороге, что следовало почитать за большую удачу: погода снова начала портиться, а путешествовать во время метели мне вовсе не нравилось...

Поместье встретило нас гробовой тишиной и траурным убранством. "Быстро же супруга покойного распорядилась!" - подумала я, оглядывая обширный холл. Судя по всему, нейр Ильзор избрал своей покровительницей Тох-Авеску, многоликую богиню, благосклонную к торговцам, политикам и актерам, словом, тем, кто по роду занятий вынужден менять маски не то что ежедневно, а и ежечасно. (Впрочем, также эта ветреная богиня дарила своим вниманием всевозможных мошенников и надувал, но на то она и богиня, чтобы не делать различий между людьми, кем бы они ни были.)

Я сделала это заключение по одному простому факту: холл убран был белым, а этот цвет мало в какой религии является цветом траура. Насколько я помнила, в белое одевались, скорбя, приверженцы этой самой Тох-Авески да еще двух или трех божеств, веру в которых занесли в Арастен с дальнего востока. Но вряд ли нейр Ильзор предпочитал столь экзотические верования... Да, верно, вот над дверью знак Тох-Авески -- искусно вырезанная маска. Посмотришь слева -- вроде бы плачет, справа -- смеется, прямо -- гневается, и так до бесконечности, и не разобрать, мужское это лицо или женское. Чем талантливее мастер, сделавший эту маску, тем больше выражений можно разобрать на деревянном или каменном лике. Эту вырезал явно человек небесталанный...

Но я отвлеклась. Встречали нас безмолвные слуги, не столько скорбящие, сколько перепуганные, с траурными белыми повязками на рукавах. Впрочем, при виде их хозяйки такое поведение становилось более чем понятным.

Нейра Ильзор оказалась высокой, очень худой женщиной с тем типом внешности, который не позволяет верно определить возраст его владелицы. Не знай я, что нейра всего двумя годами моложе мужа, могла бы принять ее за девушку... в полумраке, правда. Стоило ей выйти на ярко освещенное место, становилось ясно, что эта дама далеко не так молода, как хочет выглядеть.

В белом траурном одеянии она казалась статуей; созданию этого впечатления способствовало совершенно неподвижное лицо (маска Тох-Авески была живее, право слово!), бледная кожа и очень светлые, с серебристым отливом волосы.