Елизавета Левченко - Цвет неба

Интересная штука жизнь. Падения, взлёты… вверх и вниз. Постоянный повтор, напоминающий качели.

Все твои действия, решения, желания отражаются на жизни, делая ее разнообразнее и интереснее, а может, даже страшнее и никчемнее.

Взлёты и падения… Их должно быть поровну, чтобы человек мог удержаться в неком подобии равновесия — не канул в бездну или же не воспарил слишком высоко. Это закон, применяемый для каждого.

Ну, почти. Я исключение. Невезение, достигшее патологии, преследует меня всю жизнь. Но я привыкла и смирилась. А что мне оставалось делать? Я слишком слабый человек, чтобы пытаться идти против ветра.

Страдаю от этого не только я.

Как глупо это "страдаю"! Словно я набиваюсь на жалость.

Действительно страдают мои близкие, моя семья. Оттого, что слишком долго пробыли рядом с "эпицентром".

Я выбрала самый неподходящий момент для появления на свет — за два месяца до начала Второй Войны, о наступлении которой, конечно же, никто не знал.

Поглощенные хлопотами над младенцем, почти никуда не выходящие из поместья, родители одними из последних узнали о надвигающейся беде.

Узнали, когда неисчислимые орды тварей заполонили наш третий раздел1.

Эти твари словно сошли со страниц сказочных книжек.

Демоны — гремело в воздухе, наполняя сердца людей паникой и лютым ужасом.

Моя семья не смогла, как и большинство остальных жителей, уехать в защищенный толстыми стенами Край Паланкаров. Демоны отрезали путь к спасению.

Солдаты из столицы попытались оттеснить демонов. И мой отец был среди них. Он командовал войском.

Хотя, разве можно было назвать войском те три сотни перепуганных людей, знающих, что они стоят лицом к лицу с собственной смертью?

Их разорвали за считанные секунды острейшие клыки и когти.

А отец, видя, что стало с солдатами, бежал.

Правильно ли он сделал, что проигнорировал приказ "стоять до конца" и бросился спасать себя и свою семью? Не знаю. Я не смею судить его. Ни один человек не смеет. Потому что нас не было там.

Мама, брат и бабушка со мною на руках. Отцу почти удалось почти вывести нас через забытый подземный тоннель.

Мерзкое слово "почти"…

Нас заметили.

Брат, ни лица, ни голоса которого я не помню, остался в том тоннеле. А когда, через день мы вышли на поверхность, в леса, которые находились за много километров от города, то прождали полдня, но он так и не вернулся.

Когда я спрашивала о нем у мамы, она старалась уйти или увести разговор в сторону. И всегда отводила взгляд. Иногда посещали мысли, что мама ненавидит меня, как причину смерти собственного сына.

Может, так оно и было.

После триумфального разгрома демонических войск, папу забрала специальная служба безопасности Его Императорского Величества за неисполнение приказа, и гибель вверенных ему солдат.

Всю вину за поражения при столице третьего раздела переложили на него и приговорили к пожизненному заключению. Приговор звучал дико, но повезло, что папу не казнили.

Нашу же семью лишили статуса аристократии, денег и привилегий.

Дальше — восемь лет скитаний по временным домам и приютам среди простолюдинов, что ненавидели лишенных титула, "спесивых богатеев", как они бросали нам в лицо.

Когда мне исполнилось девять, умер самый дорогой для меня человек — бабушка. Единственная, кто не забывала обо мне и, несмотря ни на что, принимала такой, какой я была. И которая дарила мне тепло, как маленькое солнце.

Могу сказать — все хорошее, что во мне есть, вырастила и воспитала именно она.

За несколько месяцев до моего четырнадцатилетия вернулся отец. С него, наконец, сняли все обвинения.

Так неожиданно… Нет, я любила и ждала его. И искренне радовалась, когда он вернулся. Просто, это было странно, учитывая приговор.

Вместе с его приходом открылся путь в ту, старую жизнь. Мы вновь стали аристократами, армия расщедрилась на небольшой домик близ столицы второго раздела.

Нас никто не знал. Не знал о нашем прошлом. И родители не могли нарадоваться этому.

Мама завела подруг, надутых от собственной значимости дам, по крайней мере, с моей точки зрения. Отцу была одна дорога — армия. И он пошел туда, начал с самых низов и вскоре достиг вершины. А я… я пошла в одну из самых престижных Академий в стране.

Мы словно попали в сказку — так невероятно переменилась жизнь.

Хотя для меня почти ничего не изменилось, только место. Отношение осталось прежнее. Группа не сильно меня жаловала. Но я привыкла быть изгоем.

В целом, учеба не доставляла особых проблем, я быстро попала в касту отличников и шла на диплом с золотым орденом.

Куча свободного времени и отсутствие всякого интереса к различнейшим хобби сделали из меня заучку, что постоянно сидит за книгами.

Таков был мир, где я жила.

Один взгляд…. Один единственный взгляд этих странных, ярчайших из когда либо виденных мною изумрудных глаз и все рухнуло, рассыпавшись мириадами осколков.

Я сама.

Моя жизнь.

… И мир.

1 — территория, которой обладает столица. Что-то вроде области.

— Деятельность — основа существования правильного общества… Деятельность понимается, как проявление активности существования в какой-либо сфере активности… Потребности — осознаваемая…

Монотонный голос профессора вгонял в тоску еще сильнее, чем отвратная погода по ту сторону окна.

"Дождь… я до последнего надеялась, что не соприкоснусь с этой водой. Брр… ненавижу… " — недовольно подумала я, записывая домашнее задание с доски. Учитель всё ещё продолжал что-то говорить, но было поздно. Прозвенел звонок. Наступила любимая пора всех учащихся — перемена. И чем ближе к последней, тем любимей она.

А эта как раз и была последней.

Внимание всего класса сосредоточенно лишь на одной вещи — дверь. Раз последняя перемена, значит староста скоро соберёт сумку и выйдет на охоту за недобровольным дежурным. Учитель махнул на свои попытки и ушёл через заднюю дверь, щелкнул замок. Класс ломанулся на выход.

Как они бежали… По головам своих же друзей, ожесточенно толкаясь…

У меня же была другая тактика: тихо пробираясь по стенки, я старалась избегать пробок и заторов. Я уже практически достигла цели, как какой-то, даже не знаю, как его цензурно назвать… ладно, не очень осторожный человек, двинул мне стулом под рёбра. Я охнула и осела на пол.

Пока приходила в себя класс опустел. Ползком, прикладывая все старание, чтобы как можно тише и незаметнее исчезнуть в проходе, я пропустила момент появления старосты.

— Химмель!

"Влипла…." — пронеслась запоздалая мысль.