Кэтрин Куртц - Адепт

К счастью, его цель располагалась рядом со станцией метро: под землей он мог попасть туда гораздо быстрее, чем по поверхности. Поэтому он попросил водителя высадить его у входа в метро, сунул Перегрину несколько кредиток расплатиться за дорогу и пожелал ему счастливого пути до Британского музея. На коленях у живописца лежал портфель с набросками из Мелроуза и рекомендательным письмом; на прощание Перегрин отсалютовал поднятым большим пальцем — и такси рвануло с места.

Адам подзабыл, какая толчея может царить в лондонской подземке даже не в час пик. К счастью, когда он сходил с эскалатора, нужный ему поезд уже стоял у платформы. Через шесть остановок он сошел на станции Хаммерсмит и, следуя указателям, поднялся на поверхность у Фуллхем-Пелейс-роуд, рядом с эстакадой. Остановившись, чтобы сориентироваться на местности, он поднял воротник, защищаясь от пронизывающего ветра, и зашагал по улице. Пять минут спустя он уже поднимался по ступеням главного входа больницы Чаринг-Кросс.

В вестибюле он снял плащ. Без него в метро или на улице он смотрелся бы в своем строгом костюме-тройке несколько странно; здесь же такой наряд совершенно естествен. Под прикрытием безликой “униформы” он уверенно прошагал к больничной справочной и удостоверился в том, что отделение педиатрии, как ему и запомнилось, расположено в западном крыле. Короткая беседа с дежурным за стойкой подтвердила, что доктора Огилви в больнице нет: на это он и рассчитывал.

— Мне очень жаль, доктор, — сокрушался дежурный. — Вы, должно быть, разминулись с ней по дороге. Если у вас к ней что-то срочное, вы можете найти ее в детской больнице на Грейт-Ормонд-стрит, приблизительно через полчаса.

Успокоенный, что скорее всего ему не придется иметь дела с лечащим врачом Джиллиан Толбэт, Адам поблагодарил дежурного и направился к эскалаторам в противоположном конце вестибюля. Часы посещений только-только начались, так что он без труда смешался с потоком людей, явно не относившихся к работникам больницы. Он поднялся на второй этаж в окружении полудюжины родителей, спешивших к своим чадам, вместе с ними прошел по коридору в отделение педиатрии и остановился у стойки дежурной медсестры. Вглядевшись в висевший за стойкой список пациентов, он нашел имя “Дж. Толбэт”, вписанное вместе с двумя другими в графу четырехместной палаты в дальнем конце коридора. Так и не задав дежурной сестре ни одного вопроса, он зашагал дальше в надежде познакомиться с пациентом без помех.

Она сидела, вытянувшись, на больничной кровати — хрупкое, ангелоподобное создание с коротко остриженными светлыми вьющимися волосами и пухлыми губами; широко открытые небесно-голубые глаза не мигая смотрели в пустую стену справа от двери. Круглое детское личико было совершенно лишено всякого выражения, а маленькие ручки равнодушно лежали на коленях, время от времени бесцельно теребя край одеяла.

С минуту Адам молча наблюдал за ней сквозь открытую дверь: ее состояние нравилось ему все меньше. Потом он заметил руки и обтянутые юбкой колени кого-то, сидевшего справа от кровати. Когда он наконец решился и вошел в палату, сидевшая на стуле у изголовья женщина лет тридцати пяти вздрогнула и поднялась. Ее сходство с лежавшей на кровати девочкой было так велико, что Адам ни мгновения не сомневался в том, что перед ним мать и дочь.

— Добрый день, меня зовут доктор Синклер, — с улыбкой представился Адам. Он небрежно бросил плащ на спинку кровати, шагнул к женщине и протянул руку. — А вы, должно быть, мать Джиллиан.

Взгляд у женщины был напуганный, но когда он осторожно взял ее за руку, она не сделала попытки отдернуть ее, словно зачарованная его пристальным взглядом.

— Да, я… я Айрис Толбэт, доктор, — смущенно кивнула она. — Это… это доктор Огилви просила вас посмотреть Джиллиан?

— Ну… не совсем, — признался Адам. — Но я услышал про ее случай и подумал, что мог бы помочь. — Источник сведений о Джиллиан он на всякий случай опустил. — Видите ли, я специалист-психиатр, и в прошлом мне приходилось иметь дело с подобными случаями.

— Значит, есть еще надежда! — прошептала Айрис Толбэт. — Есть надежда…

— Надежда есть всегда, миссис Толбэт, — утешил ее Адам. — Не буду советовать вам ожидать чуда — всякое бывает, — но по крайней мере могу заверить вас, что сделаю все, чтобы Джиллиан вернулась в свое нормальное, счастливое состояние.

— О, если бы вы только помогли ей… — вздохнула миссис Толбэт, но в голосе ее явственно слышалось отчаяние. — Джиллиан у нас одна, и врачи…

Она едва сдерживала слезы, готовая вот-вот сорваться в истерику, — Адам вряд ли мог поставить ей это в упрек. Однако она явно готова была выслушать все, что он ей скажет, в последней надежде на то, что все не так плохо, как кажется.

Чтобы в этом убедиться, Адаму требовалось провести несколько минут наедине с Джиллиан, а для этого нужно было хоть ненадолго отвлечь внимание ее матери. Подготовительную работу он уже проделал, создав у нее впечатление своей медицинской значимости. Еще небольшое усилие — и он сможет направить события в нужную сторону.

— Почему бы вам не присесть и не рассказать мне обо всем подробнее, миссис Толбэт? — предложил он. Она беспрекословно позволила вновь усадить себя на стул. — Кстати, — добавил он, задергивая отгораживавшие койку занавески, — прежде, чем вы начнете рассказывать, я должен заверить вас, что не нашел ни малейшего изъяна в том, что предпринимала до сих пор для вашей дочери доктор Огилви. Напротив, она проделала все, что делал бы на ее месте я сам. Однако в психиатрической практике встречаются случаи, когда возможности традиционной медицины ограничены. Я надеюсь преодолеть эту ограниченность.

Он остановился рядом с ней, как бы невзначай достал из жилетного кармана часы и оставил их покачиваться на золотой цепочке. Солнечные блики ритмично вспыхивали на золотой поверхности. Как и рассчитывал Адам, взгляд миссис Толбэт мгновенно остановился на них.

— Расскажите мне, что случилось, миссис Толбэт, — мягко предложил он. — Когда вы впервые заметили, что с Джиллиан что-то не так?

— Вчера утром, — ответила миссис Толбэт, не отрывая взгляда от покачивающихся часов. — Мы с мужем пытались разбудить ее в школу, а она… она не проснулась.

— И вы вызвали врача, верно? — пробормотал Адам. — После чего ее привезли сюда.

Миссис Толбэт кивнула; взгляд ее сделался чуть рассеянным, голос — более ровным и певучим.

— Они сказали, что ребенок в коме. Они тоже не смогли разбудить ее. Ну… они сделали разные анализы. А потом, в середине дня, она очнулась… но это была уже не она…

— В каком смысле “не она”? — спросил Адам, немного приподнимая часы, чтобы ей пришлось поднять взгляд следом за ними.