Николай Степанов - Арлангур

— В пещеры мы не пойдем, хотя вполне возможно, что возвращаться придется через Зиркану и Саргандию.

— Такой крюк?! — возмутился молодой волшебник.

— Если к тому времени между Критонией и Далганией начнется война, через владения Бринста на юг нам не пробраться.

— Ты о сегодняшней встрече с ратниками? — Юрлингу также не давал покоя случай, произошедший ранним утром, когда они увидели грандиозное шествие: около сотни далганских воинов двигались на юг под знаменами.

— Да, так торжественно уходят только на священную войну, — сказал воевода. — С сегодняшнего дня разговариваем между собой только на местном языке.

— Думаешь, нас не узнают по акценту? — высказал опасение старый маг.

— Главное — при разговоре растягивать каждое слово. Так, как это делают на юге Саргандии. Да мы и не собираемся вести задушевных бесед с далганцами. У нас на это просто нет времени.

— Гердилина, почему они хотели меня убить? Я никому не желаю зла.

— Откуда мне знать, девочка моя? Мне доступно лишь предчувствовать то, что задумал человек. А вот почему он это задумал, одному Трингору известно.

— Может, они хотели таким образом как-то повлиять на отца?

— Да что ты! Убитому горем человеку, у которого погибает единственное дитя, становится безразличным все на свете. Как на такого повлиять? Похищение — это совсем другое дело. Но у тех изуверов на уме была только смерть, я точно знаю.

— А Еерчоп? О чем он думал, когда вломился к нам в комнату? — Принцесса удобнее устроилась в большом кресле.

— Этот тип так сильно ударился башкой, что просто не мог ни о чем думать.

— Ты так и не узнала, что он затевал?

— Сначала — нет. А вот когда в комнату ворвались злодеи, он твердо решил им помешать. До того в его мозгах не копошилось ни одной мысли. Он вообще странный тип. В голове такая каша, что в ней скорее захлебнешься, чем что-то поймешь.

Линория на минуту задумалась:

— Почему же ты считаешь, что он похититель?

— Деточка, кроме всех ясновидении и предсказаний есть еще такая обычная вещь, как жизненный опыт и интуиция. И вот они-то меня никогда не подводили. Ну, посуди сама: помнишь, что он спросил, когда вломился в комнату?

— Кто из нас двоих наследник?

— Вот именно. Значит, искал тебя. А потом, когда выяснил, что ты девушка, что он хотел узнать?

— Почему я такая красивая? — покраснела принцесса.

— Да нет, потом, позже.

— Позже я не помню, — потупила глаза дочь Бринста.

— Ну разве так можно? От одного комплимента всю память растеряла! Он снова переспросил, кем ты приходишься правителю Далгании, боялся перепутать.

— Вспомнила! — обрадовалась Линория. — Он мне еще волосок вернул и предупредил, чтобы я его не роняла.

— Ох уж мне эти барышни! — махнула рукой нянька. — Только одно у них на уме!

— Не соскучились? — Довольная физиономия Еерчопа показалась в дверном проеме сооруженной в пещере комнаты. — А я вам поесть принес.

— Ну наконец-то, — перешла на обычный ворчливый тон Гердилина, — а то мы уже собрались с голоду помирать.

— Пока я с вами, можете ни о чем не волноваться. А помирать я вам категорически запрещаю. Давайте лучше поужинаем.

Под бдительным надзором няньки дух превратил внутреннее пространство пещеры в трехкомнатные апартаменты. Что удивительно, несмотря на его старания, комнаты получились довольно уютными. А все объяснялось просто: перечить Гердилине не имело никакого смысла. Любые предложения о модернизации интерьера и нестандартном подходе к обустройству жилища разбивались о несокрушимый довод женщины: «кто из нас двоих лучше знает о потребностях принцессы? Ты, который впервые увидел ее вчера, или я, прожившая с ней с самого рождения?» Железная логика железной леди не позволила развернуться таланту великого «дизайнера», что в итоге спасло пещеру от разрушений и позволило привести ее в приемлемое для обитания состояние.

Пройдя через небольшую прихожую, новоселы оказались в просторной столовой. Любимый стол агрольда занимал большую часть комнаты, а блюда на нем громоздились в два этажа.

— Разве мы ждем гостей? — Нянька демонстративно уперла руки в боки.

— Зачем нам еще гости? — заволновался Еерчоп. — У вас только один гость — я.

— Тогда для кого столько еды?!

— Откуда я мог знать, что вам по вкусу? — обиделся Еерчоп. — Что было, то и взял. Не понравится — выбросим.

— Это кто ж тебя учил переводить продукты почем зря? Что не съедим — отнесешь обратно! И попробуй только ослушаться! Знаешь, сколько труда сюда вложено? — Гердилина указала на гору яств.

— Ладно, если что-то останется — отнесу, — без энтузиазма согласился Еерчоп, приземляясь возле самого большого блюда.

По окончании затянувшегося ужина на столе почти не осталось нетронутых блюд. А в душе Линории почти не осталось симпатии к обожравшемуся типу.

— Гердилина, неужели все мужчины такие ненасытные?! — с ужасом спросила она, выходя из столовой.

— Многие из них любят набить желудок. Но чтобы до такой степени…

— Лучше бы он выбросил еду куда-нибудь в другое место.

— Нет, он точно не человек, — уверенно сказала нянька.

— Почему?

— Любой мужчина на его месте уже бы три раза умер от заворота кишок, а этому хоть бы что.

Женщины начали переодеваться ко сну, не подозревая, что бдительное око заботливого охранника следит за каждым их шагом.

Двое суток жители деревни Маргуда находились в пути. Не останавливаясь ни на минуту, не отклоняясь от курса, указанного старой Вериной, они шли строго на юг. Выполнять предсмертные наказы предвестниц следовало неукоснительно, поэтому путники не имели права ни свернуть, ни остановиться на привал, пока дорогу не перегородит упавшее дерево.

Все магические ресурсы беженцев были направлены на поддержание своих сил и здоровья вьючных животных — специально выведенной породы драганов. На этих животных люди уложили свой скудный багаж и посадили непосвященных. Дети и подростки не могли обходиться без сна, они дремали по ночам, кое-как устроившись на широких спинах драганов. С беренками дела обстояли проще: неприхотливые травоядные могли спать даже во время ходьбы, если их заставляли двигаться не слишком быстро. Небольшое стадо брело впереди, сопровождаемое пастухами.

Лес, простиравшийся в южном направлении, не отличался ни особой дремучестью, ни обилием крупных хищников. Изредка попадались стаи шурданов, привлеченных запахом домашних животных, пару раз наткнулись на мередя. Со всех сторон путников окружали деревья, но ни одно из них не собиралось падать. А к исходу второй ночи лес и вовсе закончился. Разведчики, посланные далеко вперед, вышли в голую степь. Перед их глазами открылась плоская равнина, испещренная глубокими трещинами, словно бескрайняя высохшая лужа.