Сергей Махотин - Владигор и Звезда Перуна

— Тогда не медли и скачи скорее! — приказал Салым. — Когда твой предусмотрительный брат возьмет Дарсан, мы уже разорим Селочь и двинемся к Ладорской крепости. Там и встретимся через пару дней. А с тобой, Малас, мы обойдем сейчас весь наш стан. Я должен быть уверен, что к утру не случится никакой задержки.

Не оглядываясь, он шагнул в темноту. Малас глубоко вздохнул и покорно двинулся за ним.

Было уже далеко за полночь, а Пятнышко все продолжал рассказывать:

— …Итак, мы продолжали скитаться по землям Венедии и Ладанеи, Ильмера и Синегорья. Не однажды навстречу нам попадались скоморошьи ватаги, и всегда мою хозяйку звали присоединиться то к одной, то к другой веселой и бесшабашной компании. Но она всякий раз учтиво отказывалась, предпочитая странствовать в одиночку. Я видел, что ее терзает какая-то сердечная боль. Ночами она долго не ложилась спать, брала гусли и напевала что-то очень грустное, не то что днем, когда ее шутки, умение показывать фокусы и бросать ножи собирали толпы зевак. Иногда в своих печальных песнях она произносила имя Владигора, затем отбрасывала гусли в сторону и, пока певучие струны медленно затихали, успевала утереть мокрые щеки…

Князь в течение всего рассказа порывался вскочить, задать старому коню множество вопросов, но не мог пошевелить ни рукой ни ногой, язык его присох к гортани. Ночь Откровений исключала вмешательство людей в беседу животных. Владигор давно понял, что это тот самый жеребец, верхом на котором ездила Ольга. И сейчас, когда он услышал собственное имя, сердце его вновь учащенно забилось от мучительного ощущения утраченного навек счастья. Она тоже любила его, она так же мучилась, как и он. Отчего же она ушла от него? Или ее предназначение в этой жизни исключало счастливый брак с князем Синегорья?..

— Однажды мы отправились в Селочь, где устраивался большой торг с ярмаркой и балаганом, — продолжал Пятнышко. — Из-за холма показалась группа всадников, которые, завидев нас, поскакали навстречу. Намерения их не вызывали сомнений. Они гоготали, размахивали арканом и выкрикивали что-то оскорбительное. Я был тогда еще молод и полон сил. Нам бы удалось уйти, к тому же двух из них, приблизившихся на близкое расстояние, моя хозяйка поразила метательными ножами. Но наперерез нам бросилась еще одна группа всадников, которую я слишком поздно заметил. Петля аркана выбросила хозяйку из седла, и я тотчас остановился. Мне показалось постыдным спасаться бегством, когда Ольга — так звали мою хозяйку — оказалась в руках негодяев.

Владигор при этих словах мучительно закусил губу. Единороги сочувственно закивали головами.

Пятнышко тяжело вздохнул и продолжил:

— От удара о землю Ольга потеряла сознание. Ее, к счастью, не убили, а, связав по рукам и ногам, повезли, бесчувственную, на север. Меня тоже хотели поймать, но я всякий раз ловко уворачивался, и, устав, злодеи прекратили свои попытки. Но я никуда не убежал, а трусил следом за ними на безопасном расстоянии. Ближе к вечеру мы приблизились к высокой горе, которая возвышалась посреди голой степи. Похитители спешились и потащили мою хозяйку наверх по опоясывающей гору лестнице. Вокруг горы было множество юрт, вокруг которых сновали люди. Они не обращали на меня внимания, и я осмелился приблизиться к группе пасущихся лошадей, чтобы расспросить их о том, где я оказался, что за злодеи похитили Ольгу и грозит ли ей смерть. Но никто из лошадей не захотел ответить мне. Меня удивили их угрюмость и нежелание даже из простого любопытства выслушать пришедшего издалека. Они сторонились меня, а один злой жеребец стал подбираться ко мне задом, чтобы посильнее лягнуть.

Я отвлекся на него и не заметил подкравшегося человека. Мою шею больно захлестнула петля, я оказался пойманным.

Сутки я простоял без воды, стреноженный, под ногами не было ни одной травинки, лишь глина вперемешку с камнями. Назавтра меня повели по каменной лестнице на вершину горы. Гора была высока, и подъем занял немало времени. Затем начался спуск. Внутри этой горы множество ходов, которые пересекаются, ветвятся, и нужно обладать замечательной памятью, чтобы не сбиться с нужного пути. Я, впрочем, не думаю, что моя память сможет кому-либо пригодиться, вряд ли мне доведется еще раз побывать там…

Пятнышко так тяжело вздохнул, что единороги тоже начали вздыхать и фыркать, и это со стороны могло даже показаться забавным, но только не Владигору. Князь предчувствовал, что развязка истории, которую рассказывает старый измученный конь, превзойдет самые мрачные его ожидания.

— Как же давно это было, — вновь начал Пятнышко, вздохнув еще раз. — Мальчик еще не родился тогда. Но не буду забегать вперед. Вот что случилось дальше. Меня привели в какое-то помещение. И можете представить мою радость, когда я увидел Ольгу живой и невредимой. Она говорила какие-то гневные слова толстому человеку, пожалуй, толще его я никого среди людей не встречал. Рядом с ним стоял, наоборот, очень худой человек, с плохим взглядом и горбатым носом. Такого длинного и горбатого носа я тоже не видел ни у кого из людей. Толстый приказал что-то своим слугам, и Ольгу посадили на меня. Мне это показалось странным. Зал, где мы находились, не имел больше никакого выхода, а по коридору, по которому меня привели сюда, нельзя было проехать верхом, слишком низок был каменный свод. Я с моей хозяйкой оказался посредине зала и в недоумении глядел по сторонам: ехать было некуда. Вдруг пол под нами начал проваливаться. Я не понял, что произошло, копыта мои заскользили по гладким плитам, и мы полетели вниз… — Кто-то из единорогов ахнул. На него зашикали, и вновь установилась тишина. — Ольга громко закричала. Я приготовился к смерти и удивился, что совсем не почувствовал боли и что смерть такая мягкая и убаюкивающая. Через мгновение я все понял. Мы не разбились, а упали в паутину из множества веревок. Вокруг нас кричали и суетились маленькие человечки с факелами. Они были очень похожи на одного из тех, кто сейчас находится на этой поляне и слушает нас. Если он гость Седона, значит, присутствует здесь по праву и не держит в сердце зла. Мне очень хочется думать так, хоть это и трудно: от этих коротышек я получал одни побои и слышал только угрозы. Но Ольгу они не тронули. К ней вдруг проявил необыкновенное почтение вождь этого подземного племени — желтоглазый человечек в плаще из кротовых шкурок. Поначалу я думал: это потому, что он хотел сделать ее своей женой. Но нет. Стоило ему прикоснуться к ней, как Ольга залепила груну (это племя землекопов называет себя грунами) такую оплеуху, что его целый час приводили в чувство. — Что-то вроде улыбки появилось на лице Владигора при этих словах старого коня. — И все равно никто не посмел тронуть ее, потому что Ольгу, единственную из всех обитателей подземного мира, допустил к себе Камень…