Аркадий Степной - Путь безнадежного

Совсем молодой мальчишка бросает от страха копье и съеживается, пытаясь спрятаться за своим щитом. Глупец! Людям пощады не будет! Ангейро ударом ноги выбивает щит из его руки, парнишка падает на колени, закрывает руками голову, что-то кричит. Тяжелый наконечник меча разрубает выставленные ладони, пробивает кожаный шлем, и молодой копейщик падает навзничь с раскроенным надвое лбом. Все, он в прошлом, дальше.

Чье-то копье бьет эльфийского капитана в бок, удар вскользь не может пробить кольчугу, лишь оцарапывает кожу, но вынуждает его неудобно развернуться, теряя равновесие и драгоценные мгновения. Копье тут же ускользает для нового удара. Ангейро бросает яростный взгляд на нового противника, перед ним не желторотый мальчишка, это ветеран, третья шеренга. Щит отброшен в сторону, копье держит в обеих руках, в глазах ни капли страха. Копье устремляется в новый полет. Черт! Как быстро! Ангейро вскидывает меч, уже зная, что это бесполезно, ни увернуться, ни отбить.

Сильный, резкий удар окровавленного эльфийского меча сбивает копье к земле. Другой эльф рубит мечом по закованному железом плечу копейщика-ветерана, меч скользит по броне и тут же снова бьет, пробивая незащищенный бок. Разжимаются мозолистые ладони, скрипят зубы, широко распахиваются в ярости глаза. Поздно! Ты уже в прошлом, ветеран из третьей шеренги. Вовремя подоспели эльфы на выручку своему капитану.

– Арк! – кричит Ангейро.

– Арк!!! – подхватывают за ним эльфийские лучники.

Эх, до чего же здорово биться с копейщиками, потерявшими строй!

Стрелы хлестнули по строю с двух сторон одновременно. Еще секунду назад – лесная тишина, птицы, распаренные сонные лица, и вдруг… Все взрывается криком и болью. Снявшие кожаные доспехи безнадежные падают как подкошенные со страшными рваными ранами на теле. Хлещет кровь из порванных артерий, жуткие вопли боли разрывают барабанные перепонки. Страх пляшет свою дикую пляску на людских душах, наступая своей мерзкой босой ногой и на тебя. Хочется плакать, кричать, бежать, спрятаться.

Страшно… Страшно… Страшно… Паника…

И вдруг спасительный островок посреди ада – твердый приказ:

– Пул, построение еж!!! Капралы, по местам!!!

Голос сержанта как голос Бога в эти страшные минуты.

И руки сами делают свое дело, а ноги меняют позицию, совершенно не согласовывая ее с головой. Да и зачем? Все отточено до автоматизма на злых, ненавистных тренировках. Лязгают, смыкаясь, обитые железом щиты, хищно ощетиниваются копья, плечи товарищей сжимают твои. Злобные стрелы бессильно бьются в твердую кожу и мелкослойную древесину. Щиты содрогаются в руках от попаданий, но сомнений в их прочности нет. Не мы ли сами, по приказу капралов, заботливо их чистили, укрепляли и приводили в порядок?

За выставленными кругом щитами по-прежнему – ад! Крики, смерть, кровь и паника, паника, паника. Эльфийские стрелы собирают свою кровавую жатву, и даже те немногочисленные безнадежные, кто сохранил самообладание и постарался укрыться от смертельного дождя за щитами, гибнут, получая выстрелы в спину. Но это там, за нашими выставленными щитами. А здесь, внутри, страха больше нет. Есть плечи товарищей, есть крепкая защита, есть понимание того, что ты должен делать и где твое место. И над всем этим плывет голос твоего сержанта:

– Держать строй! Сомкнуть щиты! Приготовиться к отражению атаки!

И вторят этому спасительному голосу хриплые голоса капралов. И ты уже не боишься. У тебя есть свое место, рядовой безнадежный по имени Гастер, и ты готов драться…

Страшный обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. Рустам сквозь узкую щель между щитами бросил короткий взгляд на порядки арбалетчиков. Картина была ужасной: кровь, хаос, страх. Арбалетчики не бросили оружие, по примеру безнадежных, и не поддались окончательно панике, но эльфы избирательно выбили командиров, и рядовые солдаты застыли в растерянности. Не зная, что им делать – то ли взводить арбалеты, то ли браться за топоры.

Враг все решил за них, лес взорвался криком:

– Арк!!!

Заросли разошлись, выпуская эльфийских лучников, которые с короткого разбега вломились в растерянных арбалетчиков.

В это время толпа безнадежных с расширенными от страха глазами, в первые мгновения обстрела инстинктивно бросившаяся к обозу в поисках укрытия, покатилась обратно и нахлынула на ощетинившийся копьями рустамовский отряд. Люди не смотрели под ноги и по сторонам, напарываясь на выставленные копья и окрашивая человеческой кровью граненые наконечники. Лица солдат побледнели, а Гарт, выругавшись, приказал:

– Втянуть копья! Сомкнуть щиты!

Копья поспешно втянулись обратно, но двое или трое безнадежных уже корчились на земле в смертельной агонии. Впрочем, они тут же исчезли из виду, накрытые сплошным потоком своих товарищей, в панике врезавшихся в сомкнутый строй.

Выстроенный еж под тяжестью нахлынувших беглецов качнулся и опасно выгнулся.

– Держать строй!!! Упереть ноги!!! – закричал уже Рустам, опасаясь, что людской водоворот закрутит его солдат в своем страшном танце. – Капрал Жано, держать строй!!!

Зубы стиснулись, деревянные подошвы уперлись в землю, руки, державшие щиты, занемели от напряжения, и строй выстоял. Людской поток обтек выставленный еж с двух сторон и хлынул в сторону дерущихся арбалетчиков. Последние бегущие разрозненным ручейком безнадежные огибали их выставленные щиты.

Первый гном выскочил неожиданно, он на бегу рубанул по ногам одного из бегущих в панике безнадежных и, увидев выставленные щиты, в боевом азарте, не раздумывая, бросился прямо на них.

Низкорослый широкоплечий гном, закованный в броню, врезался в щиты с яростью боевого носорога. Если бы не изнурительные тренировки, строй наверняка бы разлетелся, и дело закончилось бы очень худо. Но натасканные капралами солдаты удержались, щиты прогнулись, но устояли. И прежде чем успел опомниться гном и сами солдаты, прогремела команда:

– Бей!

Не зря, ох не зря Гарт гонял новобранцев через «не могу». Не успели они еще испугаться от первой встречи с противником лицом к лицу, не успели ничего осмыслить, а щиты уже сами собой раздвинулись, пропуская хищные наконечники. Сразу три копья ударили в опешившего гнома, одно из них лишь скользнуло по пластинке брони, другое только ранило, зато третье, пройдя между двумя пластинами, пробило живот и перебило позвоночник.

Заскрежетав зубами, гном выронил секиру и повис на пронзившем его копье. Солдаты застыли, Гастер, чье копье и пробило гнома, побледнел, руки у него задрожали.

– Не спать! – в бешенстве прокричал капрал Жано, и копья поспешно отдернулись, а щиты сомкнулись.

И как нельзя вовремя: сразу четыре гнома выскочили на выстроившийся пул. Тело мертвого собрата ничему их не научило, только добавило ярости. Они с разбегу вломились в выстроенный строй, вращая на ходу тяжелыми боевыми секирами.