Роджер Желязны - Имя мне – Легион

Он улыбнулся, кивнул и потряс мою руку.

– Палач, конечно. Рад познакомиться с вами, мистер Донни.

– Да, Палач, – сказал я. – Я готовлю отчет..

– И вас интересует мое мнение насчет того, насколько он опасен. Садитесь, – и он показал на кресло в конце его рабочего стола. – Принести чашку чая?

– Нет, спасибо.

– А я как раз собирался.

– Ну, в таком случае…

Он подошел к скамье.

– Извините, сливок нет.

– Ну и ладно… А как вы узнали, что это касается Палача?

Он усмехнулся и принес мне чашку.

– Потому что Палач вернулся, – ответил он, – и это единственная вещь, с которой я был связан – вот и решил, что этого дело и касается.

– Вы хотите поговорить о нем?

– До определенного предела.

– До какого?

– Когда мы приблизимся к нему, я дам вам знать.

– И прекрасно… Насколько он опасен?

– Я бы сказал, что он безопасен, – ответил Дэйв, – если не касается трех персон…

– А раньше – четырех?

– Точно.

– А из-за чего?

– Мы делали нечто такое, чем не должны были заниматься.

– Это было…

– Именно это дело – попытка творения искусственного разума.

– Почему бы вы не должны были делать этого?

– Человек с таким именем, как у вас, мог бы этого и не спрашивать.

Я хихикнул.

– Если бы я был проповедником, – сказал я, – я бы вам сказал, что в Библии нет прямого запрета на это – разве только, что вы молились на него тайком.

Он затряс головой.

– Ничего подобного, это очевидно, это ясно. Времена с тех пор, как была написана Великая Книга, изменились, и вы не должны придерживаться исключительно фундаменталистских подходов в сложные времена. То, о чем я говорю, нечто немного более абстрактное. Разновидность гордыни, не отличающейся от классической – попытка состязания, достижения равенства с Творцом.

– Вы ощущали это – гордыню?

– Да.

– Вы уверены, что это не было только энтузиазмом из-за великолепного, хорошо разработанного проекта?

– О, там было немало всего подобного. Доказательства того же – гордыни.

– Я, кажется, вспомнил нечто о человеке, который создан по образу и подобию Творца, и кое-что еще о попытках жить согласно этому. Отсюда, мне, кажется, следует, что упражнение своих способностей в подобного рода занятиях должно быть шагом в правильном направлении – действие в соответствии с идеалом Бога, если вам так нравится.

– Вовсе не так. Человек не может быть настоящим Творцом. Он может только подражать тому, что уже создано. Только Господь способен творить.

– Тогда вам не о чем беспокоиться.

Он нахмурился.

– Нет, – сказал он затем. – Зная это и, по-прежнему, пытаясь творить, мы и проявили свою гордыню.

– Вы действительно так считали, когда работали над Палачом? Или все это пришло к вам на ум после свершившегося?

Он по-прежнему хмурился.

– Я не совсем уверен.

– Тогда мне кажется, что милосердие Господне должно быть склонно простить вам сомнения.

Он выдавил кривую улыбку.

– Неплохо, Джон Донни. Но я чувствую, что правосудие может уже быть на пороге, и что из четырех может не остаться ни одного.

– Тогда вы рассматриваете Палача как ангела мщения?

– Иногда вроде того. Я рассматриваю его как нечто, вернувшееся потребовать правосудия.

– Только для уточнения, – предположил я. – Если бы Палач имел полный доступ к необходимому оборудованию и мог бы сконструировать другой агрегат, такой же, как он сам, вы бы решили, что он виновен той же виной, что и вы?

Дэйв покачал головой.

– Не испытывайте на мне свое остроумие, Донни. Я достаточно далек от фундаменталистов. С другой стороны, я мог бы допустить, что могу ошибиться и что могут иметься и другие причины, по которым дело кончится тем же.

– Такие, как…

– Я говорил вам, что дам знать, когда доберемся до определенного предела. Вот и добрались.

– Ладно, – сказал я. – Но я – нечто вроде банковских стен, знаете ли. Люди, с которыми я работаю, обеспечивают безопасность других. Они хотят остановить Палача. Я надеялся, что вы расскажете мне немного больше – если не для себя самого, тогда ради других. Они ведь могут и не разделять ваших воззрений, и вы не можете не согласиться, что из-за такого вашего решения дело обернется еще хуже. Отчаяние, между прочим, тоже является грехом, по мнению большинства теологов.

Он вздохнул и дернул себя за нос – все его привычки оставались теми же, что и в давно прошедшие времена.

– А вам что за дело до этого? Кем вы работаете?

– Лично я? Я пишу о науке. Я готовлю отчет об этом изобретении для агентства, которое занимается охраной по найму. И чем лучше мой отчет, тем больше у них шансов.

Некоторое время он молчал, затем сказал:

– Я многое читал в этой области, но ваше имя мне не знакомо.

– Большая часть моих работ касается геохимии и морской биологии, – ответил я.

– О! Тогда вы сделали странный выбор, вам не кажется?

– На самом деле – нет. Я гожусь для этого, и босс знает мои способности, уверен, что я справлюсь.

Он глянул через комнату в том направлении, где пачка чертежей закрывала что-то – то, что, как я понял впоследствии, было терминалом. Ладно. Если он решил проверить мои полномочия, Джону Донни пришел конец. Это, казалось, черт знает как удивило его, хотя не родится ли у него снова ощущение греха? Должно быть, он подумал, что грешно не верить мне, потому что больше туда не смотрел.

– Давайте пойдем таким путем… – сказал он наконец, и что-то от старого Дэвида Фентриса прозвучало в его голосе, взятом под контроль чувствами. – По той или иной причине я считаю, что Палач хочет уничтожить своих прежних операторов. Если он – представитель Правосудия Господнего, то, все, что бы я ни сделал – неважно. Он преуспеет. Тем не менее, если это не так, то я не буду нуждаться ни в какой внешней защите. Я сотворил свое собственное наказание, и это позволит мне управиться с создавшейся ситуацией тоже самому. Я лично остановлю Палача – прямо здесь – до того, как пострадает еще кто-нибудь.

– Как? – спросил я его.

Он кивнул на сверкающий шлем.

– Вот этим, – ответил он.

– Как? – повторил я.

– Антенны телеуправления Палача по-прежнему не тронуты. Они так и остались его составной частью. Он не может отключить их без того, чтобы не выключиться самому. Если он появится в четверти мили отсюда, этот механизм включится. Он издает громкий звуковой сигнал, а внутри него начинает загораться свет – там, спереди. Затем я надену шлем и приму на себя управление Палачом. Я приведу его сюда и выключу его мозг.

– Как это – выключите?

Он потянулся к схемам, которые рассматривал, когда я вошел.

– Вот. Эта плата неподвижна. Там есть четыре подсистемы, которые необходимо разъединить для выключения. Здесь, здесь здесь и вот здесь.