Юлия Шолох - Дети иного мира

Через минуту в дверь тихо постучали и тут же появился Пилон. Рубашка была застегнута всего на две пуговицы, а причесаться он и вовсе не успел.

— Что случилось? — быстро оглядывая комнату, спросил городской.

Фьорда, постоянно сбиваясь с мысли, невнятно что-то объясняла, а Пилон тем временем искал телефон, а после тут же стал куда-то звонить.

— Как же ты меня напугала… — сказал, выключая трубку через минуту тихого разговора. А после глубоко вздохнул, добрел до стула и тяжело на него опустился. — Я думал, и правда пропала, совсем, как первая… Никуда твоя Слюда не делась, она у Тараса. Сейчас позвонит.

Фьорда ничего не ответила, переваривая новость. Что это, новая ловушка городских? Не врет ли он? А зачем?

Тем временем раздался звонок и Пилон быстро передал трубку Фьорде.

— Я в порядке, — раздался голос Слюды, — в гостях, слышишь?

— Да, — отрывисто ответила водная.

— Со мной все хорошо, я вернусь… скоро. Не волнуйся, меня никто не обижает… и не держит. Слышишь?.. Скажи что-нибудь.

— Ты меня напугала, — тихо сказала Фьорда, опускаясь на кровать. И услышала странный переливчатый смех.

— Я не подумала, прости… Правда, прости… Ну, пока.

Фьорда отдала трубку назад.

Пилон отнес ее на место и почему-то стал тереть лоб ладонью.

— Успокоилась? Пойдем, кофе тебе сделаю.

Потом с досадой поморщился, о чем-то вспомнив.

— А, ну да… кофе ты не пьешь. Ну, открой окно, подыши свежим воздухом…

Взгляд Пилона остановился на зеркале, висящем на одной их стен. Он тут же схватился рукой за растрепанные волосы, задумчиво запустил в них пальцы. И молча вышел.

Весь день Фьорда просидела в комнате. Скучно ей совершено не было, самое лучшее развлечение было всего в паре метров от кровати — достаточно просто лечь и прислушаться к голосу воды в трубах, большую часть своей жизни Фьорда так и проводила — слушая воду. И сейчас жалела только о том, что ее привычное озеро слишком далеко.

Два раза приходил Джайзер, три — Пилон и предлагали различные увеселения: и прогулки по городу, и катание по озеру на лодке и карусель, и еще неизвестное "кино", "зоопарк" и "ночной клуб".

Фьорда поспешно отказывалась. Она ждала новостей от Тоннеля.

…За окном давно уже было темно. Водная была уверена, что к ней заявиться целая делегация, но в дверь после очередного стука вошел один только Пилон. В руке у него была прозрачная вазочка, полная какой-то розовой массой.

Городской сел за стол, жестом приглашая ее садиться напротив.

— Он ничего не нашел, — сказал еще до того, как Фьорда опустилась на стул. — Ваши следы есть… вы приехали с юго-запада, около 800 километров от города. Но вашей подруги… сестры — ничего, пусто.

Потом Пилон сглотнул и тихо добавил:

— Извини.

Водная молчала, удивленная, как сильно она, оказывается, надеялась, что городские смогут помочь. Насколько легче было переложить всю тяжесть поисков на кого-то другого. Но вот ничего не получилось и на плечи опять навалилась потеря…

— Мы, конечно же, будем искать дальше… Прилетит наш Кукурузник, который по самолетам… проверит аэропорты. И вообще нужно время подумать, как еще искать. Может, задержитесь у нас еще ненадолго?

Фьорда покачала головой, перед глазами вместо городского уже стояли сестры и с ожиданием ждали ответа на вопрос — где Лайра? Что с ней?..

— Это, — кивнул Пилон на розетку, — мороженое. Щербет. Наш повар специально сделал, в нем ничего нет, кроме замороженного хитрым способом ягодного сока. Надоело, наверное, одними фруктами питаться?

— Я такого не ем, — машинально ответила Фьорда, равнодушно смотря на странную массу.

— Попробуй хотя бы — вдруг понравиться?

— Нет.

Пилон вдруг вскинул глаза.

— Даже попробовать не хочешь?! — с нажимом спросил, Фьорде даже показалось, что он говорит не совсем о мороженом.

— Я такое не ем, — четко ответила террия.

Через пару секунд дверь со стуком захлопнулась и больше ее никто не тревожил.

Фьорда собиралась спать, когда вернулась Слюда. Водная глазам своим не поверила — на сестре было человеческое платье из обычной светлой материи в мелкий цветочек. Она молча села за стол, на место, где недавно сидел Пилон и водная машинально уселась напротив. Стаканчик уже растаявшего мороженого разделял пустой стол ровно напополам.

— Странная ты какая-то, — угрюмо сообщила Фьорда, — это из-за городских ты так изменилась, из-за Тараса этого…

Слюда подняла спокойные глаза.

— Я стала хуже?

— Нет, конечно, нет, — поспешила заверить Фьорда. — И я люблю тебя по-прежнему, ты же моя сестра… Но ты меняешься и меня это немного пугает.

— Немного? — Слюда усмехнулась. — А я думаю, ты из состояния паники и не выходишь…

Фьорда онемела. Как странно каменная с ней говорит.

— Нам повезло, что они нас нашли…

— Что?! И что же в этом хорошего?

Слюда поморщилась, как будто что-то кислое в рот попало.

— Знаешь… Я много думала, они же… Они совсем другие, они живут, как люди. Едят человеческую еду. Я пробовала, кстати, на вкус не понравилось, но ничего, не пропала, как видишь. Живут в домах, как люди. В одежде обычной ходят. Почти все время находятся в образе, почти никогда с сутью не сливаются. Они… ездят на машинах и пользуются телефонами. Кстати, это очень удобно, как ты сама убедилась. Некоторые из них даже… работают вместе с людьми. И… и вот получается, Фьорда, — она глубоко вздохнула. — Что мы-то, оказывается, давно уже перестали походить на людей.

— И что? — с вызовом поинтересовалась рассерженная ненормальными словами сестры террия.

— Я помню… Матушка хотела, чтобы мы навсегда забыли цивилизацию, но знаешь… А чего хотела бы ты? — Слюда настойчиво вглядывалась в лицо сестры.

— Матушка знала, как нам лучше, — твердо ответила водная.

Слюда расстроено покачала головой.

— Вот так… У нас даже желаний никаких нет, одна память о словах матушки. Мы так и существуем, растворившись в сути, день за днем, разве что раз в неделю кто в гости заглянет. И так годами… Матушка хотела, чтобы мы совсем… одичали. И если такое случиться, пропадут не просто одиннадцать девушек… Не станет именно НАС, Фьорда — тебя и меня. Не станет девчонки, которая рыдает над выпавшим из гнезда птенцом, помнишь Фьорда, ты еще пыталась его оживить? Не станет той, что заблудилась в зарослях колючего шиповника, вся исцарапалась, ругалась всеми запрещенными Матушкой словами и все равно шла вперед, потому что ее… ждали сестры. Помнишь?.. это была я. Ничего не станет, получиться только немножко больше живой природы, которая и без нас… живая.

Что именно в Слюде сейчас было самым страшным — взгляд или голос, понять было невозможно.

— Мы забыли, Фьорда, что родились людьми. Понимаешь?