Бернхард Хеннен - Меч эльфов

Фенрил знал это как никто другой и был не в настроении выслушивать нравоучения мауравани.

— Можешь доложить о своем мнении вкупе с моими ошибками советнику королевы.

Эльфийка цинично рассмеялась.

— Такой способ рассуждать будет стоить Гисхильде короны. Поэтому я больше не пойду за тобой. Я буду искать ее сама.

Фенрил покачал головой. Сумасшедшая!

— Они же бегут на корабле. Как ты собираешься преследовать их? Ты что, умеешь ходить по воде?

— Я — мауравани, — ответила она так, будто этим было все сказано.

Князь слышал истории, которые рассказывали о ней. Может быть, ей и удастся… Он не стал настаивать на своем главенстве. Ему и так было понятно, что она все равно не подчинится его приказу.

— Ты знаешь, каким образом я буду преследовать галеры. И буду знать задолго до тебя, куда они направились.

— Я знаю, что ты слишком часто терпишь поражения, Фенрил. И неважно, что ты собираешься делать. Ты потерял мое доверие. Я скорее поверю слову проклятой комтурши, которая трижды за один день выставила тебя дураком.

— В таком случае, иди своей дорогой! — отчаявшись убедить ее, крикнул он. — Так ты наилучшим образом послужишь и мне, и Гисхильде.

Мауравани подняла бровь. Взгляд ее был гораздо более оскорбительным, чем слова.

— Кого ты хочешь обмануть, князь? — Она подтолкнула Юливее ногой. — Малышка тебя не слышит. Поэтому ты, вероятно, разговариваешь со своей оскорбленной гордостью. Мы оба знаем, что времена, когда я выполняла твои приказы, давно прошли. Я заблаговременно сообщу тебе, где искать Гисхильду.

Она отвернулась и захромала вдоль узкого побережья к лесу. Ненадолго остановилась возле тела мертвого короля, поклонилась и торжественно сказала что-то обезглавленному телу. Мгновение — и она растворилась в тени деревьев.

Фенрил удивился тому, что после ее ухода испытал скорее облегчение, чем досаду. Когда ее не было поблизости, он чувствовал себя гораздо лучше. Однажды Олловейн рассказывал ему, как сделал Сильвину охранницей королевы Эмерелль, чтобы быть уверенным в том, что ее не завербовали предатели, покушавшиеся на жизнь владычицы.

У мауравани были своеобразные представления о лояльности. Фенрил был рад, что в ближайшее время не придется раздумывать над тем, не несет ли она в своем колчане стрелу с его именем. Ослепленная горем, она, казалось, винила в судьбе Гисхильды его одного. Но чего можно ждать от эльфийки, которая отдала своего единственного ребенка волкам, вместо того чтобы воспитывать его самой!

Князь Тирану, казалось, только и ждал, чтобы Сильвина ушла. До сих пор он разговаривал в сторонке с ранеными и теперь подчеркнуто спокойно направлялся к нему.

Фенрил немного отошел от костра, у которого лежала Юливее. Губы эльфийки слегка покраснели. Возможно, она скоро поправится. Слишком многие ушли. Навсегда… Фенрил сам видел, как рядом с ним в лунный свет ушли два эльфа. Может быть, это было случайностью, но его охватило дурное предчувствие. Их народ исчезал. Уходившие в лунный свет нарушали вечный цикл смертей и рождений. Они были потеряны навсегда. Рождалось все меньше детей. Когда-нибудь дворцы Альвенмарка опустеют.

— Проблемы с убийцей? — дерзко поинтересовался Тирану.

Фенрил пропустил вопрос мимо ушей. Было неясно, какую роль сыграла Сильвина в смерти матери Тирану, Алатайи. Неоспоримо было одно: Алатайя заслужила смерть.

— Ею трудно руководить, — ответил он вместо этого.

— На поле боя, когда враг неподалеку, существуют законы военного времени. Если хочешь, можешь не обращать внимания на границы Альвенмарка. Все зависит только от тебя, мой командир.

Тирану сказал это таким тоном, что не осталось никаких сомнений в том, как он собирается поступить с Сильвиной. Фенрил спросил себя, почему половина офицеров говорит ему, как они поступили бы на его месте.

— Битва окончена. Враг бежит, нет никаких оснований применять законы военного времени.

Тирану с сожалением улыбнулся.

— Если тебе будет так угодно, князь. Я только хочу представить счет за твою победу.

Фенрил внутренне насторожился. Он поручил Тирану это задание, потому что князь Ланголлиона был очень точен. Тирану доставляло какое-то извращенное удовольствие видеть, как он страдает от этого отчета.

— На берегу и во время перехода по льду мы потеряли двадцать три эльфа. Еще пятерых — во время боя на борту. На поляне пал пятьдесят один воин-эльф. Кроме того, семнадцать тяжело ранены. Пятеро из них, вероятно, умрут до рассвета. Из пяти людей, сопровождавших нас, в живых остался только вон тот один. — Тирану кивнул в направлении Сигурда, тем временем переставшего петь. — У нас восемьдесят четыре легкораненых, которые частично способны к боевым действиям. — Он поглядел на засохшую кровь, текшую из пореза на ноге Фенрила. — Восемьдесят пять легкораненых, князь.

— Я считаю себя полностью боеспособным.

— Как скажешь, князь.

Фенрил ждал последней цифры, которой он боялся больше всего. И, как обычно, Тирану тянул с ней. Явно не от смущения.

— Сорок два эльфа ушли в лунный свет.

Фенрил прислушался к последней цифре. Сорок два! Это больше, чем половина убитых.

— Ты уверен? — тихо спросил он.

— Во время боя тяжело уследить за этим. Позднее я опрошу свидетелей.

Он снова бросил взгляд на капитана Сигурда. Среди фьордландцев чувство ответственности было очень развито, но, поскольку все они слишком давно ушли из дома, желание вернуться к семьям было огромным. Хотя Гуннар и старался менять воинов минимум каждые два года, война частенько диктовала свои правила. Постоянно не хватало войск. И именно в этом случае нельзя было отказываться от проверенных бойцов. С союзниками из Друсны дело обстояло еще хуже. Кроме людей-теней, бойцов сопротивления из дальних лесов Друсны, княжества которых были захвачены Церковью Тьюреда, всем войскам приходилось бороться с дезертирством. Особенно во время сбора урожая, которое должно было вот-вот наступить, и во время зимних празднеств.

— Ты останешься за главного, если я начну преследовать галеру, — возобновил разговор Фенрил.

— Я так и думал.

Тирану был прав, говоря это. Поскольку Юливее была недееспособна, а Сильвина ушла, он был, без сомнения, самым старшим дворянином и офицером. И все же Фенрила раздражали высокомерные манеры князя. Почему бы не наказать его и не обойти командованием?

— Прежде чем разрабатывать дальнейшие планы, я для начала хочу убедиться, что Гисхильда вообще находится на бежавшей галере. Она ведь могла быть и на сгоревшем корабле.

— Уверенность лучше всяческих предположений. У нас и так уже достаточно мертвых.

— Сколько врагов полегло?

— На поляне сто восемьдесят семь. Там у нас еще около ста тридцати пленных и раненых. — Он пнул ногой обуглившуюся доску с корабля, лежавшую на берегу. — Сколько здесь, сказать сложнее. Гнев нашей волшебницы пережили только три человека с галеасы. Двоим из них несколько не повезло — надежды на то, что они выживут, нет. Грубо говоря, по моим прикидкам, около ста пятидесяти погибших. Большинство лежат растерзанные на льду или на берегу. С галеры мы привели сто двадцать два пленника. Кажется, благодаря Юливее мы отплатили свой долг королеве, — он цинично улыбнулся. — Она больше похожа на мою мать, чем желают это признать мужчины вроде тебя.