Терри Брукс - Меч Шаннара

Ши испуганно посмотрел на Флика.

— Очень хорошо. На том и порешили… подытожил Алланон. — Вам нужно попробовать свои силы, прежде чем мы снова отправимся в путь.

Внезапно замолчав, великий путешественник направился к двери и вышел, ни с кем не попрощавшись. Братья проводили его взглядом. Они до сих пор не могли понять, почему Алланон всегда говорит с ними таким сухим, холодным тоном; это в какой-то степени обижало их.

Меньон тоже не раз обращал на это внимание, но сейчас, пытаясь поднять настроение жителей Долины, веселым голосом предложил им одеться и выйти.

Спустя некоторое время все трое вышли на открытый воздух, с наслаждением подставляя лица теплым лучам утреннего солнца. Совсем близко от дома располагалось небольшое красивое строение, в котором размещалась столовая. Молодые люди сели за столики, и им были предложены щедрые порции еды. Несмотря на то, что они были еще слабы, братья славно подкрепились, тем более, что еда была питательная и вкусная. Когда Ши и Флик закончили завтрак, Меньон повел их в дом, где ночевали Дурин и Дэйел, и затем все вместе они отправились на окраину деревни полюбоваться чудесным Голубым Прудом, о котором сегодня утром Сторы рассказали Меньону. И вскоре они уже сидели на берегу пруда и любовались изумительно гладкой поверхностью голубой воды. Солнечные лучи отражались в воде, и местами на поверхности пруда вспыхивало нежное радужное свечение. От воды веяло прохладой и покоем. Это было то место, где человеческая душа наслаждается чарующей красотой и совершенством, которые органично заключены в природе. Говорят, в каждой глыбе мрамора скрывается статуя, и надо лишь уметь ее разглядеть. Меньон рассказал друзьям, что Сторы используют целебную воду пруда для изготовления чудодейственных бальзамов и мазей. В состав этой воды входят редчайшие элементы, которые нельзя встретить больше нигде в мире. Ши попробовал воду на вкус и нашел ее весьма специфичной, непохожей на то, что ему раньше приходилось пить. Остальные тоже попробовали воду и сочли ее довольно приятной, но не более. Спокойные прозрачные глубины рождали в душе ощущение красоты: ведь так или иначе в нас живет неутолимая тоска по прекрасному, а это чудесное и невыразимо прекрасное часто заключено в обычных вещах — в воде, в воздухе, в поверхности земли, в деревьях. Друзья сидели в полном молчании, плененные чарами этих вод. Плавной чередой проплывали счастливые воспоминания — теплый дом, зеленые луга, пахнущие свежим сеном, соловьиные трели в лесных кущах, мерцание звезд на спокойном ночном небе и многие другие свидетельства прошлой мирной жизни, которые грели сердце и ласкали душу.

— Этот пруд напомнил мне Белил, мой родной дом на Западных землях, — растроганно произнес Дурин. — Только дома испытываешь такое наслаждение миром и покоем.

— У меня такое ощущение, что мы скоро вернемся домой, — трогательно, совсем по-детски сказал Дэйел. — И я смогу наконец жениться на Линлисс, и у нас будет много детей.

— Забудь об этом, — вдруг резко произнес Меньон. — Оставайся один и будь счастлив, у тебя впереди вся жизнь.

— О нет, Меньон! Ты не видел ее, — раздался вдохновенный голос юного эльфа. — Она похожа на фею из сказки — красивая, нежная и добрая. Забыть ее невозможно.

Меньон снисходительно покачал головой, и с его губ слетела насмешливая улыбка. Все снова замолчали, предавшись созерцанию прелестных голубых вод. И вдруг Ши, обращаясь ко всем, спросил:

— Как вы считаете, правильно ли мы поступаем? Стоило ли вообще затевать это путешествие?

— Странно слышать это от тебя, Ши, — задумчиво произнес Дурин. — Ты сам как раз и являешься главным действующим лицом в этом походе. И цель похода касается тебя гораздо больше, чем всех остальных. Ты сам-то чувствуешь это?

Некоторое время Ши молчал, потом, обведя глазами своих собеседников, тихо проговорил:

— В том-то и дело, что мне трудно ответить на этот вопрос. Вы все рискуете жизнями ради меня, а я, пожалуй, единственный участник нашего похода, который позволяет себе сомневаться в его целесообразности. Я на самом деле не знаю ответа, потому что мне до сих пор не ясна конечная цель. Я до сих пор не получил ответа на многие вопросы.

— Я согласен с Ши. Мы действительно идем почти вслепую. Несомненно, Алланон многое скрывает от нас. Есть гораздо большее, чем то, что мы знаем о Мече Шаннара.

— Кто-нибудь вообще видел этот Меч? — неожиданно спросил Дэйел. Все в ответ отрицательно покачали головами. — Может он не существует?

— Нет, нет! Я уверен, что Меч на самом деле существует, — поспешно произнес Дурин. — Вопрос в том, что мы будем делать с этим Мечом, когда, наконец, найдем его… Сможет ли Ши противостоять силе лорда Уорлока, получив Меч?

— Полагаю, мы должны больше доверять Алланону. Придет время, и он расскажет нам все, — прозвучал голос, принадлежавший Балинору.

Друзья оглянулись. Пред ними стоял Балинор и со счастливой улыбкой приветствовал Ши и Флика. Через минуту он устроился рядом с остальными.

— Вот, видите, мы не напрасно терпели трудности и лишения. Видеть Ши и Флика здоровыми и невредимыми равносильно награде.

— Очень жаль Генделя, — взволнованно произнес Ши. — Он был хорошим другом.

— Это был вынужденный риск, которого требовала ситуация, — мягко, но решительно сказал Балинор. — Я уже сказал, что Алланон достоин большего доверия. Это, действительно, великий человек. Если вы до сих пор не убедились в его прекрасных человеческих качествах, вы будете иметь возможность не раз почувствовать это в дальнейшем. Сейчас он говорит лишь то, что всем нам надлежит знать на данном этапе. Не торопитесь осуждать этого человека!

— Но ведь он на самом деле многое скрывает от нас! Неужели мы не заслужили откровенности? — продолжал упорствовать Меньон.

— Я убежден, что Алланон поведал нам лишь часть того, что знает сам. Но бесспорно одно: он единственный человек, который в полной мере представляет себе реальную опасность для человечества в том случае, если Ши не сможет завладеть Мечом. Мы все его должники, и единственное, что сейчас требуется от нас, — это всецело верить ему.

Слова Балинора произвели глубокое впечатление на всех присутствующих. Однако причиной этому, скорее всего, послужила искренняя симпатия к этому смелому, умному и сердечному человеку. Особенно это касалось Меньона, который восхищался Балинором и считал его истинным руководителем похода. Вскоре друзья оставили эту тему и принялись говорить о Сторах, с которыми недавно познакомились. Уже садилось солнце, и день близился к вечеру, когда неожиданно появился Алланон. Он тихо сел рядом и присоединился к дискуссии.

Немного погодя Алланон сказал: