Роберт Асприн - За далью волн

Я ударилась о мальчишку-конюха, словно картофелина о каменную статую, но все же успела обхватить его рукой за талию, развернулась и оказалась у него за спиной. А потом я подставила ему подножку и повалила на спину, сама оказавшись при этом внизу. Шум от нашего падения вышел такой, как если бы ночью, когда вы изо всех сил стараетесь уснуть, где-то в доме вдруг рухнула бы пирамида составленных вместе щитов.

Я обхватила конюха руками и ногами — со спины ни на что лучшее я не была способна — и врезала ему каблуком между ног.

Да, больно ему пришлось, и никакого удовольствия от пребывания в объятиях красивой девушки он не испытал. Он выкрикнул какое-то варварское ругательство, а я, как ни старалась освободить лошадей, никак не могла отогнать их от нас, сцепившихся в смертельной схватке. Глупые лошади преспокойно жевали травку и никуда бежать не собирались.

На краткий миг мне удалось бросить взгляд в ту сторону, где уже завязалась потасовка. Юты стояли и опасливо поглядывали на Ланселота — видимо, признали его. Они выкрикивали угрозы и потрясали мечами. Ланселот в ответ взревел и показал ютам свои здоровенные кулачищи. А я вспомнила о своих двоюродных братцах Брэдуэне и Сиане. Они, бывало, устраивали соревнования: кто кого переписает, и меня уговаривали судить эти турниры.

Этот Мальчишка встал за спину принца — ну хоть это сообразил, слава Богу! Но оба они, похоже, напрочь забыли о лошадях. Нет, правда!

— Корс Кант Эвин! — прокричала я. — Вспомни о нашем замысле! Помоги мне! Отпусти лошадей!

О нет.., с таким же успехом я могла бы вопить в духовку печки, благодаря ее за все хорошее. Но тут вскрикнул мой соперник, и я была вынуждена отвернуться от Этого Мальчишки.

Издавая боевые кличи, Кей и Бедивир наконец присоединились к потасовке. Как они вопили, я слышала, но самих их не видела. Не в силах отцепиться от своей жертвы, я перевернула его лицом к земле, чтобы хотя бы иметь возможность оглядеться по сторонам. Несколько ютов стояли и наблюдали за ходом драки, как за боем гладиаторов. Нет, какая наглость! Понятно — они не желали обесчестить своих соотечественников, ведь, присоединись они к ним, бой сразу бы стал неравным.

Я снова нанесла мальчишке-конюху запрещенный удар между ног. Лошади лягались, ржали, но разбегаться упорно не желали. У меня было полное ощущение, что они делали ставки — кто из нас победит. Я попыталась лягнуть жеребца, но промахнулась — лиг на пять.

И тут, словно камни, пущенные из баллисты, рядом с нами оказались Кей и Бедивир, а следом за ними — до той пор отдыхавшие юты. И тут Кей наконец (засранец он, конечно, порядочный, но хвала ему за догадливость) понял, в чем состоял наш замысел.

— Держи ублюдков! — крикнул он Бедивиру, а сам ощутимо ткнул жеребца в круп острием боевого топора.

Я вам честно скажу: никогда я не верила россказням Этого Мальчишки про Пегаса — не верила до этого самого мгновения. Тут я своими глазами увидела, что лошади, оказывается, умеют летать. Здоровенный боевой конь взлетел футов на пятнадцать и, заметьте, безо всякой там магии Мирддина — крутанулся в воздухе, приземлился и поскакал в сторону Уэссекса во всю прыть, по пути перескакивая через невысокие домишки.

Остальные лошади, действуя в рамках подлинно афинской демократии, постановили: последовать примеру жеребца. Они взметнулись и помчались следом за своим пегим предводителем.

Юты — вот уж тупицы! — не сразу поняли, что произошло. Я уж было подумала, что замысел Ланселота провалился.

Первыми очухались те восемь, что покуда не вступали в драку. Вскрикнули, обернулись друг к дружке, потом развернулись, посмотрели вслед убежавшим коням и принялись звать их обратно.

А потом все как один бросились вслед за лошадьми, оставив своих бравых товарищей биться с Ланселотом, Кеем и Бедивиром.

Четверо оставшихся ютов поняли, что Фортуна отвернулась от них. Они самым постыдным образом покинули поле брани и устремились за своими товарищами. Ну и топот был! Юты — они жирные, тяжелые, так что ногами грохотали под стать коням!

Стало тихо-тихо. Осталось всего двое ютов. И оба они нацелились длинными, острющими мечами.., в Этого Мальчишку. Ну и еще в Ланселота.

Я отпустила свою жертву — отшвырнула прочь порядком надоевшего мне конюха. Он, похоже, был не против. Тяжело дыша, я шагнула вперед. Выглядело все происходящее довольно смешно, но, знаете, когда у мужчин в руках холодное оружие, да и вообще любые острые предметы, кто знает, чем это может кончиться?

«Матерь Божья, — молилась я, понимая, что молюсь я сегодня слишком часто, — прошу Тебя, не допусти, чтобы мне пришлось сжимать в руках голову Этого Мальчишки, когда он будет истекать кровью на улице Харлека!» — Хо! — воскликнула я, но никто даже головы не повернул. — Эй, вы, там! Дома есть кто-нибудь?

— Анлодда! — прокричал Этот Мальчишка. — Не надо! Лицо его побелело, как снег. В руке он сжимал какую-то суковатую палку. Правду сказать, шла она ему куда меньше, чем арфа, которую он ухитрился где-то потерять.

«Да уж, вооружился, нечего сказать!» — подумала я. И вправду, разве это оружие? Но вы сами подумайте: когда вас вдруг сбросит на скаку какой-нибудь полудохлый пони, вы разве станете разбираться, хорошо это у него получилось или плохо — вы просто изумитесь что он вообще сумел вытворить такое!

— Корс Кант Эвин, не смей со мной так разговаривать! — огрызнулась я на всякий случай, чтобы дать ему понять, как я безмерно рада видеть его живым. При этом я хорошенько топнула ногой, дабы оповестить всех остальных о своем присутствии. — Да и не с тобой я разговариваю. А с этими двумя рыбоголовыми ютами. — Я поглубже вдохнула и произнесла начальственным тоном, как когда-то меня учил Меровий. Голос родился где-то глубоко внутри меня и прозвучал неплохо — почти так, как я рассчитывала. Ну просто-таки Глас Божий. Я проговорила по-сакски, а ведь это почти то же самое, что по-ютски: ОСТАНОВИТЕСЬ И ПОСМОТРИТЕ НА МЕНЯ!

Мне таки удалось завоевать их внимание. «Здорово! — похвалила я себя.

— А теперь постарайся придумать что-нибудь поинтереснее».

Юты повертели головами, и, кажется, до них наконец дошло, какая перемена произошла в расстановке сил.

— Не кажется ли вам, — продолжала я, — что вы одиноки и несчастны, совсем как гусята, которых бросила на произвол судьбы их мамочка-утка? — «Утка? Гусыня, скорее, но это ладно. Я волновалась, вы же понимаете. Все-таки драка, и все такое прочее!» Понимание происходящего заставило ютов устрашиться. Они плотнее прижались друг к дружке и принялись судорожно отмахиваться мечами, тыкая ими во все стороны.

Кей осклабился и шагнул было вперед, намереваясь положить конец неравному бою, но Ланселот остановил его — надо же, как он, оказывается, благороден, а я и не думала!