Сергей Ким - Цена победы - смерть!

Весь экипаж "Саргата", все 872 человека погибли в тот хмурый летний день. Кто во время многочасового эскадренного боя, кто под огнём скорострельных зенитных орудий, бьющих по беспомощным людям, но большинство просто остались заперты в бронированной коробке перевернувшегося корабля.

Одна из первых жертв на этой войне…

Первое, но не последнее преступление ниаронского флота и армии на этой войне…

Чёрный и славный день в истории рарденского Имперского флота. День, когда последние из неразумных поняли, что началась новая истребительная война. Война, в которой ставка — существование целого государства и целого народа. Война, в которой ставка — миллионы и миллионы жизней. Война, в которой нельзя себе позволить проиграть. Война, победу в которой нужно вырвать любой ценой.

Одной ценой, как и всегда. У такой победы есть лишь только одна цена, и имя ей — смерть. Смерть своя и других, друзей и врагов. Кровью будет оплачен этот счёт, и кровью он будет отмерян.

Начало уже положено — уже отправились в свой последний путь многие. Всадники драконов, прикрывавших Нежинск и маги, отбивавшие атаки из крепости, и, конечно же, моряки, своими жизнями сегодня заплатившие за то, чтобы жили другие. Все они делали это не ради славы или ради денег, а просто потому, что это было их работой — тяжёлой, грязной и неприятной, но оттого не менее нужной. В конце-концов, если не они, то кто же тогда?

Был ли их без сомнения подвиг напрасен? Ни в коем случае! А вот будут ли их помнить, а точнее, сколько их будут помнить… Разумеется, имена погибших не будут преданы забвению — Империя умеет помнить своих героев. Она может забыть ещё живых, но мёртвых никогда.

Вот и подвиг моряков "Саргата" навечно войдёт в анналы рарденской военной истории. Где-то под Столицей, на знаменитом Старолесском военном мемориале будут установлены ещё несколько огромных плит из чёрного мрамора, где золотом выбьют очередные имена солдат, погибших за Отечество. Высокие чины произнесут пафосные и выспренные речи, по погибшим отслужат панихиду, а к могилам возложат венки…

Но мёртвым уже будет всё равно…

Всё равно, что под гранитными плитами их надгробий будет просто земля, а упокоятся они на морском дне, на двухкилометровой глубине.

Всё равно, сколько прольют по ним слёз…

…что скажут о них другие.

…будут их помнить или забудут…

…кто лучше, сильнее, мудрее, старше…

Теперь они равны. Молодой машинист, оставшийся запертым в ходовом отсеке, и старый канонир, разлетевшийся на ветру от огненной вспышки… Простой матрос и капитан-командор… Теперь они равны.

Они ушли. Кто-то скажет — хорошо ушли, кто-то скажет — в смерти нет ничего хорошего. Но правы будут все.

Нельзя уходить с лёгких сердцем, зная, что там за горизонтом в тебя верят и ждут, нельзя предавать чужие надежды…

И нельзя не задумываться о конце своей бренной жизни. Все умирают, рано или поздно — избито, но оттого не менее верно. И для кого-то важно, как ты покидаешь этот мир — как трус, захлёбываясь собственным страхом и иступлённым желанием выжить любой ценой, или как человек — спокойно принимая эту данность. Зная, что так нужно. Не чужому дяде в тёплом кабинете или на Небесах, а в первую очередь тебе.

Последний экзамен, последний шанс. Шанс… нет, не исправить мир, а изменить себя, всего лишь себя.

Но и это немало.

Но и это непросто.

Очиститься через боль и кровь. Не найдя счастья, не вернув утерянного — в смерти ничего этого нет.

Просто обретя покой души, истинный покой.

Это немало.

Особенно для душ, опаленных войной.

Солдатам всегда проще. Это — чёрное, это — белое. Это — враг, это — друг. Это — жизнь, это — смерть… Им всегда проще…

Проще умирать.

Разные страны, разные времена, разные миры… Только люди одни и те же. Без различия негр-белый, эльф-орк… Оставьте расизм недалёким фанатиком, человек — это тот, кто ведёт себя по-человечески.

До конца.

Одни люди, одни судьбы, одни герои…

Их долг выполнен до конца. Кто может — сделайте больше!

Ведь они сделали…

И не живым отныне их судить, пускай живые просто помнят о них.

Пока о погибших помнят, они всё ещё живы. В сердцах и умах, в памяти людей и народов. Они всё ещё живы.

Им уже не нужны звания и посмертные награды — им нужна просто память. Всего один памятник.

В сердцах людей.

В сердцах тех, кого они любили.

Тех, кого спасли.

Тех, за кого погибли.

Никто не просит бросаться в бой и умирать с их именами на устах. Никто не просит превозносить их, словно Богов и поклоняться им. Мёртвым это не нужно…

Им хватит всего лишь частики вашей памяти, только бы она была с вами всегда.

Их нужно помнить. Помнить тех, кому обязан собственной жизнью и спокойствием…

Ведь вы помните?..

* * *

Ниаронское море, борт линкора "Нагару", 2 июня 1607 г. от Р.С., 22:04

— Торукава-доно, — стандартное обращение к офицеру в этот раз прозвучало весьма двусмысленно. Вторым случаем употребления приставки "доно" было сообщения крайне неприятных известий.

— Обстановка? — спокойным тоном осведомился адмирал.

— Контакт с противником потерян, — хмуро доложил командир тяжёлых арткораблей. — На радарах пусто, дальномерные посты молчат, маги не могут их обнаружить.

— Плохо, — произнёс Торукава. — В таком случае приказываю сворачивать поиски и возвращаться на базу.

— Но, Торукава-сан…

— Исполнять приказ, — отрезал адмирал. — Вы не найдёте их в темноте — они здесь у себя дома. Нарвётесь на необозначенную "банку" и никто вас не вытащит. И вообще, вы чересчур много себе позволяете, вице-адмирал… Командование ещё рассмотрит ваш приказ, относительно экипажа линкора северян.

— Да, господин адмирал, — с закаменевшим лицом произнёс Тэнкаи.

Это был полный провал.

Основная миссия не выполнена, кораблям Великоокеанского флота удалось вырваться из окружения, они нанесли огромный ущерб флоту вторжения, а теперь они ещё и ушли безнаказанными…

— Проклятье! — не сдержавшись, прорычал вице-адмирал Икэда, ударив по боевому алтарю.

* * *

Во времена войны с ныне разгромленным Восточным лесным союзом эльфов, в обиход сначала солдат, а потом и простых рарденцев быстро вошла поговорка "уходить по-эльфийски". Летучие отряды "лесных призраков" появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда, похищая важные документы, убивая командиров и совершая диверсии. И обычно о результатах их операций становилось известно только уже после того, как диверсанты оказывались вне зоны досягаемости.

Так вот, Великоокеанский флот ушёл из Нежинска совсем не по-эльфийски, а наоборот — словно толпа свихнувшихся орков-берсерков.

Десятки потопленных кораблей, обломки коих теперь дрейфовали на огромном пространстве. Пятна масла и мазута, тела погибших и ещё живых.