Сара Дуглас - Чародей

— Хескет… — И после паузы: — Сир.

— Хескет, я беру под свое начало Карлон, как до этого взял Ахар. Это тебя беспокоит?

— Нет, сир. — Хескет глянул на Ир.

Та вместе с Фарадей собиралась покинуть зал. Кивнув любовнику, она исчезла за дверями.

— Хорошо, — сказал Аксис. — Возьмешь свой отряд и вместе с Велиаром закроешь все входы во дворец, после этого спустишься к городским воротам и отворишь их. Жители могут свободно входить в Карлон и выходить из него. Я не собираюсь чинить репрессий ни по отношению к дворцовой страже, ни к солдатам армии Борнхелда. Все, чего я потребую, — это соблюдения лояльности.

— Да, сир, — голос Хескета звучал уже повеселей. — И ты ее получишь.

Аксис бился в этом зале за корону Ахара и победил в честной борьбе. Если то, в чем Аксис обвинил брата, правда, видно, сами боги осудили Борнхелда.

— Хорошо, — повторил Аксис. — Велиар? Иди с Хескетом. Убедись в том, что дворец в безопасности. Возьми с собой двух рейвенсбандцев, четверо остальных останутся при мне.

Велиар отсалютовал и пошел прочь.

Аксис повернулся, посмотрел на Готье, Тимозела и Джейма. Они стояли рядом под надзором Хо'Деми и четверых его людей.

— Тимозел, — Аксис подошел к ним. По правде говоря, он и сам не знал, что ему сказать. Приятное открытое лицо его осталось в прошлом, сейчас перед ним стоял человек с горящими фанатизмом глазами. — Тимозел, ты еще не отказался от данной Фарадей клятве?

Тимозел смотрел на Аксиса. Он видел и единоборство, и его исход. Растерзанный Борнхелд лежал перед ним на полу. Так что же, явленные ему видения оказались ложью? Где армии, которыми он, Тимозел, должен был командовать? Где десятки тысяч людей, выкрикивающих его имя? Где победы? Где? Где? Где?

И как же теперь Фарадей? Зарезанный муж ее лежит на холодном полу. Позволит ли она Аксису арестовать себя?

— Да. Я по-прежнему являюсь защитником Фарадей, и, насколько понимаю, сейчас она больше чем когда-либо нуждается в моей защите и советах, чтобы не пойти у кого-то на поводу, а после пожалеть об этом.

Аксис постарался сохранить бесстрастный вид.

— Не забывай: твоя обязанность — защищать и поддерживать ее во всём, какими бы ни были принятые ею решения. Ты ей не хозяин.

— Клянусь всеми богами, которые сейчас нас слышат, сделаю все, что от меня зависит, но ты тоже не станешь ей хозяином! — прошипел Тимозел и вышел из зала.

— Пусть идет, — сказал Аксис, когда Хо'Деми хотел его нагнать. — Незачем его останавливать. Как-никак он защитник Фарадей. Я его не трону.

— Он опасен, — сказал Хо'Деми. — По всему видно, душа молодого человека находится во власти темных сил.

Аксис проигнорировал слова Хо'Деми и повернулся к Готье. Лицо лейтенанта было бледным и усталым.

— Ты исполнял приказы Борнхелда с большой готовностью, — сказал Аксис. — Этого я забыть не могу. Но, — Аксис сделал паузу и посмотрел на Хо'Деми, — обвинять тебя буду не я, Готье. Ты — человек, которого за жестокость ненавидят собственные солдаты. Сколько человек приказал ты убить за то, что те не проползли вперед еще на один шаг? За то, что они попросту выбились из сил? А самое мерзкое твое преступление, Готье? Ты распял троих храбрых рейвенсбандцев, прегрешение которых заключалось лишь в том, что те с похвалой отозвались обо мне. Хо'Деми, — обратился Аксис к вождю рейвенсбандцев. — Он теперь в твоих руках. Поступи с ним, как считаешь нужным. Все, о чем я прошу, — Аксис поднял глаза к высокому окну, — это чтобы до наступления ночи он был мертв.

— Нет! — завопил Готье, когда двое улыбающихся рейвенсбандцев стали вязать ему руки. — Убейте меня сейчас! Одним ударом меча. Аксис, прошу тебя! Не отдавай меня этим дикарям!

Аксис снова глянул на Хо'Деми.

— Чтобы он был мертв до наступления ночи, Хо'Деми. Брось его тело на мусорную кучу за городские ворота, чтобы все видели.

— Вернее, то, что от него останется, — спокойно уточнил Хо'Деми.

— Дай мне двоих солдат из этих четверых, Хо'Деми, — сказал Аксис, глядя, как корчится от страха Готье. — Вряд ли для усмирения Готье тебе понадобится целый отряд.

— Благодарю тебя за этот подарок, великий лорд, — сказал Хо'Деми и дал знак двоим рейвенсбандцам, что держали Готье, следовать за ним.

— Ну, Джейм, — Аксис повернулся к Брату-Наставнику Сенешаля, — ты присутствуешь при падении Сенешаля. Отверженные, — Аксис подчеркнул голосом это слово, — возвращаются домой, в горы и долины, которые вы так долго удерживали.

И замолчал, так поразила его перемена в этом человеке. Аксис всегда помнил Джейма сильным, полным жизни человеком. И всегда гордился его делами и умением себя держать.

Сейчас перед Аксисом стоял, не поднимая глаз, подавленный крестьянин, искалеченный тяжким трудом. Одежда порвана и испачкана, волосы свалялись, к седой бороде пристали куски пищи.

— Морисон? Гилберт? — спросил Аксис.

— Ушли, — пробормотал Джейм.

— Отведите его в отдельную комнату, — сказал Аксис двоим рейвенсбандцам. Он не мог послать этого жалкого старика в подземную камеру. — Закройте. Окно заприте на засов, чтобы он из него не выбросился. Я позже с ним поговорю.

Аксис повернулся и увидел Ривку. Ее до сих пор поддерживал Магариз. Мать смотрела на тело Борнхелда.

Ривка. Аксис пошел к ней. Что он мог сказать? Остановился у тела. Серые мертвые глаза Борнхелда уставились под купол: там, среди ярких звезд, гонялись друг за другом золотая и серебряная луны. Аксис наклонился и закрыл глаза брату. В слипшихся от крови волосах блеснуло золото. Корона. Корона королей Ахара. Аксис помедлил и снял тяжелый золотой венец с головы Борнхелда, стянул и аметистовое кольцо, оно тоже было атрибутом власти. Выпрямился и обтер насухо венец и кольцо. Теперь они его. Как и трон Ахара?

Аксис не намерен был занимать трон Ахара. Зачем он ему, ведь он хотел создать новый Тенсендор. Тогда что ему делать с бесполезными властными атрибутами? Прокручивая все это в голове, Аксис медленно пошел к Ривке.

Она смотрела на забрызганное кровью лицо. Столько крови и на сыне, и в зале. Вспомнила о родах, кровавых родах обоих сыновей. Как еще это могло бы закончиться? Как?

— Ривка, — ласково сказал Аксис. Он вертел в руках золотую корону и кольцо, не зная, что с ними делать.

Ривка протянула к нему дрожащую руку. На теле сына было несколько глубоких ран. Не серьезных, но кровоточащих. Ривка даже заметила, что в одной из ран блестит кость.

— Ты ранен, — прошептала она, и пальцы ее легко скользнули по его груди.

— Заживет, стоит посетить хирурга, и он зашьет меня, словно ничего и не бывало, — ответил Аксис.

Ривка опустила глаза.

— Это было самым тяжелым испытанием в моей жизни — смотреть, как ты сражаешься с Борнхелдом. Не стану скрывать, я никогда не любила Борнхелда, скорее, ненавидела за то, что он сделал с Приамом… но… но… — Глаза ее наполнились слезами, и она замолчала.